Олег Дивов - Как я был экстрасенсом

– Ты это к чему? – спросил Тим очень тихо».

По-моему, этот кусочек из «Стального Сердца» неплохо отражает то состояние постоянного опасения надвигающегося сумасшествия, в которое так или иначе погружался любой журналист, пытающийся глубоко «копнуть» тему психотроники.

А ларчик-то открывался просто. И мы его таки взломали. Вот что удалось выяснить.

Для затравки перескажу вам своими словами Постановление Комитета Верховного Совета СССР по науке и технологиям от 4 июля 1991 года. Название документа – «О порочной практике финансирования псевдонаучных исследований из государственных источников».

В постановлении утверждалось, что несколько общесоюзных министерств затратили пятьсот миллионов рублей на лженаучные и антинаучные разработки по «спинорным (торсионным) полям». Министерства были введены в заблуждение аферистами от науки, утверждавшими, что с помощью генераторов этих полей («психотронных генераторов») можно создать оружие нового поколения, позволяющее на расстоянии управлять поведением человека. В качестве заказчиков работ в «Постановлении» назывались Министерство обороны, Минатомэнергопром, КГБ СССР и Военно-промышленная Комиссия Кабинета Министров СССР.

Что интересно, первым в списке из более чем двадцати исполнителей стоял киевский Институт проблем материаловедения АН Украины. Некогда один из работников этого института проболтался, что в институтских лабораториях начато мелкопоточное производство боевых психотронных генераторов. Один из нас тут же бросился в Киев, но руководство института ловко выставило трепливого сотрудника психом, а журналиста – дураком.

Постановление – это, так сказать, чем сердце успокоилось. А завязка истории вот какая. В начале семидесятых годов почти одновременно под эгидой МВД, Министерства обороны и КГБ были образованы (по другой версии «сами предложили свои услуги») научные группы, которым ставилась примерно одна и та же задача. В позднейшей версии заказа от лица МО она звучала примерно так: «разработка методов дистанционного медико-биологического и психофизического воздействии на войска и население торсионными излучениями и защиты войск и населения от таких излучений».

И все эти группы получили отличное финансирование. Думаю, пятьсот миллионов старых добрых советских рублей (стоящих реально пусть и не шестьдесят копеек, но максимум три зеленых президента), упоминающиеся в «Постановлении» – это только верхушка айсберга.

Группы начали работать и достигли в некоторых областях неплохих результатов, в частности, по боевым аспектам применения СВЧ.

Но с дистанционным управлением людьми возник неожиданный казус. Во-первых, психика «зомби» очень быстро изнашивалась. Год-два, и «биоробот» начинал сходить с ума, в точности как агент «МК-Ультра», после чего навсегда выходил из-под контроля.

Во-вторых, оператором психотронной пушки должен был выступать специально подготовленный человек, попросту говоря, довольно мощный экстрасенс. Что за люди экстрасенсы, и как с ними тяжело работать, мы уже обсуждали. Да и помимо этого работа с «генераторами» таила в себе ряд опасностей.

«Главный секрет – способ, которым оператор защищает самого себя от воздействия психотронного генератора. Случалось, что в результате ошибки оператор буквально на глазах впадал в состояние психоза.

…Самым опасным последствием применения таких генераторов может быть трансформация человека, даже биологическая. Процесс этот может быть завершен менее, чем за полчаса, причем с этой целью достаточно использовать генераторы, применяемые в целительстве. Во время пробных экспериментов температура тела трансформируемого повышалась настолько, что прикосновение к нему ощущалось как ожог».

Да, некоторые из групп действительно создали фантастическую аппаратуру, в том числе мобильного базирования (а по некоторым данным и карманного формата), и довели ее до стадии полевых испытаний.

Да, некоторые из тех наших сограждан, что уверяют, будто они – жертвы психотронного террора, говорят чистую правду.

Но на самом деле куда большие дивиденды спецслужбы получили от распространения панических слухов.

И подавляющее большинство работ по «боевой» и «полицейской» психотронике в нашей стране было свернуто или законсервировано вскоре после распада СССР.

Не говорите мне, что этого не было. Но и не думайте, будто из этого что-то получилось. На мой взгляд, любая попытка моделировать аппаратными методами экстрасенсорные феномены уровнем глубже биолокации, заранее обречена на провал. Все будет упираться в необходимость привлекать к работе оператора-экстрасенса. А экстрасенс – ха-ха-ха! – по определению нестабильная система.

Теперь представьте себе нестабильное ружье, и как оно стреляет.

А значит, слово «оружие» можно смело отделить от термина «психотронное», и далеко забросить. Конечно, единичные случаи успешного подавления личности психотронными методами возможны. Более того, они давно зафиксированы. Но ни о какой постановке этого черного дела на поток не может быть и речи. Кроме того, насколько уязвим для психотронной атаки одиночный персонаж, настолько же эффективно может противостоять такому воздействию группа. И не надо для этого сталкивать лбами экстрасенсов. Обычные, нормальные люди в состоянии перебороть любой «пси-наезд», что называется, на голых нервах.

Через пару дней после августовского путча 1991 года возник в информационном пространстве болгарский ученый Тодор Дичев, эксперт по психотронике, давно заклейменный коллегами как ренегат, отщепенец и шизофреник (кстати, я отчего-то постеснялся сказать напрямую, что у нас с болгарами имела место полноценная международная кооперация по самым разным аспектам психотронных исследований). По словам Дичева, сволочи американцы тайно помогали ГКЧП, пытаясь зомбировать отважных защитников Белого Дома (и меня в том числе!) с борта крейсера «Бэлкап», ошвратовавшегося в болгарском порту Варна. Заявление Дичева неожиданно пересеклось с брошенной на ходу генералом Кобецом фразой «против нас могут применить психотропное оружие». Ну, генералу-то одна фигня, что психотронное, что психотропное, лишь бы с ног валило. А мне стало очень смешно.

Я вспомнил, как мы стояли там, наверху, под стеной, у дверей подъездов: тонкое внутреннее колечко «Живого Кольца», охватившего Белый Дом. В случае возможной атаки – полные смертники, нам просто некуда было бы деться, и мы все понимали это. Но мы знали и еще одну вещь – мы защищаем сейчас не бунтаря Ельцина, и выручаем не надоевшего Горби. Мы защищаем наши жизненные ценности, которые в случае поворота страны вспять будут растоптаны. Мы выручаем себя и своих потомков.

В этот момент по нам можно было жахнуть инфразвуком или СВЧ – мы бы погибли. Можно было применить «психотропное оружие», газ какой-нибудь подавляющий – мы бы легли. Но никакое на свете психотронное воздействие не поколебало бы упругую и теплую невидимую стену, которая прикрыла со всех сторон Белый Дом.

Я стоял под моросящим дождиком, сжимая в руке арматурину, и ощущая, как теплые волны единения гуляют вокруг. Мне было хорошо, и я ничего не боялся. Я – по-прежнему эмпат в трудные минуты жизни, – совершенно точно знал, что на нас не полезут…

По некоторым данным, не заслуживающим особого доверия, но все равно вызывающим атавистические мурашки по спине, отечественные изыскания в области боевой психотроники либо уже возобновлены, либо могут возобновиться в ближайшее время.

Будто нарочно, вся моя жизнь складывалась так, чтобы подвести меня к логичному и добровольному решению остаться нормальным человеком, не наделенным какими-то сверхъестественными потенциями. Именно поэтому данный текст озаглавлен в прошедшем времени. Сложись все иначе, он мог бы называться «Я, экстрасенс» и, скорее всего, никогда бы не был написан. Да и автор такой – Олег Дивов, – на книжном рынке не объявился бы. Я ведь когда-то чуть было не поступил на психфак. Впрочем, ваш покорный слуга много куда не поступил.

Примерно в двадцать пять лет – да, где-то так, – я начал осознано давить в себе экстрасенса. Какие-то попытки я предпринимал и раньше, еще в период журналистского расследования по психотронике, когда распроклятая эмпатия с одной стороны помогала «видеть правду», а с другой – подставляла меня, делая чересчур открытым для негативных воздействий извне. Но тогда я просто закрывался, ставил блоки и строил экраны, то есть по-прежнему относился к миру как слабенький, но все еще экстрасенс. Речь еще не шла о том, чтобы полностью отказаться от услуг своего пси, я по-прежнему ощупывал людей и мир «внутренним локатором», немного подлечивал себя руками, и т.п.

А потом настало время жестко решать. Дар внечувственного восприятия сродни таланту художника. Продирается наружу, хоть ты тресни, заставляет браться за кисть, и чем больше рисуешь, тем больше хочется. Это своеобразная наркомания, она же алкоголизм. Это подчиняет тебя и коренным образом меняет твою жизнь. Я хотел другой судьбы, и мне пришлось выбирать.