А. Гопаченко - Нумерология

«Бесконечное уклонение животных видов, нисходящих от одного к другому, одинаково выражает отношение с числом в смысле единства, блистая в бесчисленных обломках. Эта блистательная метода, пришедшая с Востока, соприкасается с той, по которой самые низшие порядки выходят из самых высших, содержа их в себе и проникая в них[5].

Северин Боэций говорит, что в природе все первоначально кажется составленным с помощью чисел; из них явилось количество элементов, из них произошли смены времени; отсюда происходит движение звезд, изменение неба и состояния чисел. Не следует удивляться, потому что в природе есть такие великие сокровенные силы и в таком громадном количестве, что в них находятся самые великие, самые тайные, самые чудесные и действенные силы, ибо они более точны, более совершенны и находятся в небесных телах»[6].

«Все созданное существует числами и из них почерпает свою силу, ибо время состоит из чисел и всякое движение и действие, и все, что принадлежит времени и движению, составлено из чисел и пропорций и сильно только ими. Наконец, все понятия того, что существует в природе и выше ее, зависит от известных чисел, что заставило сказать Пифагора: все составлено из числа, и оно придает силу всем»[7].

Агриппа и Сен-Мартен занимались числами, и особенно Сен-Мартен.

Не дошли ли Сен-Мартен и аббат Агриппа до предсказаний посредством чисел? Этого мы не будем разбирать.

Мы не желаем здесь проводить идею о методе чисел Сен-Мартена, ибо вся она мистична, а следовательно, темна, вследствие чего потребовала бы слишком больших объяснений. Мы только единственно приведем то, что он говорит о числе один, и даже без комментария; после мы сделаем выписку из Агриппы.

«Единица, – говорит Сен-Мартен, – помноженная на самое себя, дает всегда единицу, ибо из самой себя выйти не может.

Растительное семя, которое произвело свои годовые плоды сообразно с числом действий, которые заключало его могущество, не производит больше и входит в свое начало.

Каждая мысль, исходящая от нас, есть продукт действия могущества, которое (действие) в нем относительно и, будучи подобно зерну, оканчивается вместе с частной мыслью, произведшей его, как будто заканчивая свое течение[8].

Число есть только повторение единицы. Единица совершенно просто проникает все числа, и, будучи общей меркой всех чисел, их источником и началом, она содержит их в себе все, оставаясь единично связанной и неспособной ко множеству, всегда одинаковой и без изменения, вследствие чего происходит и то, что при умножении она производит только самое себя. Один есть причина всех вещей и все идут к одному, и после него ничего нет, и все что есть требует одного, ибо все от одного происходит. Для того, чтоб все вещи были одинаковы, необходимо, чтобы они участвовали в одном, и даже если все вещи ко многому пошли от одного, нужно чтоб все, желающее возвратиться к одному, покинуло множество.

Есть один только мир Божий, одно солнце для одного мира, один феникс в мире, одна матка у пчел. Есть только один элемент, превосходящий и проникающий все – огонь. Есть одна растительная и минеральная душа, находящаяся повсюду, которой совсем не знают и никто не называет по имени, но которая сокрыта под числами, под фигурами и загадками и без которой ни алхимия, ни натуральная магия не могли бы иметь успеха»[9].

Единица есть причина всего; но единица-свет может остаться светом без тени; единица-голос, голосом без эха. Один есть причина несравниваемая; число – это гармония, а без гармонии ничто не возможно; единица необходимо деятельна и ее потребность действия заставляет самое ее повторяться; она разделяется или скорее умножается, чтобы произвести два. Но два — это антагонизм, это мгновенная неподвижность, когда силы равны, но это борьба, причина движения. Сен-Мартен, обозначив число два как дурное и роковое, признался, что он не знал более великого таинственного деятеля в магии. Земля есть явно место прохождения и доказательств: число два, следовательно, необходимо, ибо представляет жизнь, которая существует только борьбой, действием – и прекращается с наступлением покоя. Итак, два — антагонизм, но три — это уже существование. С тремя жизнь найдена. Три — это маятник, идущий то направо, то налево, ради равновесия и движения.

Таким образом три делает полезным двойное число и извлекает из него движение, которое есть жизнь.

«Три, – говорит Бальзак в Луи Ламбере, – есть формула сотворения миров: это – духовный знак творения и материальный – окружности».

Число три есть движение, составляющее равновесие, постепенно переходя с одной точки на другую; число четыре есть совершенное равновесие, это четырехугольник, положительность, реализм. Четыре в магии есть куб, четырехугольник. Это изображение Земли; четыре есть следствие трех; три – ум, движение, сопротивление, которое естественно привлекает четыре: стойкость, гармонию.

Для древних каббалистов число четыре содержало четыре элемента.

«Четыре основные астрономические точки, относительно нас, суть да и нет света, восток и запад; да и нет теплоты: юг и север», – говорили каббалисты.

Ученики Пифагора отыскивали в числах свойства, знание которых могло их возвысить над природой, – свойства, которые казались им выраженными в феноменах звучных тел.

«Протяните струну, – говорили они, – последовательно разделите ее на две, на три и четыре части, и вы будете иметь в каждой половине октаву всей струны, в трех четвертях – четверть, в двух третях – квинту; итак: октава будет относиться как 1–2; четверть как 3–4; квинта как 2–3. Важность этого наблюдения дала 1, 2, 3, 4 – название священной четверки. По этим открытиям легко заключить, что законы гармонии неизменяемы и что природа непреложно выразила меру и интервалы тонов»[10].

Но так как все во всем, так как природа имеет один закон в общей системе Вселенной, так как вся она – простота и гармония, то разумно приходят к заключению, что различные законы, которые управляют Вселенной, должны были раскрыться при отыскивании их соотношения с законом гармонии.

«Вскоре в 1, 2, 3, 4 открыли не только одно из начал музыкальной системы, но и начала физические и моральные: все стало пропорцией и гармонией. Время, правда, дружба, разум есть не что иное, как соотношения чисел, и так как числа, составляющие связанную четверку, производят, соединясь (слагаясь вместе), число десять, то четыре было рассматриваемо как совершеннейшее из всех вследствие этого самого соединения»[11].

Мы сказали, что число четыре представляет четыре элемента, признанных каббалистами; четыре – следовательно, земля, форма; один есть принцип жизни, дух; между тем пять есть четыре и один, итак: пять — дух, господствующий над элементами, квинтэссенция. И пентаграмма (пятиугольная звезда) выражала это господство.

С помощью знака пентаграммы каббалисты предполагают оковать воздушных демонов: саламандр, ундин, гномов.

Пентаграмма – сияющая звезда гностических школ, но также, смотря по более или менее чистому уму, направляющему материю, она – добро или зло, день или ночь.

Пять – это дух и его формы.

Черная магия пользуется пентаграммой, ставя в воздух два из ее углов, которые представляют антагонизм добра и зла, следовательно, неподвижность и невежество, ибо пентаграмма, будучи поставлена таким образом, двумя своими углами господствует над числом три, которое, представляя влияние божественного духа, находится внизу.

Таким образом, пять становится роковым числом, числом дурным, поставленным под именем Гебураха, который является числом антагонизма, автономии, чрезмерной свободы и антагонизм которого производит суровость.

Пентаграмма представляет человеческое тело, и ее высшая точка составляет голову; если голова внизу – это знак безумия.

Рука, которая также маленький мир, дает объяснение пяти: большой палец представляет разум, господствующий над материей, в свою очередь представляемую четырьмя пальцами, которые без большого были бы почти бесполезны. Положительный большой палец противодействует отрицательным. Следовательно, он есть дух, человеческий разум, дающий меру и полезность прочим, представляющим материю.

Четыре члена, составляющие столь полную организацию человека, управляемы головой, как пальцы управляются большим: это опять-таки дух и его формы, между тем голова может дать хорошее или дурное направление. Мы не имеем надобности говорить больше для объяснения числа пять.