Владислав Радов - Выходы из тела. Управление реальностью

  Уют этого места странно соседствовал во мне со страхом. Днём он отступал, но вот с наступлением сумерек и ночи возникал откуда-то из глубин моей сущности. Это был какой-то инстинктивный страх, связанный с неизвестностью и темнотой, в которой эта пугающая неизвестность пряталась. Я задумался над тем, а нормально ли это. Казалось бы да. Вроде бы чего тут такого, ведь я один в неизвестном мне лесу, и это действительно просто инстинктивный страх. Когда я это понял, мне пришла интересная идея, что можно побороться с этим страхом, а начавшиеся сумерки говорили, что наступает подходящее время. Понимание, что страх способен ввести меня в изменённое состояние сознания, подстёгивало интерес. Тогда я ещё не знал, что мой эксперимент приведёт к тому, что называют расширением границ восприятия или, выражаясь толтекской терминологией, приведёт к сдвигу точки сборки.

  В общем, я решил гулять по лесу и горам в течение всей предстоящей ночи. Бояться так всю ночь, легкомысленно думал я, любуясь закатом. Дождавшись темноты, я пошёл куда глаза глядят, то есть не весть куда. Через какое-то время поймал себя на мысли, что бессознательно совершаю движения так, чтобы создать больше шума. Поняв, что создаваемый мною шум притупляет страх, решил идти тише. Ведь я не глушить его собирался, а победить. А если не победить, то попасть с его помощью в какое-то новое состояние сознания. Сразу почувствовал резкую перемену. Когда пропали звуки, создаваемые мной, то сразу проявились звуки окружающего пространства. Страх и так уже был со мной, но теперь он явственнее проявился. Поначалу я ещё не совсем пускал его в себя, хорохорясь и собираясь. Но потом подумал, что надо искусственно подогревать свои страхи. Я уже довольно далеко отошёл от палатки и был в незнакомом мне месте. Необоснованный, безотчётный страх был слабее, когда стоял или шумно двигался. Но казалось, что победить страх или получить от него пользу можно лишь, встретившись с ним лицом к лицу. Поэтому я  медленно и тихо передвигался.

  Это я сейчас пишу так, как будто мне это ничего не стоило. На самом деле, находясь там, я периодически бубнил про себя, что может быть пора прекратить уже этот «ненужный» эксперимент. Пришлось напоминать себе, что я нахожусь в уникальном месте и в уникальных условиях, и тут не место для малодушия. Подействовало.

  Изменённое состояние сознания подоспело сразу, как только я вспомнил, что нахожусь в месте, где полно змей, что весна это период брачной активности кабанов, когда они становятся агрессивными, что и волки не редкость в этих местах. Но сильнее всего меня напугала мысль, что в лесу могут быть охотники, которые ожидают встретить ночью любое млекопитающее, кроме человека. Возможно, они даже будут стрелять не разобравшись, а просто заметив движение.

  Все шорохи и скрипы мгновенно стали враждебными. Падающая с дерева ветка ускоряла вдвое и без того слишком частый пульс. Вдруг почувствовал себя жертвой. Пришла мысль о какой-то обречённости. Начал гнать эту мысль, так как это был уже явный перебор. Я не собирался доходить до таких глубин страха. Но было, так сказать, несколько поздно. Сознание уже было изменено и отказывалось воспринимать происходящее с обычных, дневных позиций. Учитывая, что я намеренно не глушил страх, а позволял ему расцвести пышным цветом, то самая главная страшилка, о которой я почему-то забыл, вдруг проявилась во всей красе. Я имею в виду возможность встречи с существами, имеющими неорганическую природу. Возможность такой встречи в моём состоянии вызвало парализующий страх. Началось с того, что я вдруг увидел ауру деревьев. Это было достаточно странное зрелище, когда среди ночи вокруг стволов начало проявляться белое свечение, напоминающее туман. Это свечение ничего не освещало, а существовало само по себе. Прямо в лицо подул внезапный ветер. В других обстоятельствах не придал бы этому значения, но не теперь. Рациональное мышление явно давало сбои. Из каких-то глубин себя я вдруг почувствовал, что сейчас может открыться то, к чему я не готов. Нет. Я недооценил действие страха. Надо выбираться, чувствовал я. Именно чувствовал, так как слов не было. Как я потом анализировал ситуацию, единственным действующим началом был животный инстинкт самосохранения, мыслительный аппарат был блокирован. Какое-то время слов просто не существовало.

  Зачем-то прислушался к звукам. Зря я это сделал. В течение нескольких секунд звуки превратились в шум в ушах, а затем и в настоящий грохот, который только усиливался. Это было так, как будто в голове заработал реактивный самолёт. Мне уже приходилось сталкиваться с подобным эффектом, но в значительно более тихом варианте. Часто шум в ушах предшествует отделению от тела, и является в общем радостным предзнаменованием. Здесь же, стоя в лесу, остатками сознания я понял, что могу просто умереть. Я побежал. Включился мыслительный аппарат. Спасение в воде. Я понимал лишь, что вода где-то внизу, и бежал по склону в сторону освещённого луной русла реки. Это заняло секунды. Затем на моём пути возникло препятствие в виде небольшого обрывчика высотой метра полтора, спустившись с которого я попадал бы на каменистое сухое русло, длинной метров десять, переходящее в реку. Добежав до этого обрыва, я решил просто спрыгнуть с него и прыгнул, несильно оттолкнувшись. Я не помню приземления. В следующее мгновение я уже почувствовал себя в ледяных водах реки, стараясь выбраться оттуда, и не понимая, как я там оказался. Помню лишь как оттолкнулся, а затем обжигающий холод воды. Хорошо ещё, что каким-то образом намок только по пояс. Шум в голове пропал мгновенно, как только я очутился в воде. Выбравшись на берег и оценив ситуацию, сразу начал искать палатку, а, найдя, переоделся и разжёг костёр. Огонь выветрил остатки страхов. Я вернулся в обычное состояние сознания ещё там на реке. И теперь чувствовал себя вполне уверенно. Вода, особенно ледяная, действительно выветрила все дестабилизирующие ощущения, как будто их и не было.

  Я понимал, что мой эксперимент действительно приоткрыл какую-то дверь. И значит через страх можно попадать в интересные состояния. Хотя и оставался открытым вопрос о безопасности таких опытов. Ведь не случайно я почувствовал смертельную опасность. Но может это просто страх глупого тела. Инстинкт. А реальной опасности не было. Да и грохот в ушах не казался уже таким невыносимым. Возможно, будь у меня побольше выдержки, я смог бы управлять ситуацией. Где её только было брать эту самую выдержку? 

  Но главным вопросом был ни этот шум и даже не ауры деревьев, вдруг ставшие видимыми, а конечно мой прыжок. Ничего не могу сказать с уверенностью об этом событии, как и о том, что оказался перед обрывом в считанные секунды. Возможно, я был просто близко к обрыву и поэтому быстро до него добежал. Но вот прыжок действительно был странным. Долго силился вспомнить момент приземления. По логике я должен был приземлиться внизу в метре от обрыва и затем добежать до реки оставшиеся около девяти метров. В памяти же был момент отрыва и затем мгновенно осознание себя по пояс в воде. Причём течение было вполне приличным, чтобы свалить меня полностью в воду, но я просто своими ногами вышел из реки. Фазу полёта я тоже не помнил. Поэтому говорить о том, что пролетел это расстояние, я тоже не могу, тем более что это просто противоречит законам физики, хотя, возможно, не противоречит некоторым другим законам. Если бы я помнил полёт, то должен был помнить и вход в воду. Единственным  объяснением был провал в памяти и во времени. Конечно, я понимал, что мои опыты могут нанести какой-нибудь вред психике. Но, полностью придя в себя днём, я всё же решил продолжить эксперимент следующей ночью.

  Был целый день, чтобы решиться на это. В тот день я проснулся около двенадцати часов дня, чувствуя себя вполне восстановившимся после ночной прогулки.

 Практически весь остаток дня просидел у костра, думая обо всём подряд, включая размышления о предстоящем возвращении к прежнему образу жизни. Мысли о том, что меня ждут клиенты, вызвали приступ головной боли. Я уже давно дошёл до понимания, что для счастья человеку надо значительно меньше, чем обычно хотят, и часто совсем не то, чего хотят. Это понимание было со мной с самой юности, как и у многих людей. Но потом, как и все втянулся в какой-то странный жизненный круговорот, странность и нелепость которого теперь на месте силы казалась очевидной. Представил, как я до самой пенсии основную часть своего времени общаюсь с людьми, которые не нужны мне, и которым не нужен я, разговаривая на пустые темы, или, предлагая то, что никому не нужно для счастья, растрачивая здоровье.

 Затем пришёл образ, как я загибаюсь от очередной химиотерапии или лежу привязанный в психушке. И я уже не только всё понимаю, но и бесстрашно готов к любому действию, но осознаю, что слишком поздно, «зажав в дряблой руке абонемент в Диснейленд». Пришлось пить цитрамон и усилием воли останавливать поток сознания в этом направлении, так как пока решения этой проблемы я не видел.