Наталья Степанова - 300 защитных заговоров на успех и удачу

В тот день в нашем доме произошла сильная ссора между моей матерью и нашей соседкой, тетей Шурой.

Она пришла к нам в дом, и я стала невольным свидетелем этого скандала.

– Запомни, Дарья, мои слова, как поп “Отче наш” помнит, – сказала маме тетя Шура. – Отныне и до веку в твоем роду не будет человека, который бы не мучался. Меня не будет, а то, чем я вас нынче пожалую, не оставит вас в покое никогда. Вы, как Бог к небу, а черти к аду, будете все отныне прилеплены к бедам.

От ее слов и, главное, от голоса, которым она это сказала, мне сделалось страшно.

Мама ей ответила:

– Врешь ты все, поганая твоя душа, ничегошеньки ты не умеешь, а если бы и умела, то не сулила бы нам бед на десять лет вперед, а просто бы угробила нас, и вся любовь. Нашлась тут колдовка, тварь брехливая!

И тут я услышала от соседки слова, которые навсегда врезались в мою детскую память, будто это было сказано только вчера:

– Да, я и вправду могла бы сделать так, чтобы ты очень быстро подохла, но это было бы для тебя слишком легко – ты бы тогда не смогла осознать всей беды, которую навлекла на свою семью своими глупыми мозгами и языком. Я хочу, чтобы ты знала, что есть люди, которые могут за себя постоять. Весь твой род будет искупать то, что ты натворила. Дети твои и правнуки досыта нахлебаются дерьма за твой поганый язык и черную душу!

С тех пор прошло много лет, и угроза ее сбылась. Как я уже сказала, я была невольным свидетелем не только скандала, но и всех бесчисленных бед, которые с тех пор преследуют наш род.

Буквально на другой день провалился под лед мой старший брат. Его тело унесло под лед. Младший мой брат упал и ослеп, он дожил до девятнадцати лет и умер от опухоли головного мозга. Мамина сестра, тетя Света, заболела эпилепсией. Припадки били ее все чаще и чаще, а затем у нее стало плохо с головой, она и теперь находится в психоневрологической больнице. Ее сын Илья, племянник моей матери, поехал в город сдавать молоко и пропал без вести. Отец наш стал пить и по пьянке убил своего друга, но до суда он не дожил, нам сказали, что он наложил на себя руки.

Когда мне было шестнадцать лет, я обварилась кипятком и так и не смогла выйти замуж. К тому же у меня практически нет ни одного здорового органа. Нe жила я, а только мучилась и если бы не боялась, то давно наложила бы на себя руки.

Правду сказала та соседка: я не хотела жить и жалела, что родилась.

Моя мама заболела странной, непонятной врачам болезнью. У нее потерялась мышечная сила, руки не могут держатьдаже ложку, ноги не ходят.

Многие годы мама сидела или лежала, а перед смертью она меня попросила отыскать нашу бывшую соседку тетю Шуpy и попросить у нее прощение за причиненное ей мамой зло. Просила передать, что она сильно раскаивается в своем проступке и умоляет снять заклятье с нашего рода, от которого почти никого не осталось в живых.

Потом мне стало известно, что наши соседи переехали в Дупленку, и я, оставив маму на попечение одной женщины, поехала выполнить ее волю.

В Дупленке дверь мне открыла Шурина дочь Галина. Когда я ей рассказала, с чем приехала, она ответила, что ее мать давно живет в монастыре, они не видятся и что имя у нее теперь другое, поэтому ее вряд ли можно отыскать.

Галя принесла большую отпевальную книгу, я ждала, когда она что-то в ней читала. Но вместо утешения я услышала от нее, что она вряд ли чем поможет, и она показала мне лист, где было написано, что весь род Захаровых (то есть мой) вписан и уже отчитан на вечное поминовение и за упокой. Имена наши были обведены черным карандашом. Там были обведены имена моей мамы, сестры Ани, братьев и всех родных нам людей. Было там и мое имя. У меня до сих пор перед глазами стоят жирные черные круги вокруг наших имен.

Приехав домой, я рассказала обо всем маме, и она мне сказала:

– Не знаю, простишь ли ты меня, дочка, что из-за своего дурного характера я навлекла на тебя и на всех вас эту напасть. Все теперь поняла, но слишком поздно.

А через неделю мама умерла, последние ее слова были:

– Теперь все беды тебе нести. Если бы я тогда знала...

Наталья Ивановна, может быть, я ошибаюсь, но думаю, что история нашей семьи поучительна. Она учит избегать ссор, ведь никто не знает, чем такая ссора может закончиться.

Опубликуйте, пожалуйста, мою историю в своей книге.

С уважением, Захарова О. П.».

Купите на Пасху две церковные свечи, скрутите их в одну и, как только ее зажжете, читайте заговор девять раз кряду:

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

Есть на Божием храме семь куполов,

А на тех куполах семь золотых крестов.

Приду в храм ногами, покрещусь руками:

Матерь Божия,

Отец Божий,

Сын Божий,

Возьмите кресты, ключи золотые,

Замкните ими врагов моих языки злые.

Зубы их, губы, руки, ноги запирайте,

Ключи на глубокое дно бросайте.

Чтобы моим врагам

Ключи эти никогда не достались.

Душу мою не губить,

Тело мое не ломать.

Молитва моя первая,

Врагов дело последнее.

Ключ, замок, язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

Принести с Пасхи крашеное и освященное яйцо и положить его за иконку на даче. Поклониться 9 раз и сказать:

Как это красное яйцо спокойно лежит,

Не движется и не дрожит,

Из стороны в сторону не катается,

Так пусть никогда огонь

К моему дому не прикасается.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ныне и присно и во веки веков.

Аминь.

Из письма: «Уважаемая Наталья Ивановна! Простите, что я Вас беспокою своим письмом, но мне не к кому обратиться со своей проблемой. Примерно год назад мы купили дом в городе Кемерово, а до этого мы с семьей жили в Казахстане. Переезд наш был вызван необходимостью. С некоторых пор отношение к русским у казахов стало, мягко говоря, плохим. Мы не могли спокойно работать там, где прожили более двадцати пяти лет. Квартиру мы продали за бесценок и потому приобрели в Кемерово не квартиру, а дом, т. к. на хорошее жилье денег не хватило. До нас этот дом принадлежал старой женщине, которая умерла, и ее родственники продали его нам. Все бы хорошо: и место красивое, и соседи радушные, и работа для нас нашлась, – но стали происходить в нашем новом доме очень странные и неприятные вещи. С первого дня нашего пребывания в нем стали сами собой включаться и выключаться электроприборы (телевизор, магнитофон, лампочки и т. д.), открывались и закрывались двери, мы не могли расчесать волосы, так как они были спутаны и скручены в пряди. Со стола падала посуда, со стен – картины и ковры. Все рвалось и терялось на глазах. Положишь на одно место, а найдешь совсем в другом. Все запинались о сморщенные половые дорожки и ударялись о косяки лбами, как будто кто-то невидимый, толкая нас, ставил нам подножки. Подобного у нас в прежней квартире никогда не было. Было впечатление, что в стены замурованы музыкальные инструменты, которые издавали всевозможные звуки. То будто кот пищит, то слышались всхлипывания и вздохи. Мы люди образованные. Я – заслуженный учитель, муж – хирург, сын – ведущий инженер, а сноха – врач-акушер. И все мы просто в шоке от того, что творится в нашем доме. Однажды я спросила соседскую женщину, с которой мы подружились, не замечалось ли чего у прежних хозяев в этом доме. Инна Макаровна, выслушав мои жалобы, сказала, что в этом доме всю жизнь прожила одна хозяйка, которая любила говорить, что она счастлива и здорова только потому, что ее очень любит домовой, что она не раз его чувствовала на своей постели, и даже утверждала, что он ей являлся. Еще она говорила, что заранее сочувствует тем людям, кому достанется после ее смерти дом. Потому что если домовой полюбит хозяйку, то будет строить козни тем, кто потом вступит в ее владенья, и что в подобных случаях домовой может извести новых хозяев даже в могилу!

Наталья Ивановна! Я очень люблю Ваши книги и безмерно уважаю Вас. Могу ли я надеяться на Ваш добрый совет по поводу моей проблемы. Как можно усмирить домового, если он не принял новых хозяев дома, в котором он обитает. Заранее благодарим,

дружная семья Ивановых,

г. Кемерово».

В письмах о домовых мои читатели рассказывают порой жуткие истории. В некоторых письмах описаны случаи, когда домовой являлся воочию и предупреждал хозяев о том, чтобы они из дому ни ногой, иначе их ждет гибель. Курикова Нина Альбертовна пишет:

«Примерно в полночь я увидела тень, которая приближалась ко мне. И вдруг я совершенно ясно услышала голос старика и его слова: “Ванька пусть из дому ни ногой, иначе в гроб ляжет!” От услышанного я обомлела и покрылась липким потом, но, когда я утром стала просить сына не ходить на работу, он стал ругаться, что я совсем рехнулась, оделся и ушел, а вечером пришли три человека с его работы с сообщением, что Иван умер – его убило током».