Семь лучей - Эрнест Вуд

настоять на том, что человек должен быть ответственным и выполнять свой долг, который он приобрёл развитием своих способностей. Я могу вернуться к примеру с игрой в шахматы. Вы сделали некоторые ходы и приобрели определённую позицию, и при честной игре вы не можете отказаться делать следующий ход просто потому, что вам не нравится, как идёт игра или вы чувствуете сонливость и хотите прекратить её. Вы не можете быть пассивными, но должны под угрозой наказания продолжать игру жизни, правосудие которой не простит никакой бесчестной небрежности с вашей стороны. Мир наказывает праздность, эгоизм и бездумность, и никакая невинность не спасёт человека от попадания под автомобиль, если он станет переходить Пикадилли или Пятую авеню с закрытыми глазами. Таков закон наших отношений с этим материальным миром, и это в точности тот же закон, который заставляет нашу руку обжигаться, когда мы суём её в огонь, а не пользуемся своим разумом, чтобы сначала выяснить природу огня более осмотрительным способом. Потому не может быть пассивности, всякий стремящийся на этом пути должен быть готов уделять внимание тому, что именно ставит перед ним мир, и должен быть уверен, что в этом — урок, специально для него предназначенный и необходимый для его дальнейшего роста. Либо добровольным использованием этих возможностей человек будет развивать способности воли, любви и мысли, либо он будет принудительно научен извне, причём с болью, если это потребуется. Хорошо было сказано Эмерсоном:

Частью этого закона является и то, что человек получит вред и пользу, которые он принёс остальным, но это вовсе не наказание, а лишь обучение. Человек, который может намеренно ранить другого, сам нечувствителен к чувствам и благополучию других, а потому нуждается в сильном опыте, который заставил бы его чувствовать; или же если он был бездумно глуп, ему, чтобы он обратил внимание, понадобится более явный опыт ещё раз. Немноги те люди, которые сожалеют о своей глупости без этого урока. "Если бы я служил своему Богу хотя бы с половиной того рвения, с которым я служил своему королю, он бы в моём возрасте не оставил меня беззащитным перед моими врагами", — сказал Уолси, и его метод обучения является вполне типичным случаем. Этот кардинал не только пострадал от бичеваний, которые он раздавал другим, но и получил некий проблеск мудрости, видение того, что было бы желательно в жизни. Нет ничего зазорного в том, что он не смог видеть этого, пока жизнь сильно не ударила его — таковы её пути. Ведь на самом деле цель воплощения — не получать удовольствие от уже приобретённых способностей, а развивать те, которых недостаёт, и закон кармы всегда действует, обеспечивая те внешние условия, которые лучше всего могут восстановить равновесие разных сторон характера. Когда карма мешает нам делать то, что мы хотим, поскольку мы могли бы это сделать хорошо и легко, она не враг, а друг, указывающий нам верный путь роста.

Потому для того, чтобы сделать наибольший возможный прогресс, человек должен не только охотно принять игру, которую он находит на доске жизни, и быть готовым играть до конца, с любой позицией и с любыми фигурами, какие у него окажутся, но он должен делать это с радостным принятием и самым искренним сотрудничеством, не желая себе игры какого-то другого человека. "Каждый человек достигает совершенства, — говорит Бхагавад-гита, — побуждаемый к тому своей собственной кармой".

Другой закон, дхарма, есть закон эволюции сознания, а на самом деле иной эволюции и нет, поскольку все формы природы просто построены вокруг развивающегося сознания. Дхарма человека есть его положение на лестнице сознательной эволюции, и главная часть этого закона состоит в том, что силы любви, воли и мысли растут их применением, и не иначе. Потому для каждого человека применять свои силы, даже если они незначительны, вместо того, чтобы отшатываться от их использования, потому что он не может пока достигнуть стандарта других, которыми он восхищается — проявление мудрости. Никакой рост не придёт к нему ни путём ожидания, ни путём попыток выполнить задачу, к которой его силы ещё не приспособлены. Давайте снова обратимся к Бхагавад-гите: "Лучше своя дхарма, пусть невеликая, чем успешная дхарма другого. Кто исполняет карму, предписанную его собственной природой, не совершает греха".

Одной из черт закона кармы — то есть отношений человека с окружающим миром — является то, что следуя деятельности одного из лучей, он в то же время развивает качество луча находящегося в соответствии с ним. Например тот, кто стремится к красоте путём какого-либо из искусств, в то же время развивает волю и самоконтроль, характерные для первого луча. Тот, кто следует путём преданного служения, например, Христу, будет приведён во всё более широкие поля человеческого братства. Тот, кто стремится к истине как учёный, также станет в чём-то и философом. Кто берётся за работу со старанием, стремясь достичь величайшего мастерства, и применяет волю, испытает опыт красоты и интерес к ней, потому что, как я сказал ранее, искусность в действии всегда прекрасна, как причина красоты. Тот, кто следует человеческому братству, может начать с обычных товарищеских чувств, но в результате он оценит тех, кто выше по развитию и является старшими братьями человечества, и станет предан им. А философ, стремящийся постичь отношение человека и мира, окажется в царстве науки.

Это видно и в прогрессе наций. Большая склонность нашей нынешней подрасы к науке постепенно выливается в философию и развитие высшего ума, и это уже заметно в Америке, где люди поклоняются изобилию и процветанию и несдержанны в своём восхищении всем великим. Ум шестой подрасы там уже ощущает великое чувство братства, как, пожалуй, нигде в мире. Когда в пока ещё отдалённый период зрелости этой подрасы братство проложит свой путь в мир, подобно тому, как наука достигла огромных успехов в пятой подрасе, проникнув даже в мелочи домашней жизни, то можно предсказать, что всё, что останется сделать людям в седьмой — это сделать жизнь во всех отношениях и во всех частях прекрасной, а это свершение позволит достичь великой силы воли, и наслаждение внешней свободой сделает возможной ту просвещённую анархию, которая невозможна, пока не сыграло своей роли братство.

Эмерсон