Владислав Картавцев - О магии смешно, о магии серьезно

– А напишу-ка я роман! – решил я, – нет, лучше, много романов. Нужно написать фантастический роман, детективный роман, какое-нибудь свеженькое неизбитое фэнтези, и, пожалуй, еще любовный роман. Ну, и хватит на первое время!

Да. Ну, написать – не написал, но начал же! Писал серьезно. Потел. Вот только не знаю, насколько серьезны они получились? В смысле, начала романов? Хватит ли этого, чтобы удивить мир своей серьезностью?

Звездолет «Пересвет» из состава 18-й эскадры 76-го флота объединенного командования Земли шел со сверхсветовой скоростью по направлению к центру галактики «Топор Чингачгука». Мимо со сверхсветовой скоростью проносились гигантские облака межзвездного газа. Сверхмассивная Черная Дыра, зиявшая раскрытой пастью в центре галактики, приближалась со сверхсветовой скоростью. На корабле со сверхсветовой скоростью кипела работа. Сверхсветовые руки операторов центрального командного мостика со сверхсветовой скоростью били по клавишам сверхсветовых счетных машин, генерировавших сверхсветовые импульсы по направлению к сверхсветовому мозгу главного штурмана, гордо смотревшему вдаль, на Черную Дыру, приближавшуюся со сверхсветовой скоростью

Отрывок из фантастического романа «Система семи с половиной Белых Карликов»

Итак, спецзадание. Новое. Долгожданное. Он считал ниже своего достоинства недостойно подготовиться к выполнению спецзадания. Что и было сделано. Подготовился. Устал. Но каков результат! Усики были напомажены, ватные тампоны подложены под плечи стильного клубного пиджака от Франсиско Писарро, зауженные книзу клеши тщательно отутюжены. Эффектный мужчина. Достойный. Эффектный достойный мужчина.

Справа поверх пиджака топорщилась кобура «Магнума» калибра 999,99. Прорезиненный отороченный стразами гульфик с романтическим названием «Изольдины мечты» ярко оттенял его мужское достоинство. Достоинство было ниииииииичегоооооооооооо-себе! И даже Ваааааааааааще-Вааааааааааау!

Увидев достоинство, несколько проходивших мимо активисток расквартированного поблизости батальона работниц железнодорожного депо, направлявшихся на отдаленную лесную полянку для отработки танцевальных «па» мазурки «Под звуки вальса Болотного – Тихвинского «Щебеталка – Какаду», сделали попытки заломить руки, томно закатить глаза и даже упасть без чувств.

Да, он был на высоте! В который раз! Его звали Бунд. Джеймс Бунд.

Отрывок из детективного романа «Сорок койотов в сметане или шпион из доменной печи»

Понурые, едва живые, полумертвые бойцы еще недавно блистательного и гордого эльфийского воинства понуро брели, еле переставляя ноги, через светлый подлесок березовой рощи, окаймлявшей живительный источник влаги, дававший жизнь всему сущему на континенте Снорф. Снорф, как вотчина эльфов, представлял собой большой кусок суши, протянувшийся с севера на юг на 1418 лиг, и имел форму боевого эльфийского лука. На востоке от Снорфа располагался континент Днорф, протянувшийся с юга на север на 1418 лиг и имевший форму боевой гномьей секиры.

Издревле лук и секира воевали между собой. Голубая кровь эльфов и светло-голубая кровь гномов лилась рекой, щедро одаривая и тех и других обильными урожаями голубой и светло-голубой пшеницы, ржи, ячменя, гречихи, льна, конопли, кукурузы, сои, батата, сахарного тростника, моркови, капусты, редьки, редиса, лука, чеснока, томатов, огурцов, салата, китайских яблок, кофе, какао-бобов и жимолости. И еще много, много чего еще.

Издревле. Но не сейчас. Наступили другие времена. Таких раньше не было. Но не сейчас. Сейчас наступили не такие, как раньше, времена. Наступили. И с этим нужно было жить. Смириться. Умереть, но смириться! Сначала смириться, потом умереть. Или наоборот. Или умереть и смириться. Кто знает? Давно это было, давно. Не сейчас.

Сейчас все было наоборот. Темное воинство темного властелина в лиловых доспехах пыталось подмять под себя континенты Снорф и Днорф, безжалостно посылая все новые и новые орды на благословенные земли голубокровых эльфов и светло-голубокровых гномов.

Отрывок из трилогии-фэнтези «Снорф, Днорф и орочий беспредел»

Ее звали Лапусик. Друзья почему-то предпочитали называть ее Лапусик-Рекс. Она не понимала, но не обижалась. Иногда ей даже нравилось.

– «Рекс» – это так романтично, – думала она, вздыхая и в который раз ловя себя на мысли, что несмотря на свои уже неполные 19 лет и 8 недель она так и не встретила Его.

Уныло хрюкнув и подавив внезапный приступ ностальгии, она попыталась поудобнее устроиться на боковой полке плацкартного вагона пассажирского поезда «Тында – Беркакит»

– Поспать, что ли? – мелькнула в голове внезапная мысль. Мысль показалась странной, необычной и в чем-то даже пугающей.

– О чем это, собственно, я? – мелькнула следующая внезапная мысль.

– Да, собственно, ни о чем! – успокоила ее третья внезапная мысль.

– Тогда, ладно! – мирно согласилась вторая.

– Так спать будем или как? – напористо вклинилась первая.

– Ты, вообще, молчи. Задолбала всех уже со своим сном! – накинулись на первую вторая и третья.

Многоголосица мыслей заполнила голову Лапусика. Мысли жили своей жизнью, и только иногда из общего монотонного хоровода вырывалось невнятное «Спать» и «Задолбала».

Поезд стоял уже восьмой час на полустанке «Зипуны». Впереди, как угрюмо бурчала проходившая мимо работница вагона-ресторана, какие-то непонятные драгрейсеры разобрали железнодорожные пути.

– Наверное, для того, чтобы пустить их на строительство своих дачных домиков, – сонно решила Лапусик, с неохотой потягиваясь и приоткрывая правый глаз.

– Мама, мамочка, мамулечка! Он! Это – Он! – звонкий набатный перезвон вдруг пробудившихся от горячечного бреда «Спать – Задолбала» мыслей ударил прямо в переносицу, мозжечок, левое и правое полушарие головного мозга и в позвоночный столб, отдаваясь в коленных чашечках и почему-то в мизинце левой ноги.

Он был мечтой! Мечтой всей ее жизни. Мечтой пронзительной и износостойкой! Сердце, внезапно провалившись, гулко ухало где-то в районе живота, истошно вопя и подавая сигналы бедствия нестройным грохотом сердечных клапанов.

Выдержки из любовного романа «Долговязый дринк»

Ну что, мир! Удивил я тебя своей серьезностью? Опять нет? Ну что ж. Пойду спать. Всего Вам доброго!

Встреча

– Куда идешь, что ищешь? – спросило Эхо.

– Наверное, сказку – ответил он.

– Сказку? А о чем?

– Может быть, о Силе?

– О Силе? А почему именно о Силе? Для чего тебе Cила?

– Хочу изменить мир!

– Не нравиться? А что?

– В нем так много несправедливости, горя, злобы и жадности!

– Много, говоришь? Может, и много.

– Очень много! И еще ненависти, зависти, подлости, лести!

– Наверное, и этого хватает!

– Бессердечности, жестокости – настоящей, лютой, звериной жестокости!

– Да, может быть.

– Почему Ты так спокойно об этом говоришь?

– Спокойно? Ах, да, конечно! Открою тебе маленький секрет – я, вообще, обо всем всегда говорю спокойно!

– Но почему? Почему Ты не переживаешь так, как переживаю об этом я? Ведь это твоя забота – следить за справедливостью в мире!

– За справедливостью? Открою тебе еще один маленький секрет – мир справедлив!

– Разве? Как Ты можешь так говорить? А как же реки крови, океаны слез? Как же плачь матерей, стоны и проклятия неизлечимо больных, отчаяние загнанного в капкан зверя? Как же ненависть невинно убиваемых для прокорма человека животных?

– Для прокорма человека, говоришь? Да, человек! Человек! Это такое смешное существо, вообразившее по скудности знаний своих, что он – как это он там называет? – царь природы – вот! Он, к счастью, не царь природы – нет! Но он, безусловно, царь зверей! Человек, безусловно, мой самый любимый, самый лютый, самый совершенный и самый кровожадный зверь!

– Что Ты такое говоришь? Как Ты можешь так говорить?

– А почему это ты, вдруг, так разволновался? Разве не об этом ты сам мне только что говорил?

– Да, конечно, я страшно переживаю о несовершенстве мира и человека, но мы не такие!

– Да? А какие Вы?

– Мы любим, мы жалеем, мы сопереживаем, мы грустим и мечтаем.

– Продолжай!

– Мы молимся и просим, мы лечим и учимся, мы добрые, отзывчивые, ласковые, нежные, мы плачем и смеемся от счастья!

– Так.

– Мы странные и смешные, робкие, застенчивые, милые и удивительные!