Наталья - Слова-лекари. 15000 нашёптываний, здоровье и деньги дающих и беду отводящих

Потом вам нельзя будет есть яблоки с этой яблони, но другим можно.

В ясную рождественскую ночь, между тремя и четырьмя часами ночи, идите на улицу, надев овчинный полушубок задом наперед, поднимите глаза к небу и скажите:

Кто вас, Божьи звезды, считает? Кто вас прибавляет и отнимает? Как вас не могут посчитать, как вас не могут прибавлять и отнимать, так чтобы и мне было трудно посчитать своего достатка. Святой Петр, ты станешь, ты пойдешь, своей рукой заговор мой возьмешь, Господу Богу отнесешь. Скажешь три раза моим словам: «Ключ. Замок. Язык». Аминь.

Заговоры, предложенные в этой главе, цитируются по интереснейшей работе «Сказания русского народа. Предания и сказания о русском чернокнижии, собранные Иваном Петровичем Сахаровым». Впервые книга увидела свет в 1885 году. Большинство заговоров здесь приведены без описания сопутствующих ритуалов – сохранились лишь тексты. Однако и в таком виде они, несомненно, представляют большую ценность.

Тематически заговоры очень разнообразны: известны охотничьи, рыбачьи заговоры, пастушеские, земледельческие, торговые, а также заговоры, применявшиеся для воздействия на представителей власти, на неправедных судей и т. д. Большую группу составляют так называемые лечебные заговоры: от зубной боли, от лихорадки, змеиного укуса, заговоры на остановку крови и т. д. Известны многочисленные любовные тайные слова: привороты, присушки и отсухи. Эти заговоры являются в основном языческими магическими заклинаниями, но с приходом христианства стали нести в себе и элементы христианского культа. Впоследствии многие из заговоров приняли форму православных молитв, взывающих к помощи святых покровителей.

Заговариваю я у раба Божьего (имя) двенадцать скорбных недугов: от трясавицы, от колючки, от свербежа, от стрельбы, от огневицы, от ломотья, от колотья, от дергания, от моргания, от слепоты, от глухоты, от черной немочи.

Ты, злая трясавица, уймись, а не то прокляну в тартарары. Ты, неугомонная колючка, остановись, а не то сошлю тебя в преисподние земли. Ты, свербеж, прекратись, а не то утоплю тебя в горячей воде. Ты, стрельба, остановись, а не то засмолю тебя в смоле кипучей. Ты, огневица, охладись, а не то заморожу тебя крещенскими морозами. Ты, ломотье, сожмись, а не то сокрушу тебя о камень. Ты, колотье, притупись, а не то распилю тебя на мелкие частички. Ты, дерганье, воротись, а не то запружу тобою плотину на мельнице. Ты, морганье, окрутись, а не то в печи банной засушу. Ты, слепота, скорчись, а не то утоплю тебя в дегтю. Ты, глухота, исчезни, а не то засмолю в бочку и по морю пущу. Ты, черная немочь, отвяжись, а не то заставлю воду толочь. Все вы, недуги, откачнитесь, отвяжитесь, удалитесь от раба Божьего (имя), по сей час, по сей день, по его жизнь, моим крепким словом!

Заговариваю у рабы Божьей (имя) колотья и болести сим моим крепким заговором! И заповедаю вам, колотье и болести: таскаться по миру от востока до запада, от озера до болота, от дола до горы, от моря до моря, от избы до терема, от леса до перелесья, от стара до мала человека, от зверя до гада, от города до пригородов, от села до погоста, от деревни до стана, от звезды до месяца – а с востока до запада не доходить, а в озере со болотом утонуть, а с дола на гору не влезть, от моря до моря не перебродить, а в лесу с перелесьем зацепиться, а от стара до мала человека быть побиту, от зверя до гада быть заедену, от города до пригородов быть изгнану, от села до погоста быть поодаль, от деревни до стана быть за каналом, от звезды до месяца не досячь.

Мои словеса велики, мой заговор крепок. Кто же от человек порушит мои словеса, кто задумает расторгнуть мой заговор – по тому не бывать, а быть во всем по-моему.

Встану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей во двери, из ворот в ворота, во чисто поле. Во чистом поле три дороги. Я пойду в правую дорогу: в правую дорогу на восточную сторону, к окиян-морю.

В окиян-море есть Алатырь-камень, на том камне стоит человек; он стреляет по чисту полю, а убивает всякие боли. Попрошу я, раб Божий (имя), не стрелять по чисту полю, а сцелять раба Божьего (имя) от скорой болезни, от доспешки, от осудища, от черного волоса, от белого волоса, от русого волоса, от темного волоса и от всякого нечистого взгляда.

Пойду зайду я, раб Божий (имя), в дом к красной девице; у ней топится свеча восковая, за темьяном, за ладаном, за кутьей. Попрошу я у красной девицы здоровья от доспешки: от вешней-полувешней, от летней-полулетней, от осенней-полуосенней, от зимней-полузимней; от земляной доспешки, от водяной доспешки, от ветряной доспешки, от доспешки встречного и поперечного.

На море на окияне, посредь моря белого, стоит медный столб: от земли до неба, от востока до запада. А в том медном столбе закладена медная медяница от болестей и хворостей.

Посылаю я раба Божьего (имя) в тот медный столб, что на море на окияне, и заповедаю ему моим словом заповеданным: заклясть родимец во тот медный столб. А был бы с того заповедания раб Божий (имя) цел и невредим и от родимца избавлен, по сей час, по всю жизнь.

На горах Афонских стоит дуб мокрецкий. Под тем дубом сидят тринадесять старцев со старцем Пафнутием. Идут к ним двенадесять девиц простоволосых, простопоясых.

И рече старец Пафнутий с тремянадесять старцами: «Кто сии к нам идоша?»

И рече ему двенадесять девицы: «Есмь мы царя Ирода дщери, идем на весь мир кости знобить, тело мучить».

И рече старец Пафнутий своим старцам: «Зломите по три прута, тем станем их бита: по три зори утренних, по три зори вечерних».

Взмолишась двенадесять дев к тринадесять старцам со старцем Пафнутием. И не почто же бысть их мольба. И начата их старцы бита, глаголя: «Ой вы еси, двенадесять девицы! Будьте вы трясуницы, водяницы, расслабленные. И живите на воде студенице, в мир не ходите, кости не знобите, тела не мучьте!» Побегоша двенадесять девиц к воде студенице трясуницами, водяницами, расслабленными.

Заговариваю я раба Божьего (имя) от иссушения лихорадки. Будьте вы прокляты, двенадесять девиц, в тартарары! Отыдите от раба Божьего (имя) в леса темные, на древа сухие.

Встану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, во чисто поле, в подвосточную сторону, к морю-окияну. В море-окияне лежит Алатырь-камень, на том камне Алатыре стоит дом. Попрошу я, раб Божий (имя), здоровья, збавления от болезни, от грызоты, от болеты, от ломоты. Бежит река огненная, чрез огненную реку – калиновый мост. По тому калинову мосту идет стар матер человек; несет в руках золотое блюдечко, серебряно перышко; мажет у раба Божьего (имя) семьдесят жил, семьдесят костей, семьдесят суставов; збавляет с раба Божьего (имя) семьдесят болезней. Не боли, и не ломи, и не отрыгай, и не откидывай, ни на конце, ни на ветке – никогда.

Заря-заряница, красная девица, полуночница, в поле заяц, в море камень, на дне лимарь. Покрой ты, зарница, мои зубы скорбны своею фатою от проклятого лимаря; за твоим покровом уцелеют мои зубы. Враг лимарь, откачнись от меня; а если ты будешь грызть мои белые зубы, сокрою тебя в бездны преисподние. Слово мое крепко!

Иду я не улицею, не дорогою, а по пустым переулкам, по оврагам, по каналам. Навстречу мне заяц. Заяц ты, заяц, где твои зубы? Отдай мне свои, возьми мои.

Иду я ни путем, ни дорогою, а темным лесом, сырым бором. Навстречу мне серый волк. Волк ты, серый волк, где твои зубы? Вот тебе мои зубы, отдай мне свои.

Иду я ни землею, ни водою, а чистым полем, цветным лугом. Навстречу мне старая баба. Старая ты баба, где твои зубы? Возьми ты волчьи зубы, отдай мне свои выпалые.

Заговариваю я зубы крепко-накрепко у раба Божьего (имя), по сей день, по сей час, на век веком!

Марфа, Мария и Пелагея, три сестры Лазаревы, подите к своему брату Лазарю, спросите у своего брата Лазаря: не болят ли у тебя зубы? Не ломят ли у тебя кости? Нет, сестрицы! Не болят у меня зубы, не ломят у меня кости. Заговариваю я раба Божьего (имя), чтобы у него не болели кости, не ломили зубы, по сей час, по сей день, по всю жизнь!

Месяц ты, месяц, серебряные рожки, златые твои ножки. Сойди ты, месяц, сними мою зубную скорбь, унеси боль под облака. Моя скорбь ни мала, ни тяжка, а твоя сила могуча. Мне скорби не перенесть, а твоей силе перенесть. Вот зуб, вот два, вот три – все твои; возьми мою скорбь. Месяц ты, месяц, сокрой от меня зубную скорбь!