Виктор Меньшов - Русские провидцы и предсказатели

В декабре 1925 года члены комиссии «Старая Москва»: археолог, всю жизнь посвятивший поискам библиотеки Ивана Грозного И. Я. Стеллецкий, архитектор Н. Д. Виноградов и краевед О. И. Пенчко – обследовали подземелья Сухаревой башни и обнаружили пять замурованных подземных ходов, предположительно ведущих к дому Брюса на 1-й Мещанской. Но исследования не были продолжены. Это породило легенды, что Черная книга Брюса вместе с его колдовской библиотекой (среди чародейных книг и предметов, спрятанных в башне, стали называться «Русское кудесничество», «Книга Сивилл», «Черная магия», волшебное зеркало, Соломонова печать…) может находиться именно там. Это подстегнуло интерес ученых и черных археологов, особенно активизировавшихся в 90-е годы прошлого века. Тем более что еще никто не опроверг слухов о возможности нахождения в прорытом еще при Иване Грозном ходе от Сретенских ворот к Кремлю знаменитой и таинственной библиотеки Ивана Грозного. Однако поиски обеих библиотек никакого результата не дали, хотя так называемые погибшие клады – сундуки с дорогими одеждами и мехами – находили.

Да, задал граф Брюс загадок. Недаром Лев Толстой о нем писал: «Брюс на всю Россию был самый чудесный человек». Однако, несмотря на таинственный и мистический ореол, сопровождавший всю его жизнь и оставшийся на десятки десятилетий после смерти, Яков Брюс обладал умом трезвым и весьма скептическим. Татищев отзывался о нем, как о человеке «высокого ума, острого рассуждения и твердой памяти». Может быть, этот сплав сверхъестественного и глубоко научного и создал легенду по имени «Брюс»?

Или время ответов еще не пришло?

Блаженная Ксения Петербургская (Аксинья Григорьевна Петрова)

Не ранее 1719 и не позднее 1730 – около 1800, по другим данным, 1803, Петербург

В начале XVIII века, точной даты не установлено, родилась в городе Санкт-Петербурге, столице государства Российского, Ксения Григорьевна. Ее девичья фамилия осталась неизвестной, но, скорее всего, была Ксения Григорьевна из семьи обеспеченной, поскольку дом, в котором жила она вместе с мужем, был куплен на ее приданое.

Дом, в котором жили молодые супруги, Андрей Федорович и Ксения Григорьевна Петровы, стоял на Петербургской стороне, в те времена на самой окраине столицы. Андрей Федорович был полковником и служил придворным певчим. Ксения вышла за него замуж восемнадцати лет, и с тех пор жили они тихо и счастливо. Все было хорошо: мир, покой и достаток во всем. Но беда всегда приходит нежданно. Ксении только исполнилось двадцать пять лет, когда умер ее супруг. Скончался Андрей Федорович настолько внезапно, что ни исповедаться, ни причаститься не успел. Ксения, как и ее муж, была глубоко верующей, ее тяготило понимание, что любимый ею человек умер без причастия, невольно обрекая бессмертную душу свою на вечные муки.

Ночами молила Ксения о спасении души любимого мужа, просила о вразумлении, об устройстве дальнейшей жизни. И было ей видение – явилась преподобная Мария Египетская и возвестила о благословении свыше на подвиг юродства Христа ради. Получив благую весть и благословение свыше, Ксения приняла на себя подвиг юродства: принесла в жертву Богу собственный разум. На похороны она оделась в мундир мужа и стала называться его именем. Когда ее пытались называть Ксенией, она смиренно просила отныне и впредь называть ее Андреем Федоровичем и добавляла:

– Ксению я похоронил, она там, в могилке, а я – Андрей Федорович, я тут.

Похоронив мужа, Ксения последовательно продолжила подвиг юродства – раздала бедным все нажитое за годы супружества имущество, деньги пожертвовала церкви, дом подарила хорошей знакомой, Параскеве Антоновой, взяв с нее торжественное обещание пускать в дом бездомных нищих и не брать с них плату за ночлег. Параскева поблагодарила ее и спросила:

– Чем же сама жива будешь? Чем прокормишься?

– Господь птиц небесных питает, обо всем живом заботится, а я не хуже птицы. Пусть воля Его будет.

Вскоре про дом, в котором сирым можно было найти бесплатный приют, знали все нищие столицы и называли улицу, на которой этот дом стоял, странным названием – улица «Андрей Петрович», наверное, переделали фамилию Петров в отчество. Теперь эта улица называется Лахтинской.

Сама же Ксения до самой своей кончины откликалась только тогда, когда ее называли Андреем Федоровичем. Повязав голову простым белым платком, с котомкой за плечами, с палкой в руках, бродила она по городу в мужской одежде. От непогоды одежда быстро истрепалась и обветшала. Ксения бережно прятала лоскуты дорогого ее сердцу мундира на груди. Когда одежда окончательно превратилась в лохмотья, она переоделась в красную кофту и зеленую юбку – цвета формы покойного мужа. Ночи она, по свидетельству одно время присматривавшей за ней в виду странного поведения полиции, проводила в поле за городом – в любую непогоду всю ночь молилась коленопреклоненная. Только в самые лютые морозы оставалась, да и то редко, на ночлег у знакомых.

Родственники Ксении были встревожены ее душевным здоровьем, взволнованы тем, что раздала она все свое имущество, ничего себе не оставив, и обратились за помощью в полицию. Ксению пригласили на беседу, после которой пришли к выводу, что она в полном уме и здравии и потому вольна поступать и распоряжаться собой и своим имуществом по собственному разумению.

Есть предположение, что блаженная Ксения некоторое время провела в Алексеевской женской обители под Арзамасом. Обитель эту основал преподобный Феодор Санаксарский (в миру известный как прославленный адмирал Федор Ушаков).

Ксению любили, ей сочувствовали, охотно подкармливали, старались подать милостыню. Но денег она не брала, только «царя на коне», так она называла копейку, на которой изображен всадник —

Георгий Победоносец, побеждающий Змея. Но и эту малость она никогда не оставляла себе – тут же раздавала нищим. Она мужественно и достойно несла тяжкий крест юродства и свою нищету, с гордостью заявляя: «Вся я тут».

Вскоре за ней стали замечать благие дела. Если на базаре она брала у кого-то булку или еще что-то, товар у такого продавца раскупался мгновенно. Вскоре извозчики наперебой просили ее проехать с ними «хоть до уголка», и, если она соглашалась, от богатых заказчиков в этот день отбоя не было. Ксению наперебой зазывали в дома, старались угостить чаем, ее присутствие в доме приносило удачу и благополучие. На улице матери подходили к ней с детьми, если она целовала ребенка, это считалось хорошим знаком.

Особенно часто она бродила в окрестностях Смоленского кладбища. В то время там возводили новую каменную церковь. Чем выше становились стены, тем медленней шло дело – кирпичи для кладки приходилось поднимать по строительным лесам все выше и выше. И тогда стали происходить непонятные вещи: приходили утром мастеровые, а наверху уже лежат готовые для кладки кирпичи. Сговорились рабочие посмотреть, что за невидимка им помогает. Оказалось, это Ксения по ночам носила на леса кирпичи для строителей, делавших богоугодное дело.

Строители спрашивали ее:

– Когда же ты спишь, Андрей Федорович?

– Благие дела спешить делать нужно. В земле выспаться успеем, – отвечала блаженная.

Каждое утро она обходила строящуюся церковь, осматривала фундамент, поглаживала стены, приговаривая:

– Много тебе вынести придется, но ничего, ничего. Устоишь.

И действительно, многое довелось вынести церкви, особенно тяжелым было наводнение 1824 года, когда разбушевавшейся стихией было снесено множество крестов на кладбище и смыто несметное количество могил. Храм все же устоял, как и могилка Ксении, сохраненная часовенкой.

Провидение вело и направляло блаженную Ксению, и оно же дало ей редкий дар предвидения. О ее прозорливости по городу ходили легенды. Из уст в уста передавали рассказы о том, как зайдя в гости к семейству Голубевых, у которых часто и охотно бывала – очень ей нравилась дочь хозяйки, скромная красавица, – сказала Ксения девушке:

– Ты вот сидишь, завтракаешь сладким, а твой муж на Охте жену хоронит.

– Откуда у меня муж? – засмущалась девушка. – У меня даже и жениха еще нет.

– Иди! – строго приказала Ксения. – Он тебя ждет.

Мать, почитавшая Ксению за угодницу Божию, подхватила дочку, и они отправились на Охтинское кладбище. Там как раз шла панихида по молодой женщине, жене молодого доктора, умершей при родах. Когда могилу зарыли, все стали расходиться, а доктору стало дурно. Мать и дочь Голубевы подбежали к нему, помогли, как умели. Так они и познакомились, а через год девушка вышла за него замуж. Жили они долго и счастливо, до конца дней своих с благодарностью вспоминая блаженную Ксению.