Алексей Барышников - Протер

– Ну, во-первых, на ослах мы, конечно, не поедем, во-вторых, на осле ездил сам Иисус Христос, а в-третьих, я согласен, и эту ночь мы проведем здесь!

– Так Иисус же не на Тибет ездил на осле! – возразила Кэтти, у которой все-таки были зачатки хоть какого-то образования и высоко ценимой во все времена и у всех народов женской колючести.

– И поэтому, – произнес Протер значительно, – мы поедем туда на велосипедах.

– На русских? – удивился Ол, который в технике разбирался так же прекрасно, как в правилах ведения рукопашного боя.

– А что, что-то не так? – поинтересовался Протер.

– Я думаю, если они не сломаются в начале пути, то их у нас просто украдут, – предположил Ол.

– Почему ты так решил?

– Все просто, потому что тут их очень мало. Вы видели тут хотя бы одного велосипедиста? Протер задумался, но отступать от своего плана не захотел. И так они проехали тридцать километров. Причем где-то через четыре часа езды Кэтти начала ругаться так, что если бы ее слышал Гоголь, то он наверняка перевернулся бы в гробу. Они заночевали в деревне, оставив велосипеды по простой американской привычке на улице. И естественно, утром велосипедов уже не было. А в середине дня к ним подошел ханыжного вида мужчина и предложил купить четыре практически новых велосипеда. Протер смекнул, в чем дело, и было уже полез за деньгами, но Кэтти, все слышавшая, разразилась таким отборным русским матом, что ханыжного вида мужик покраснел и тут же ретировался. Но Кэтти его окликнула и дала тысячу рублей, предложив тому выпить виски за их здоровье.

Она как-то сменила свое отношение к излюбленному в американском народе напитку. По всей вероятности, уже начала сказываться ностальгия.

– Давай, родной, отправь нас на этот долбаный Тибет, где у нас наверняка украдут украинские национальные одежды, потому что я готова ходить, как як или, в крайнем случае, в одежде Евы и, как як, покрыться естественной шерстью. Или как Ева совратить кого-нибудь, чтобы этот кто-нибудь одел меня все-таки по-человечески, лишь бы на меня не показывали пальцем каждые пять минут. При этом мне так не хватает моего двенадцатизарядника, хотя, наверное, здесь бы не помешала и скорострельная американская десантная винтовка!

– Хорошо! – согласился Протер.

– Пойдем опять по пятому измерению. Нам нужен город Калипсакор.

– Город – это хорошо! – радостно согласилась Кэтти. – Город – это бистро, такси, гамбургеры, холодная кола, отели… Когда Протер материализовался там же, где была вся его команда, то Кэтти уже даже не ругалась. Она смотрела вокруг себя изумленными, широко открытыми глазами и не видела никакого города. Она очень хотела увидеть город, но вокруг были горы и только горы. И еще были яки, пасущиеся на этих горах. Яков было много!

– Ты ошибся или специально? Хотя, помнится, в С.-Петербурге ты нас посадил не в двухстах километрах от города, а в самую точку, в центр!

– Прости, дорогая, я это сделал специально, и ты совершенно права. До города, который нам нужен, двести километров. – И, по всей видимости, мы пойдем пешком, – предположил Ол.

– Да, это нам всем необходимо, – ответил Протер. – Ну, представьте сами, мы появляемся перед очами настоятеля монастыря свежие, как огурчики. Он нас примет за лазутчиков. А так мы придем изможденные, обожженные горным тибетским солнцем, за это время подучим тибетский. Может, он и будет к нам благосклонен.

– А что мы забыли у этого яка? – спросила Кэтти, и в глазах у нее был лед.

– Это миссия, дорогая. Нам надо их всевидящее око. Кэтти покрутила пальцем у виска. В конце пути они мало чем отличались от коренных жителей. Кэтти так же хорошо ругалась по-тибетски, как и по-русски. Протер не переставал наслаждаться суровыми красотами Тибета. Двое других мужчин тоже находили для себя занятия. Ол вообще был по жизни экстремалом. А у Джимми вдруг начали раскрываться способности к созданию глубоких иллюзий. Кэтти часто просила его, чтобы он сделал иллюзию.

– Как будто я сижу в родной обжираловке, даже хотя бы у моего отчима в «Семи толстяках»! Как-то она стала теплее относиться ко всему покинутому. Наверное, ностальгия незаметно для Кэтти усиливалась! И Джимми делал все, что она просила.

До города они все-таки добрались и попали на прием к настоятелю местного монастыря. Тот пробил каждого из них взглядом и на неплохом английском спросил: – А зачем вам Он? Кетти привычно покрутила у виска грязным пальцем. Лама заметил этот жест и предложил гостям кров и пищу, а также теплую воду. Затем лама еще что-то посоображал и произнес: – Я понял, зачем вам Он. И если бы я один решал этот вопрос, то я бы дал согласие. Но вот в горах недалеко, в пятидесяти километрах отсюда, находится другой монастырь, настоятель которого тоже должен дать согласие. А он его никогда не даст, так как он всегда против всего, что может принести хоть какую-то пользу. Я понимаю ход ваших мыслей, дорогой маг, но даже и не думайте его обмануть. Да и не в Его функции (я имею в виду того, за кем вы пришли) делать зло, поэтому настоятель вам не поверит дважды. Кэтти привычно ругалась, мужчины созерцали. В общем, как бы там ни было, предстали они и перед настоятелем черного монастыря. Там им был предложен непривычный для этих мест комфорт.

Кэтти получила отдельный номер с ванной и была на седьмом небе. Мужчинам предложили воспользоваться услугами местных дам. Протер, естественно, отказался, а его друзья посетили дам и были в неописуемом восторге. Через два дня они отправились на назначенную встречу к настоятелю.

– Он мне давно надоел! Забирайте!! – сказал неожиданно тот. – Дорогу вам покажет мой монах. Монах был огромен, черен, неразговорчив. Через пару часов движения Джимми задергался: – Я чувствую сильное иллюзионное поле!

– Ты прав, – вдруг произнес Протер. – Всем стоять! Дорога, по которой они шли, вдруг оборвалась, монах пропал, и они обнаружили себя стоящими у края ужасной пропасти. – Я теперь понял, почему настоятель дал добро. Он все понял, зачем ему было с нами бороться, тратить энергию. Проще было нас свалить сюда, и все. Кэтти бросилась к Протеру на грудь и разрыдалась.

Джимми поводил носом и произнес: – Мне, кажется, шеф, мы находимся недалеко от того, что вы ищете. Я чувствую какую-то тайну, и удивительное спокойствие, и какой-то мистицизм.

– Так и хочется встать на колени и дальше уже бодро передвигаться на карачках! – Кэтти уже пришла в свое обычное ироничное расположение духа.

– Да, – подтвердил Протер. – Это так и есть. Сеанс космической навигации подтверждает, что тут имеет место сильное сосредоточение псиполей! И эпицентр этих полей находится тут, примерно с километр на север от этой ужасной пропасти. И Кэтти совершенно права, что идти нам в гору, а это значит практически на карачках. Только туда я пойду один. Я читал, сам это уже чувствую, что там находится зона очень опасных вибраций, примерно уровня тридцать третьего измерения. А я только до двенадцатого и доходил. Друзья проводили Протера почти до самой Пещеры. Никто не решился оставить друга в беде, по крайней мере, всем хотелось проводить своего шефа и друга максимально близко до опасного места: мало ли что может еще произойти. Но, как и всегда, ничего страшного за время их восхождения – восползания не произошло. Если не считать, что Кэтти пару раз пару десятков метров на пятой точке опоры съезжала вниз, при этом даже не очень ругаясь.

В пещеру Протер вошел один. Было темно, первые три защиты он прошел спокойно. Вторые три заставили трепетать его сердце, душу – уходить в пятки. И он решился. Он просто вышел из тела. Вошел в тело двенадцатого измерения, посредством чего превратился в шар интенсивного свечения, став практически звездным ангелом генеральского чина космического масштаба. Все остальные защиты пещеры он легко смещал в подпланы. Он достиг сердцевины пещеры. Там сидел Он, тибетский вий. Зрелище было грандиозным. На приличном, почти метровом возвышении из какого-то зеленого светящегося изнутри камня сидел Он. Человек гиганского размера, в сидячем положении он был не менее четырех метров. Находился он в позе алмаза, и хотя с первого взгляда его можно было принять за мертвеца, но что-то говорило Протеру, что перед ним живой.

Протер сосредоточил свой сильно сконцентированный взгляд на переносице атланта (а все говорило за то, что перед Протером именно атлант, он видел сюжеты из жизни атлантов еще в академии). И ничего не произошло! Этот монументальный человек был величествен и чем-то даже страшен в своей неподвижности. Протер сосредоточил на нем почти все свои силы, и в пещере что-то ухнуло. Над головой атланта появилось голубое свечение, в пещере все осветилось этим волновым светом, и глаза у атланта открылись.

– Ты потревожил меня! – произнес атлант, не раздвигая губы. Передача информации осуществлялась на уровне мысли, но Протер хорошо владел телепатией. – И ты умрешь! Не потому, что я так хочу, но ты проник в божественную тайну. Поэтому ты умрешь! Твой энергетический запас почти равен нулю, через тридцать секунд он кончится – и все! Это не потому, что я так хочу, – повторил атлант. – Это закон! Никто не имеет права прикасаться к сохраняемому тысячелетиями генному фонду атлантов!