Анни Безант - Путь к посвящению и совершенствование человека

Царство небесное, или Царство Божие. Есть древнее название пути и только “малое дитя” может войти в него. Новый Посвященный, младенец Христос, рождается в новую жизнь Духа, и расширение сознания, достигнутое им, состоит в том, что перед ним впервые раскрывается тот великий мир, в котором все истины познаются интуицией, а не рассудком; в котором раскрываются очи Духа и приобретается непосредственное познание духовных истин; где знание уже не рационально, а становится интуитивным.

По завершении великого церемониала, в новом Посвященном раскрывается или самим Учителем или одним из высоких учеников, которому поручается эта задача, новое сознание, которое отныне будет постепенно в нем расти, с тем чтобы он мог усвоить знание, которое сперва лишь блеснуло перед ним, как ослепительная панорама. Вследствие того, что он рождается в этот новый мир, первое из великих Посвящений и именуется “вторым рождением”, “рождением Духа”. Он стал отныне дважды рожденным — рожденным на земле много раз, но до сих пор лишь жизнь материи; теперь рожденным в жизнь Духа, отныне навсегда присущую ему. Это есть ключ знания, который в символическом смысле вручается новому Посвященному; это новое свойство, новая способность, новое чувство, постепенно развивавшееся в нем во время его подготовки и теперь раскрывшееся вполне и подчинившееся его контролю.

При этом и совершается внутреннее отречение, которое выражается в трех великих обетах римско-католической церкви и отчасти англиканской, в обетах, открывающих доступ в так называемую “сверхчеловеческую жизнь”. Всем известны обеты бедности, целомудрия, послушания. Они символизируют великую духовную истину: внутреннее отречение нового Посвященного от всякой собственности, физической или духовной, которую он до той поры считал принадлежащей ему. Не словами, а внутренним отречением отказывается он от всякого чувства собственности, от всякого обладания над тем, что ему принадлежит. Если он имеет богатства — они уж более не его; они принадлежат Великой Ложе, в которую он вступил. Если у него есть умственные дарования, они ему не принадлежат; он должен пользоваться ими лишь для служения тому, чему отныне он себя посвятил. Таким образом, в сердце его умирает всякое чувство собственности. И в силу странного противоречия именно в этот момент полного отречения Цари земли и Мудрецы приносят свои сокровища и кладут их к ногам беспомощного Младенца; когда человеку ничего не нужно, все идет к нему в руки; и руки, опустошаемые в служении миру, непрерывно наполняются, хотя они никогда ничего не удерживают для себя. Таким образом, он не только отрекается от всякой собственности и становится управителем, исполняющим порученное ему дело, но он отказывается от наслаждений, доставляемые внешними чувствами, что и составляет внутренний смысл обета целомудрия. Он отрекается также от собственной, обособленной воли, предается всецело единой Божественной Воле, и отныне он ничего, кроме этой Воли не знает, и она является для него материалом всех его дум и надежд. Таково внутреннее значение великого троякого обета: отречение от собственности, от чувственный наслаждений, от обособленной воли; обеты бедности, целомудрия и послушания.

Таким он снова возвращается в мир. Индус называет его скитальцем, потому что ничего своего у него уже нет. Он скитается, согласно выражению Будды, “свободный, как ветер”, посвятив себя лишь одному служению и имея возможность идти повсюду, где понадобится его служение. Буддист называет его “вступившим в Поток”. Он вошел в Великий поток, на противоположном берегу которого, его ждет учительство. Он никогда уже не может покинуть его; Поток этот течет между тем духовным миром и нашим земным, и человек, вступивший в него, должен дойти до другого берега.

Теперь ему надлежит три слабости; прежде чем подойти ко вторым Вратам, ему предстоит избавиться от них совсем, так как он никогда уже больше не будет проходить по этому же самому Пути. Ему надо подвигаться все вперед и вперед. Эти слабости именуются тремя узами, потому что, связывая его, они задерживают его поступательное движение.

Во-первых, чувство обособления. Он должен рассматривать всех людей как частицы самого себя, чувствовать их радости и горести, смотреть на вещи с их точки зрения, понимать их, сочувствовать им, не осуждая и не критикуя никого. Все они — он сам, частицы его жизни. Чувство обособленности должно исчезнуть безвозвратно. Поэтому не должно существовать ни чувства превосходства перед кем бы то ни было, ни чувства презрения или пренебрежения к кому бы то ни было. Он рассматривает всех как частицу Единой Жизни и отождествляет себя с каждой из них для того, чтобы помогать и служить миру.

Во-вторых, он должен избавиться от всякого чувства сомнения — не от того правильного отношения ума ко всему, что является сомнительным вследствие недоказанности; это отношение необходимо, иначе явилась бы опасность впасть в легкомысленную доверчивость и безрассудство; но не должно более возникать сомнения относительно некоторых великих фактов природы. В факте перевоплощения он сомневаться не может — отныне он знает свое прошлое; в факте Кармы, в великом факте действия и противодействия он сомневаться не может, ибо, оглянувшись назад, он может проследить ее действие в прошлом и в настоящем; в факте существования Учителей он сомневаться не может — он стоял в Их кругу, видел Их во время Посвящения; в факте существования Пути он сомневаться не может: он идет по этому Пути. Всякое такое сомнение и составляет узы, которые он должен отбросить, дабы они не препятствовали его движению вперед.

Третьими узами является суеверие — вера в то, что известный обряд или церемония необходимы для достижения искомых результатов. Ему не нужен более тот мост, которым является обряд для людей. Не способных еще достигнуть высших миров собственными силами и собственным знанием. Он сознает, что обряды всех религий одинаково полезны для их приверженцев, но что для него ни один из них не нужен. Он знает, что он не может более зависеть ни от какой церемонии; он зависит лишь от Бога в себе. Как ни полезны обряды, как они ни прекрасны и необходимы для тех, кто еще не переступил Врат, для него они ценности уже более не имеют так как он видит разоблаченными реальности тех миров, для которых они служат только символами и к которым они перебрасывают мост.

Когда эти трое уз совершенно отброшены, когда они не могут уже более задерживать его, он достигает юношеского возраста и проходит через второе Посвящение. В христианской драме это называется Крещением. Написано, что Дух Божий сошел на Иисуса пребывал на нем. Такова Христианская форма; нисходит Дух, Дух Интуиции, и прежде чем ученик подойдет к третьему Посвящению, он должен научиться через свои расширенные высшее (Corps causa) и ментальное тела низводить интуицию в физическое сознание, чтобы Дух мог “пребывать в нем” и руководить им (Это процесс обыкновенно называется “развитием психических сил”, и оно так и есть в истинном смысле слова. Но это не обозначает развития ясновидения и яснослышания, которое зависит от иного внутреннего процесса). Поэтому индус называет его Строителем, зодчим нужных ему проводников; буддист именует его “тем, который родится еще только один раз ради той цели, к которой он стремится”.

После этого Посвящения человеку приходится уже не избавляться от слабостей, а приобретать силы, все сверхфизические силы, связанные с совершенствованием сверхфизических тел, которые человек должен создать в себе ради того, чтобы служить более совершенно, ибо этот великий духовный мир, мир интуиции, должен быть завоеван шаг за шагом и посвящаемый должен быть готов служить в нем, как и в ментальном и эмоциональном мирах. Во время пребывания на этой стадии эволюции он совершенствует все тела, созидая их для великой работы, ожидающей его.

Эта стадия обыкновенно непродолжительна. Затем он приближается к третьим великим Вратам, именуемым в христианстве Преображением, в индуизме Лебедем, Небесной Птицей, символом признания своего “Я” “единым с Богом”. Во время этого Посвящения свет от проявленного Божества освещает на мгновение предстоящий Путь, который должен спуститься в бездну страданий и повести его через долину смерти; вспомним, что непосредственно за евангельской драмой Преображения на горе Елеонской следует обращение Христова лика к Иерусалиму, к Гефсиманскому саду, к Голгофе, причем Божественный свет сиял над тьмой, чтобы сердце могло победоносно выдержать испытание. В промежутке между третьим и четвертым Посвящением необходимо избавиться навеки еще от двух слабостей: от влечения к внешним предметам и от отвращения к ним. Мы видим в евангельском сказании, как было отброшено все привлекательное, что могло удержать Христа от приближающихся Страстей. Мы видим, как исчезло все отталкивающее, когда “женщине, которая была грешница”, было позволено подойти к нему, омыть ноги его слезами и отереть их волосами своими; влечение и отвращение должны умереть перед наступлением последнего великого испытания, иначе Путь останется непройденным и испытание окажется непосильным. Таким образом, ученик научается подниматься выше влечений и отвращений, отбросить их навеки, дабы они не имели более власти над ним. Он готовится к шествию в Иерусалим, к предательству одного из Апостолов; к тому, чтобы быть покинутым, чтобы в одиночестве встретить лицом к лицу последние великие страдания; между третьим и четвертым Посвящением лежит та бездна безмолвия, когда ученик висит в пустоте, не имея опоры ни на небе, ни на земле, не имея друга, на которого он мог бы положиться, причем даже видение Всевышнего затуманено и затемнено. Оно символизировано страданиями в Гефсиманском саду, когда человеческое сердце вопиет: “Если возможно, да минует меня чаша сия”. Но вслед за тем человеческая воля восстанет, сильная в своем отречении: “Впрочем, не как я хочу, а как Ты”. Он идет вперед, через стадию Страстей; видит бегство учеников; видит себя оставленным, отринутым, пока, наконец, его не возносят на крест, на позор и осмеяние перед всем народом; видит, наконец, вокруг себя не друзей, а лишь кольцо торжествующих врагов; слышит издевательства: “Других спасал, а себя самого не может спасти”, что составляет глубочайшую из истин; наконец, испускает вопль разбивающегося сердца: “Боже мой, Боже мой, для чего ты меня оставил”. Но туту, в этом полнейшем одиночестве, он внезапно находит себя; утратив Бога вне себя, он обретает Бога внутри себя. Ибо когда нисходит великая тьма и ничего не видно, тогда зажигается свет Духа в человеческом сердце и затем во тьме слышатся слова, вещающие конечное торжество: “Совершилось”. Эти слова раздаются из уст собравшихся совершенных Людей и Ангелов, когда великое испытание кончено и великие крестные страдания остались позади. Этим завершается четвертое великое Посвящение — посвящение Архата (Парамахамса). Это он приобщился к распятому Христу и вследствие этого стал помощником мира; он один перенес страсти и нашел в себе необходимую для этого божественную силу; затем в нем пробуждается сладостное сознание, что одиночество миновало навеки, так как он обрел Единую Жизнь и познал ее на все времена. Он победил, и остальная часть Пути сравнительно и гладка, и легка. После четвертого Посвящения остается лишь Воскресение и Вознесение, которое есть Посвящение Учителя. И в той скрытой жизни, которая простирается между распятием и воскресением, должны быть откинуты последние человеческие слабости. Он уж не может желать жизни в каком бы то ни было мире, потому что он сам есть Жизнь; всякие внешние желания пропадают; исчезает и всякое чувство своего “Я”; он — все и все формы одинаково принадлежат ему. Он уже не может испытывать потрясений: что может потрясти Жизнь, познавшую саму себя? Все может исчезнуть, да все и исчезло перед тем, но он не погиб. Он знает, что ничто не может тронуть его, поколебать его; он стал неуязвим для каждого оружия, способного поранить. Он стал, как алмаз, которого никто не может разрезать или разбить. Таким образом с его глаз спадают последние остатки покрова неведения. От него отходят последние слабости, и он проживает остаток той жизни, в которой стал Архатом — свободный, как птица в небе; путь его — не торный путь, и побуждения его непонятны другим, но какое ему до этого дело, когда вечный свет не перестает сиять над ним? Он живет, как часть могучего Ордена, как часть могучей Силы; он знает свое дело и исполняет его, он видит цели его и уверен в успехе. Так он работает в нашем мире и в других мирах — ибо отныне все миры раскрыты перед ним — он умер для земли и перешел в Вечность; свет всегда пребывает на нем и Путь открыт перед ним. Он трудится только для того, чтобы другие могли воспользоваться его работой; он заслужил самое прекрасное из всех прав — право помогать, все равно замечена эта помощь или нет эта помощь ли нет. Что ему до того? Он поднялся до той ступени, когда все люди раскрыты перед ним и он может на всех изливать силу. Помощь и знание с той высшей ступени, которой он достиг. Это и значит возрасти до полного возраста Христова: Познать торжество природы, в силу которого слабость слабейшего есть ваша слабость и сила сильнейшего есть ваша сила.; грех самого преступного есть вас грех, и чистота самого чистого есть ваша чистота; в силу которого вы разделяете как греховность преступника, так и беспорочность святого. Истинная слава уподобления Христу в том, что нижайший становится столь же любим, как и высочайший, делается такой же частью себя, как и наиболее высокий и чистый. Ибо только тот знает Единую Жизнь, кто одинаково чувствует себя и в плохом, и в хорошем человеке, для кого все — как он сам, для кого все имеют одинаковое право на все, чем он владеет.