Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 17

Господи Боже мой, един Благий и Человеколюбивый, един Милостивый и Кроткий, един Истинный и Праведный, един Щедрый и Славный Боже наш, да приидет сила Твоя на меня, грешнаго и непотребнаго раба Твоего, и да укрепит мой храм Евангелием Божественнаго учения Твоего, Владыко и Человеколюбче. Очисти меня от всякой злобы и греха. Просвети мою утробу и вся уды Твоею волей. Даруй мне Твоей благости. Господи мой, Господи, покрый меня Твоим Благоутробием. И не оставь мене, грешнаго и несчастнаго раба Твоего (имя). Ты есть защита моя, и Тебе до века своего живота возсылать буду славу, Отцу и Сыну и Святому Духу. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

На середине поля есть деревянный ствол,

Тот ствол, как нарожденный младенец, гол.

На стволе том сук деревянный,

Не гнется он, не ломается,

От буйных ветров не сгибается.

Так бы и у меня, Божьего раба (имя),

Мой х… не ломался, не сгибался,

А по первой мысли о бабе поднимался.

Слово мое верное, дело мое спорное.

Ключ, замок, язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

«Сын вернулся из армии совершенно другим человеком. Такой стал нервный, слова ему лишнего сказать нельзя – орет, кулаками машет, все колотит. В такие минуты он похож на ненормального: бледнеет, весь трясется, глаза бешеные, зрачков не видно… Потом, когда приходит в себя, плачет, прощения у меня просит. Видим мы с отцом, что он сам себе не рад. Не знаю, что случилось с ним, пока он был в армии, он мне об этом не рассказывает. Короче говоря, испортили парня: был веселым, ласковым, теперь, стыдно сказать, зверь, наверное, и то покладистее будет».

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Выговариваю я, Божья раба (имя), своего сына.

Я его родила, я ему имя дала,

Я его грудью кормила,

Я его в церкви-матушке крестила.

Я его выговариваю:

Нервы с костей, нервы со всех мощей,

С румяного тела,

Чтобы ни одна нервная жилка не болела.

Встану я, благословясь, выйду я, перекрестясь,

Иду я зеленым лугом, крутым берегом.

Там растет на песке ивушка,

Под ней стоит золота избушка.

Там Матерь Божья Библию читает,

Нервы рабу Божьему (имя) поправляет,

Плохое все отнимает да в святую воду кидает.

Злоба у него как свеча тает, злоба его исчезает.

Христос царствует, Христос повелевает,

Христос спасает, Христос исцеляет,

Христос Сам у раба Божьего (имя)

Злость отнимает.

Ключ, замок, язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

Господь Лазаря воскрешал,

Господь страждущим помогал.

Боже мой, Боже, помоги и мне тоже.

На море, на песке, на большой глубине

Серый камень лежит,

На том камне сам Адонай стоит,

Железным жезлом машет,

С головы раба Божьего (имя) дурь выбивает.

Мои слова, мои уста, а помощь – Иисуса Христа.

Я те слова говорю, а Господь Бог помогает.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ключ, замок, язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

Есть на небе три звезды:

Одна звезда – ярко-красная,

Вторая – как слеза ясная,

Третья – ущербный ум (имя больного).

Через кровь ярко-красную святую,

Через слезу ясную и кость больную,

Через сито и жито, через хлеб и соль

Уйди, головная боль,

На бельма собачьи, на говна курячьи.

Как те говна не болят, не ноют,

Так и ты, хворь, не ной, не стони,

А на собачьи говна пойди.

Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

«Пишу Вам из глубинки, из далекого села, про которое Вы вряд ли когда-нибудь слышали. Мне вчера исполнилось тридцать два года. Я не замужем, так как мой любимый человек болен шизофренией (таким он вернулся из армии), а никто другой мне не нужен. Я его люблю всем сердцем, хотя и понимаю, что вряд ли он когда-нибудь поправится и сможет стать мне мужем и отцом моим детям.

Если бы Вы знали, какой это был парень, какое у него было доброе сердце. Ни разу я не видела, чтобы он грустил или злился на кого-то, напротив, всех старался поддержать, всем помочь. Он чем-то даже похож на актера Евдокимова. Слушая его шутки, от души хохотала вся деревня. Его все очень любили, а теперь все пытаются помочь, подкормить, приютить (его мать, тетя Аня, умерла год назад – сердце не выдержало, – и теперь он остался один-одинешенек). Знаете, его все у нас ласково называют Санек и никому и в голову не придет смеяться над ним, даже маленькие дети его жалеют и играют с ним. Больше скажу, наши деревенские бабы до сих пор ревут, когда его на улице видят.

Как выяснилось, в армии его несколько раз жестоко избили. Не знаю, кому уж он помешал, что отказался делать… Вот только в голове у меня не укладывается, как же можно быть такими жестокими. Впрочем, избивавшие его “старики”, наверное, уже и забыли про моего Сашеньку. А ведь они человеку всю жизнь сломали, других людей несчастными сделали… Впрочем, разве их этим устыдишь.

Врачи помочь ему не могут, только прописывают какие-то лекарства, от которых он еще больше деградирует. Работу ему никакую доверить нельзя – он как дитя малое, – вот и болтается мой Сашенька целый день по деревне да с ребятами по дворам бегает.

Каждый раз, когда я смотрю на него, я проклинаю тех, кто его покалечил. Я верю, что Господь услышит меня и покарает этих сволочей, что отольются им наши слезы, что заплатят они за раннюю смерть тети Ани. И пусть потом их матери не сетуют на жестокую судьбу, они сами виноваты в том, что с ними случится, а с ними обязательно что-нибудь случится, я знаю. Не могут же они остаться безнаказанными после того, что сделали.

К сожалению, я не смогу привезти к Вам Сашу. Но я заказываю Ваши книги в Москве и очень надеюсь, что Вы сможете в них напечатать ответ на мое письмо.

Напечатайте в своей книге, пожалуйста, способ (если можно, не очень сложный) лечения шизофрении, чтобы я сама могла отчитать Сашеньку.

С искренним уважением к Вам Иволгина Лариса. Деревня Кривые Дубки».

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Умой, Господи, раба Божьего (имя) левой рукой,

Сполосни его грозовой водой.

Матерь Божья, кликни святых целителей,

Ангелов-хранителей, избавителей.

Выйди, бес, из раба Божьего (имя) бела тела,

Чтобы голова его не мозжела и не болела.

Каким умом его Богородица наградила,

С каким умом матушка его народила,

С таким умом ему жить и быть.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь.

«Мой племянник пропал, и мы почти три месяца не знали, где он и что с ним. Сестра даже похоронила вместо него чей-то обгорелый труп, так как одежда – вернее, ее фрагменты – была похожа на ту, в какой племянник ушел из дому.