Александр Рассказов - Летописи Страны Арии. Книга 2

Тут Емель почуял ласковое дуновение ветерка. Была то Альмира, что через расстояние нашёптывала ему на ухо.

В то самое время в мире подводном, надев колечко, ей в дар преподнесённое, Ирия приближалась к хоромам Непта, третьего его потомка. Кольцо взор девы раскрыло и было легко ей найти всё, чего пожелает, в царстве подводном.

Были палаты необычной формы – врата вниз глядели и, войдя внутрь, Ирия заметила двух стражей. Были те не похожи друг на друга. Один вид имел чудища морского – то ли рыба, то ли ящерка, но невелик был в размерах. Острые зубья-клыки выпирали с обеих сторон полураскрытой пасти. Другого на вид не отличить было от жителя народа морского, да вот сияла яркими лучами у него посреди груди руна света. Ежели кто недобрый духом приближался – руна меняла цвет. Первый страж, не обращая внимания на гостью, смотрел куда-то вдаль. Другой же явно был здесь за главного и решал, кому позволено будет зайти во дворец.

Встретившись глазами со вторым стражником, Ирия немного прищурилась. Яркий свет исходил от его груди и явно от незнакомого воина веяло добром.

Немного помедлив, рассматривая ирийскую правительницу, привратник наконец поклонился, растворив врата.

Долго ли, коротко ли, вот птенец малый уж приблизился ко землям купеческим. Не думал ни сном, ни духом старец короткоостриженый, что не один он в путь далёкий отправился. Видела Альмира каждое его движение, каждую мысль чуяла затаённую.

Вмиг вдруг показалась впереди Земля дальняя. Засияли три ярила, что её освещали. Все находились они в местах разных, и свет пребывал на Землюшке той время длинное да тьмой окутывались лишь отдельные её места. Вслед за Землёй большой, словно дети её, вереницей выстроились малые Земли, где ремесленники мастерили вещицы диковинные да прочее добро, в том числе и зелья хмельные, зелья дурманные готовили.

Решения все принимал большой совет купцов – с кем торговать, в какие земли идти, какие цены за товары назначать. Восседали торговцы в огромной зале на Земле большой, там, где прежде живал отец Селы. Был он первым из купцов и влиял на все решения совета. Теперече, время долгое оставалось сборище без вожака. Не могло никому прийти силой наполненное то действо, кое управляло бы всем купеческим родом. Не находилось единственного и уверенного в себе человека, чтоб заправлял всем, как это было прежде.

Знали и уважали в местах тех старца короткоостриженого. Был он первым гостем, и ведали все, что водятся у него злата и каменья в числе несметном, и платил он сполна за товары не скупясь, но и не бросая на ветер лишнего.

Вот птенец присел на краю большого града, и старик в обличье человечьем, сокрыв своё урское начало, направился в большой торговый совет. Альмира же пылинкой малою на плече его обернулась. Могла дева длиннокосая вверять старцу поступки и деяния без его на то воли. Вот и шептала возлюбленному своему Емелю из-за тридевяти Земель о том, как дела обстоят и кто является зачинщиком бед на Мирград-Земле.

Узнав обо всём, Емель поведал о том Велию. Вместе решили обождать немного, узнав как будет всё протекать в землях дальних. Ведь расправу чинить – дело не хитрое, а обернуть дурные дела во благо – тут вот помыслить надо.

Врата позади Ирии сомкнулись да исчезли из виду стражники. Свежим ветерком словно повеяло на деву, и светлый, не похожий не на одно из мирских созданий, мотылёк направлял её вглубь дворца.

Слуги плавали по своим делам, занимаясь кто чем. Было необычно наблюдать уклад жизни мира подводного. Казалось иногда всё смешным и нелепым. Однако, пробуждая от смешливости, лёгкий огонёк жёг изнутри тело странницы, как бы напоминая о делах, что не терпят отлагательств.

Завидя гостью, слуги вежливо уступали ей дорогу, указывая путь. Наконец Ирия добралась до дверцы, ведущей в покои князя морского. Слуга послушно отворил последнюю преграду, размахивая здоровенным рыбьим хвостом, и взору путницы предстал сам царь морской – третий потомок Непта. Был занят тот каким-то, на вид странным, делом.

Низко кланялись купцы гостю дорогому. Старец короткоостриженый шёл, шелестя одеянием, волочащимся по полу из красивого зелёного камня. Стены были отделаны со вкусом и натёрты усердными слугами так, что старик, проходя, то и дело посматривал на своё отражение и мог разглядеть всё до мельчайших деталей. Огромная лампада была подвешена в центре залы к самому куполу и источала мягкий приятный свет.

В самой середине огромной комнаты красовались три стола, вытянувшиеся во всю длину, а по краям сидели разночинные люди – торговцы, купцы. Те, что были повыше рангом, занимали места на возвышении. А немного поодаль красовалось ложе, которое вот уже некоторое время пустовало, с тех пор, как исчез отец Селы.

Недолго думая, старик, взойдя по трём столам, словно по ступеням, одним быстрым движением очутился прямо на этом самом дорогом и желанном для всех собравшихся месте.

Хоть и был народ благосклонен к гостю и питал уважение к оному за его богатство и порой даже расточительность, как казалось купцам скрягам, звук возмущения прошёлся по рядам. Один из учредителей совета, тот, что сидел за верхним столом, начал выкрикивать в адрес короткоостриженого старца бранные слова, став во весь рост. Но, ни капли не смущаясь, наглец продолжал слушать оскорбления в свой адрес.

Альмира была рядом, никем незамеченная, подле ура, но тот не ведал об этом. Выслушав своего обидчика, гость сунул руку в просторный карман да извлёк оттуда грамоту в железной оправе, и на миг вспышка ослепила всех вокруг.

Скрижаль раскрылась сама по себе, и надписи стали проступать прямо из воздуха, вырисовываясь в красивое письмо. Ни у кого не было сомнений – была то рука их пропавшего вожака. Торговцы стали жадно вглядываться в текст, написанный на их родном языке, внизу которого красовалась печать. Грамота выглядела, словно оттеснили её на листе железном.

Не думая два раза, дева длиннокосая нашёптывала обо всём Емелю. Был тот удивлён стариковой наглостью. Думал всё ж не торопить события, а пока, вдвоём с Велием направиться к Алеану и супруге его, Селе.

Третий потомок Непта взглянул на Ирию. Лицо его отражало доброту и спокойствие. Выглядел он, словно зрелый мужчина. А ежели в глаза заглянуть, то и тёмный человек почувствовал бы сразу силу, которая исходила от князя. Причудливые фигурки были выстроены на чём-то, что напоминало стол, и владыка передвигал их из края в край, расставляя то на большие, то на малые, то на тёмные, то на светлые круги.

– Знаю, что привело тебя ко мне, – вдруг заговорил он. – Ведаю так же, что хочешь узнать, как колечко тебе видеть вещи позволяет от простого взора сокрытые. Расскажу об игре занимательной и трудной порой, сперва.

Фигурки, что в кружки я расставляю – то слуги мои верные. Могут чудищами подводными стать, могут бурей на море обернуться, а могут и колыбельную ребёнку спеть. Духи то морские, что нашли пристанище здесь в моём царстве. Да народ, что ты видела перед тем, как меня посетить – это часть моего народа теперече.

Давным-давно, во времена смуты великой, когда Вела-луна наземь обрушилась на государство арийское, спаслись всё ж тогда немногие да приют нашли в морском царстве. Нынче, то потомки тех ариев, пожелали остаться которые в море-пучине.

Берегли они знания светлые. Ждали всё же тебя, избранницу. Пребывание их подводное тайной было, пусть тайной и останется. Пригодится их мудрость да умения, когда придут времена лихие, недобрые. Смогут жизни людей других спасти мудрецы, коли будет надобно. А грядёт в недалёком времени перемена большая несветлая. Покрывать станут воды Мирград-Землю и шальная волна разбушуется.

Алеан восседал на своём княжеском ложе в центре большой залы, когда Емель с воеводой вошли в палаты. Улыбнувшись друзьям, правитель пригласил их испить нектар диковинных плодов, что купцы привезли из земель дальних. Поблагодарили гости за приглашение, но невмочь было держать накопленное в себе. Перейдя сразу к делам, выложил всё Емель без утайки о старце короткоостриженом да о князе урском, что в полон взяли.

На одной из стен залы красовалось живописное полотно с нарисованным на нём всадником, что парил в поднебесье во птице железной, и бескрайние просторы Земель дальних и звёзд простирались, словно наяву, мерцая разными цветами. Вдруг, прямо из полотна словно дверца приоткрылась и ко взору присутствующих явилась Села.

Картина та была вещицей диковинной, привезённой из-за тридевять земель. Коли надобно, мог хозяин её уединиться, очутившись в бескрайних просторах, доступных лишь ему одному.