Станислав Гроф - Холотропное сознание

В христианской литературе БПМ-II нашла отражение в «темной ночи души», о которой говорили мистики. В частности, св. Иоанн Креста, видел в ней важную стадию своего духовного развития. В этом отношении, особенно важна история об изгнании Адама и Евы из рая и о происхождении первородного греха. В Книге бытия Бог связывает эту ситуацию именно с рождением и родовыми муками, когда объявляет Еве: «В боли и скорби будешь рожать детей своих». Утрата божественной сферы описана в истории Падения Ангелов, которая привела к созданию полярности между небесами и адом. Христианские описания ада демонстрируют специфические связи с переживаниями БПМ-II.

В необычных состояниях многие люди догадываются, что религиозные учения об аде резонируют с переживаниями БПМ-II, и это придает правдоподобное звучание богословским концепциям, которые, иначе, могли бы показаться невероятными. Эта связь с ранними бессознательными воспоминаниями могла бы объяснять, почему образы ада и преисподней столь сильно действуют и на детей, и на взрослых. Описанные в Библии мучительные испытания Иова а также страдания, отчаяние, унижения, и распятие Христа тесно связаны с БПМ-II.

В буддийской духовной литературе символизм БПМ-II обнаруживается в рассказе о «Четырех знаках непостоянства» из жизнеописания Будды. Это относится к четырем событиям, оказавшим влияние на Будду Гаутаму и предопределившим его решение оставить семью и свою жизнь в королевском дворце и отправиться на поиски просветления. Во время путешествия за пределами города, перед ним предстали четыре сцены, которые произвели на него неизгладимое впечатление. Вначале он увидел дряхлого беззубого старика с седыми волосами и сгорбленным телом — так выглядела встреча Будды Гаутамы со старостью. Далее он увидел лежащего в придорожной канаве человека, тело которого было истерзано болью, и это была его встреча с болезнью. Третьим событием было столкновение с человеческим трупом, и оно привело его к полному осознанию существования смерти и непостоянства. Последним знаком для него стала встреча с бритоголовым монахом, облаченным в коричневато-желтую робу и излучавшим нечто такое, что, казалось, превосходило все страдания, на которые обречена плоть. Именно внезапное осознание бренности жизни, факта смерти и существования страдания побудило Будду Гаутаму отречься от мира и отправиться в свое духовное путешествие.

В эмпирической работе с БПМ-II люди нередко сталкиваются с кризисом, похожим на тот, что пережил Будда при встрече с «Четырьмя знаками непостоянства». Во время таких эпизодов собственное бессознательное снабжает человека образами старости, болезни, смерти и непостоянства, в конечном итоге, предопределяющими экзистенциальный кризис. Он видит пустоту бездуховной жизни, ограниченной искусственными удовольствиями и мирскими целями. Это откровение служит важным шагом к духовному раскрытию, которое начинается с раскрытием шейки матки, когда безвыходная ситуация БПМ-II меняется.

Люди часто называют «Ад» Данте драматическим описанием БПМ-II. Они считают всю «Божественную комедию» рассказом о преображающем путешествии и духовном раскрытии. К другим художественным произведениям, которые передают ощущения этой сферы, относятся романы и рассказы Франца Кафки, отражающие глубокую вину и мучения, работы Федора Достоевского, наполненные описаниями душевных страданий, безумия и бессмысленной жестокости, а также те отрывки из сочинений Эмиля Золя, где описываются самые мрачные и отталкивающие аспекты человеческой природы. Элементы второй перинатальной матрицы присутствуют и в рассказах ужасов Эдгара По, например в «Колодце и маятнике». Проклятие «Летучего голландца» и Вечного жида Агасфера, обреченных скитаться до конца мира — также подходящий пример из области литературы.

К живописи, отражающей атмосферу БПМ-II, относятся образы ада в христианском, мусульманском и буддийском искусстве, равно как и изображения Христа в терновом венце, его крестного пути и распятия. К этой категории определенно принадлежат кошмарные создания причудливого мира Иеронима Босха, образы ужасов войны Франсиско Гойи и многие другие образы, созданные сюрреалистами. Особенно впечатляют полотна швейцарского художника Гансруди Гигера — поистине гения перинатальной сферы. Его образы попеременно относятся к БПМ-II и БПМ-III (обсуждаемой в следующей главе), представляя символизм этих перинатальных матриц в поразительно явной и узнаваемой форме. Кроме того, Гигер был награжден Золотым Оскаром за свои жуткие рисунки к фильму «Чужой», которые обладают бросающимися в глаза перинатальными чертами. Для второй серии этого фильма, вышедшей под названием «Чужие», он создал фантастический архетипический образ Пожирающей Матери — ужасной паукообразной инопланетной самки с ее дьявольским инкубатором. Многие перинатальные темы также можно обнаружить в фильмах Федерико Феллини, Ингмара Бергмана, Джорджа Лукаса, Стивена Спилберга и многих других режиссеров.

Как и БПМ-I, эта матрица соединяется с воспоминаниями более поздних периодов жизни, которые обладают качествами, похожими на те, что человек может встретить здесь. Записанные в памяти события, которые тесно связаны с БПМ-II, — это различные неприятные ситуации, где мы ощущаем себя в опасности и лишенными надежды, где на нас наваливается чудовищная разрушительная сила и подчеркивается наша роль беспомощных жертв. Особенно значимы воспоминания тех случаев, когда под угрозой были физическое благополучие и выживание — будь то хирургическое вмешательство, физическое посягательство, автомобильная авария, или тяжелое ранение на войне. Из-за своего сходства с определенными аспектами родовой травмы, эти эпизоды, как правило, фиксируются в памяти таким образом, что стыкуются и перекрываются с БПМ-II.

Когда мы в своей жизни переживаем такие травмирующие эпизоды, то событие, происходящее в настоящем, отсылает нас назад к соответствующему перинатальному материалу, тем самым оживляя нашу старую эмоциональную и физическую боль. Тогда мы реагируем не только на текущую ситуацию, но и на раннюю, фундаментальную травму своей жизни. Это может объяснять глубину психологического ущерба — и длительные отрицательные последствия — в результате войн, стихийных бедствий, нахождения в концлагерях или захвата террористами. Эти ситуации не только сами по себе являются травмирующими, что достаточно серьезно, но и лишают жертв защиты, которая обычно ограждает их от болезненных элементов бессознательного материала, затаившегося в их психике. Чтобы эффективно работать с этими состояниями, приходится создавать поддерживающую окружающую среду и использовать методы, позволяющие людям переживать и прорабатывать не только относительно недавние травмы, полученные в зрелом возрасте, но и лежащие в основе первичные воспоминания о мучениях, связанных с БПМ-II.

Кроме того, на более тонком уровне вторая перинатальная матрица может быть связана с воспоминаниями о тяжелых психологических травмах, в частности, о разлуке, неприятии, лишениях, событиях, подрывающих душевное равновесие, и ситуациях ограничения и подавления в родной семье и в последующей жизни. Таким образом, роль жертвы в своей семье, в классе, в интимных отношениях, на рабочем месте и в обществе усиливает и закрепляет память о безвыходной стадии рождения и делает ее более психологически подходящей и доступной для сознательного опыта. БПМ-II соотносится и с разнообразными неприятными ощущениями и напряжениями в тех частях тела, которые Фрейд называл эрогенными зонами, или зонами удовольствия. На оральном уровне эти ощущения могут выражаться в виде жажды и/или голода; в анальной области — в виде неприятных ощущений в прямой кишке и заднем проходе, связанных с запором, колитом или геморроем; в мочеполовом тракте — в виде сексуальных расстройств или боли, вызванной инфекцией или хирургическим вмешательством, а также затрудненным мочеиспусканием.

Каждое маточное сокращение на этой стадии родов проталкивает головку ребенка в шейку матки, все больше расширяя ее. Когда шейка матки окончательно раскрывается и головка ребенка опускается в область таза, происходит огромная перемена не только в биологическом, но и в психологическом переживании рождения. Безвыходная ситуация БПМ-II сменяется медленным прохождением по родовому каналу, характеризуемым БПМ-III. В следующей главе мы будем исследовать богатый и красочный мир БПМ-III и его значение для нашей жизни как в индивидуальном, так и в коллективном смысле.