Георгий Сидоров - Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации. Книга 4. За семью печатями

– Смотрю, ты тоже себя не жалеешь, – заметил я. – Теперь понятно, в кого твои дочурки.

– Я себя не жалею?! – в очередной раз засмеялся бывший инструктор по «смершу». – Все эти железные и цементные блины для меня – лёгкая разминка! Разве это вес? – хлопнул ладонью по своей штанге Добран Глебыч. – Неужели ты думаешь, что я вот этим качаю силу? Отягощения укрепляют сердце и сосуды. Такие тренировки, брат, у меня для здоровья. Чтобы оставаться молодым. Не знаю, известно тебе или нет, но после сорока пяти количество тестостерона, мужского полового гормона, падает в крови у мужчин до 35 – 40%. К шестидесяти годам его становится ещё меньше. К чему это ведёт, ты я думаю, понимаешь. Медленно и верно начинают теряться репродуктивные функции, деградирует мышечная система мужчины, наступает процесс разрушения внутренних органов. Прежде всего, сердца и сосудов. Вместе с падением концентрации тестостерона в крови снижается и концентрация гормона роста. Теперь он вырабатывается только в экстренных случаях, да и то в небольшом количестве. Про гормон молодости и говорить не приходится, шишковидная железа его просто не вырабатывает. Что в таком случае прикажешь делать?

«Да ещё, если у тебя две молоденькие жены», – невольно подумал я про себя.

– Ты можешь тоже оказаться на моём месте, – усмехнулся в усы старейшина.

– Вот ты и стал читать мои мысли, уважаемый Добран Глебыч, так мы не договаривались! – заметил я.

– Читаю по твоей физиономии. На ней всё, как на бумаге,– буркнул седоголовый богатырь. – Но мы отвлеклись. Так вот, чтобы не стареть, надо заставить свой организм начать снова вырабатывать тестостерон и гормон роста. Как это сделать? Очень просто, взять в руки гантели и штангу. Динамические упражнения с отягощениями создают в мышцах множество микротравм. Чтобы их залечить, организм вырабатывает тестостерон и гормон роста. Вырабатывает больше, чем надо. Таков закон природы. Что происходит? Полностью восстанавливается гормональный фон. Значит, возвращается молодость.

– Но ведь существует ещё и гормон старения. Его-то куда денешь? – возразил я.

– С гормоном старения и с гормоном молодости надо работать через сознание. Точнее, через то, что в науке принято называть подсознанием. Двумя словами этого не объяснить. Лучше меня с принципом бессмертия тебя познакомит другой посвященный. А я всего лишь практик. Вон, полюбуйся, – показал старейшина на своих дочерей. – Со становой тягой они закончили и приступили к работе с ногами.

Я взглянул на девушек и увидел, как они вдвоём подняли продолговатый, килограммов на тридцать, мешок с песком и положили его на специальную полку. Мешок на ней держался только своими краями.

– Не понимаю, зачем этот вырез? – спросил я Добрана Глебыча.

– Сейчас увидишь, – подмигнул он мне с видом знатока.

В это время к полке подошла Светлена и чуть присев вошла своими точёными плечиками в вырез полки.

– Вот и всё! – констатировал отец девушки. – Мешок у Светы на плечиках, видишь, как просто.

– Действительно просто, – согласился я. – По твоему спортивному залу диссертацию писать можно.

Светлена, тем временем, отойдя от полки, занялась приседаниями.

– Это у них такая разминка, – взялся за объяснения Добран Глебыч. – Потом вес будут увеличивать и увеличивать. Пока не дойдут вон до того монстра, – показал старейшина на самый большой мешок. – Я тебе говорил, в нём по моим меркам килограммов восемьдесят, если не больше!

– Вот у тебя тут и скамейки, и полки, и гантели, и штанги, и чего только нет! Скажи мне, зачем тебе ещё и, как его там, рядило? – показал я на висячие на цепях брёвна. – Разве без них нельзя?

– Конечно, нет, – удивился моему вопросу богатырь. – Я же говорил – работа с отягощениями даёт здоровье и долголетие, а «дыба» дарит громадную силу и вытягивает не только позвоночник, но и суставы. Это в свою очередь укрепляет связки. Неужели ты никогда не слышал о рядило?

– Слышать-то я слышал, но вижу его впервые.

– Придётся тебе её осваивать, парень. С виду ты вроде крепкий, но если связки слабые, ты не воин. Смотри!

С этими словами Добран Глебыч взял лежащий на полке толстый стальной пруток и правой рукой намотал его на левую.

– Теперь попробуй, выправи? – предложил он мне.

– И пробовать не буду, – засмеялся я. – Перед твоими детьми не хочу позориться. Этот прут только кувалдой распрямить можно.

– Не кувалдой, а пальцами, обыкновенными пальцами, – начал выпрямлять свой прут силач. – Вот видишь, он и прямой, – положил арматуру на место старейшина. – Знаешь,– посмотрел он на меня весело, – один раз я влип в Питере. И влип сильно. А получилось так. Поехали мы к сыну с Валентиной. Валентина – вторая моя жена, она скоро подъедет, и ты её увидишь… Скажу тебе, Валя хоть и не здешняя, она сибирячка из Владивостока, но красавица, каких поискать надо! И на вид ей не больше тридцати.

– Да у тебя и Ярослава королева королевой! – заметил я.

– Но я был тогда с Валей. Так вот, зашли мы с ней в маршрутку, а в ней больше половины кавказцев, увидели нас «джигиты» и тут же с места в карьер, дескать, «пойдём с нами, мы тебя не обидим, будет всё честь по чести, у нас очередь, мы друг друга уважаем…» И так далее. Ты же знаешь, на Кавказе, кроме армян и грузин, нас, русских, за людей никто не считает. Лезут к ней, а меня как будто и нет вовсе. Короче, только притормозил автобус, я свою Валю за руку – и к дверям.

Но не тут-то было, двое здоровенных парней загородили нам путь, а третий сунул мне нож в бок и прошипел так, чтобы все в маршрутке слышали, чтобы я не трепыхался и оставил им свою жену на забаву. Что мне оставалось делать? Я поймал того, что был с ножом, за руку и тут же сломал ему кисть. Нож выпал из его руки и сразу «горные орлы» под его завывания заорали, что нож мой, и я им всем угрожаю! Представляешь, наши русские мужики, а их там было трое или четверо, даже не обернулись! За меня вступились только две женщины. Они стали стыдить кавказцев, говорить, что джигиты сами виноваты, и что никакого ножа у меня не было. Но тут открылась дверь маршрутки, и я, откинув «горных орлов» от неё, вывел свою Валю из автобуса. Но джигитам только это и было нужно. Они всей гурьбой вывалились на остановку и тут же меня окружили. Всего их было девять человек. Тот, что со сломанной кистью, выл что-то на своём, очевидно, требуя от соплеменников, чтобы они поскорее меня прибили. Двое других, схватив Валю за руки, попытались остановить проходящие мимо тачки. За жену я не боялся. Искренне было жаль этих двух придурков. Через несколько секунд на земле остался стоять один со сломанной кистью. Теперь он во всю мощь орал, что здесь, на остановке, русские убивают кавказцев. «Горный орёл» умолял стоящих на остановке людей, чтобы они поскорее вызвали милицию. И те, которые своими глазами видели, как на нас с Валей набросилось восемь джигитов, позвонили в органы! Представляешь, позвонили?! А когда через минуту подъехал наряд, они стали свидетельствовать в пользу этих подонков, то ли дагестанцев, то ли чеченов.

– Интересно, что это были за люди?

После слов Добрана Глебыча у меня от возмущения невольно сжались кулаки.

– С виду все трое – обыкновенные русские интеллигенты, каких в Питере больше половины.

– Ну, и что было дальше?

– Драка произошла на глазах у прохожих и у двух остановившихся таксистов. И прохожие, и таксисты нам с Валей только аплодировали. Особенно им понравилась Валя, один из её клиентов оказался в реанимации. Вместе с тремя моими…

– Здорово же ты их!

– Понимаешь, плохо бить не умею. В этом моя беда!

– Ну, и что было дальше? – меня буквально съедало любопытство.

– Сначала вызвали скорую. Потом, как обычно, сняли показания свидетелей, нашли маршрутку, с которой всё началось… Благо, водитель её оказался честным человеком. А меня увезли в отделение… – нехотя стал рассказывать продолжение своих приключений Добран Глебыч.

– А что потом?

– Потом? – засмеялся седоголовый богатырь. – Понимаешь, есть у кавказцев одна паскудная черта – врать и хвастать. Она их и подвела. Знаешь, что они продумали? Что их несчастных граждан России избивали двадцать русских националистов! А я их руководитель. Про Валю же ни слова. Очевидно, стало стыдно.

– Но ведь это надо было как-то доказать?! – возмутился я.

– В том-то и дело. Те, трое интеллигентов, о которых уже упомянуто, написали, что я был не один, но точную цифру они не назвали. Остальные же честные люди рассказали всё, как было на самом деле. И в органах растерялись. Так как были нанесены тяжкие телесные, волей-неволей приходилось разбираться. И вот меня привели на допрос. Естественно я им рассказал правду. Но следователь, узнав, сколько мне лет, никак не мог в неё поверить.

– Понимаете, по годам вы старик? – удивился он тогда.