Алексей Маслов - Тайный код Конфуция

VI, 8

Цзи Канцзы спросил Конфуция:

— Можно ли Чжун Ю привлечь к управлению?

Учитель ответил:

— Ю — человек решительный. Какие могут быть сомнения в допуске его к управлению? Цзи Канцзы вновь спросил:

— Ну, а Цы можно ли привлечь к управлению?

Учитель ответил:

— Цы — человек разумный. Какие могут быть сомнения в допуске его к управлению?

Цзи Канцзы спросил:

— А вот Цю можно ли привлечь к управлению?

Учитель ответил:

— Цю — человек талантливый талантлив. Какие могут быть сомнения допускать его до управления или нет?

VIII, 9

Учитель сказал:

— Народ можно принудить [следовать указанному пути], но нельзя заставить его понять, ради чего это следует делать

XIII, 1

Цзы Лу спросил о сущности правления. Учитель ответил:

— Прежде всего побуждай народ своим личным примером, а затем дай ему возможность усердно трудиться.

Цзы Лу попросил пояснить, что это значит, и Учитель сказал:

— Никогда не ленись.

XIII, 2

Чжун Гун, став управляющим в семье Цзи, спросил о сущности управления. Учитель ответил:

— Будь примером для тех, кто служит рядом с тобой, прощай мелкие ошибки прощай, талантливых — выдвигай.

Чжун Гун спросил:

— А как же узнавать талантливых и выдвигать их?

Учитель ответил:

— Выдвигай лишь тех, кого знаешь. А если среди тех, кого не знаешь, найдутся талантливые, то разве они останутся неизвестными для людей?

XIII, 6

Учитель сказал:

— Если сам правитель прям, то народ все исполняет и без приказов. Если же правитель не прям, то народ не будет повиноваться, сколько бы приказов ни издавалось.

XIII, 11

Учитель сказал:

— «Сто лет у власти в государстве добрые люди — и вот уже нет жестокостей и казней». Как верны эти слова!

XIII, 15

Дин-гун спросил:

— Можно ли за счет лишь одного слова достичь процветания страны?

Кун-цзы ответил:

— Одним словом такого не свершить. Впрочем, говорят: «Быть правителем очень трудно, да и сановником быть также нелегко». Если правитель понимает сколь трудно его управление — разве это не близко к тому, когда одним словом можно достичь процветания страны?

Тогда Дин-гун вновь спросил:

— А можно ли одним словом погубить государство?

Кун-цзы ответил:

— Одним словом такого не свершить. Впрочем, говорят: «При управлении государством нет у меня иной радости, кроме той, когда никто не перечит ни единому моему слову». Если никто не перечит праведным словам, разве это плохо? Но если никто не перечит неправедным словам, не близко ли это к тому, когда одним словом можно погубить государство?

XIII, 16

Шэ-гун спросил, в чем сущность истинного правления. Учитель ответил:

— Надо добиться такого положения, когда вблизи радуются, а издалека стремятся прийти.

XIII, 17

Цзы Ся стал главой уезда Цюйфу. Он спросил Учителя о сущности правления. Учитель ответил:

— Не торопись и не гонись за мелочами. Будешь торопиться — не достигнешь цели. Погонишься за мелочами — упустишь большое дело.

XIV, 17

Цзы Гун сказал:

— Разве Гуань Чжун был человеколюбивым? Когда Хуань-гун убил Гунцзы Цзю, то он не только не покончил с собою, но и стал первым советником Хуань-гуна.

Учитель ответил:

— Гуань Чжун, став первым советником Хуань-гуна, помог ему сделаться гегемоном [среди царств], объединил и выправил Поднебесную. Народ до сих пор пользуется его благодеяниями. Если бы не Гуань Чжун, мы ходили бы с распущенными по спине волосами и запахивали одежду на левую сторону, как варвары. Разве мог он умереть, закончить свои дни как безвестный простолюдин, — в придорожной канаве?

Речь идет об истории, когда Хуань-гун убил своего брата Гунцзы Цзю. Первый наставник и советник Гунцзы Цзо покончил собой, отказавшись служить новому господину. Другой же наставник, Гуань Чжун, остался жив и даже не покинул службы, как того предписывали традиции. Конфуций видит заслугу Гуань Чжуна в том, что он помог Гуань Чжун восстановить процветание в царстве. Гуань Чжун был одним из основателей школы легистов.

XIV, 19

Учитель, рассуждая о правителе царства Вэй Лин-гуне, сказал, что он сошел с Дао. Канцзы спросил:

— Если так, то почему же он не потерял царство?

Учитель ответил:

— У него Чжуншу Ю ведает приемом гостей из других царств, Чжу То — жертвоприношениями, Вансунь Цзя — военными делами. При таких советниках как он может потерять царство?

Правитель царства Вэй Лин-гун, процарствовал 42 года (534–493 гг. до н. э.) и отличался беспутством и неправедным поведением. Но его достойные чиновники сумели сохранить его правление — здесь Конфуций выделяет роль добродетельных служивых межей, который даже при недобром правителе могут исправить положение.

XIX, 10

Цзы Ся сказал:

— Благородный муж прежде всего должен добиться доверия народа и только после этого может понуждать его трудиться. Не добившись доверия, он обрекает себя на роль насильника. Сначала он добивается доверия и правителя и только после этого может его увещевать. Если не добьется доверия, его увешивания посчитают за злословие.

XX, 2

Цзы Чжан обратился с вопросом к Конфуцию:

— Что требуется для успешного управления государством?

Учитель ответил:

— Надо почитать пять хороших качеств и избавляться от четырех скверных качеств, — вот тогда можно успешно управлять государством.

Цзы Чжан спросил:

— Что такое «пять хороших качеств»?

Учитель ответил:

— Это когда благородный муж добр, но не расточителен. Когда он понуждает народ к труду, но не вызывает его гнева на вышестоящих. Когда он желает обрести что-то, не испытывает алчности. Когда он величав, но не высокомерен и, наконец, когда грозен, но не свиреп.

Цзы Чжан спросил:

— Как понимать «добр, но не расточителен», и другие слова?

Учитель ответил:

— Приносить народу пользу, исходя из того, что выгодно народу, — это доброта, но не расточительность, не так ли? Если народ понуждать к посильному труду, разве будет он гневаться? Если желать человеколюбия, можно ли говорить об алчности? Благородный муж не выказывает пренебрежения к людям, будь они их много или немного, и к делам, будь они великие или малые, — разве это не величие без высокомерия? Благородный муж сообразно Правилам носит одежду и шапку, взгляд его полон достоинства, поэтому люди взирают на него с уважением, — это и значит быть грозным, но не свирепым, не так ли?

Цзы Чжан спросил:

— А что же такое «четыре скверных качества»?

Учитель ответил:

— Когда вместо того, чтобы воспитывать людей, их казнят, — это называется жестокостью. Когда, не предупредив заранее, требуют немедленного исполнения — это называется насилием. Когда медлят с распоряжениями, но настаивают на их скором выполнении, — это называется пагубным для дела. Когда обещают награду, но проявляют скаредность при выдаче ее — это чиновничья мелочность.

Ученики для того Конфуция, который вошел в историю, — часть его образа, обрамление его мудрости и передача традиции. Как-то обращаясь к ним, но говорит: «Небо скоро сделает вашего Учителя языком колокола» или в другом переводе «сделает Колоколом» (III, 24). Трактовка здесь не сложна — этот деревянный язык колокола должен пробуждать звуки, отклики в душах учеников и последователей на много веков вперед. Он предвидит это и сообщает об этом откровении своим ученикам.

Именно ученики сыграли, пожалуй, самую важную роль в сбережении образа Конфуция. Их было более сотни, но лишь несколько десятков вошли в историю. Именно они бережно и непредвзято записывали изречения своего учителя, вероятно, сами до конца не понимания, важно или нет для вечности то или иное его высказывание.

Сколько прямых учеников было у Учителя? Казалось бы, исторические свидетельства и генеалогические книги школы должны были донести до нас их точное число, ведь это, по существу, указатель на линию преемственности мудрости от Конфуция к последующим поколениям. Но здесь повторяется та же ситуация, что и с биографией Конфуция. За кажущейся ясностью и логичностью изложения скрывается путаница, разночтения и несуразности. Безусловно одно: точное количество учеников Конфуция не известно, что, впрочем, не удивительно — далеко не все следовали за Конфуцием во всех его странствиях или постоянно находились рядом. С другой стороны, часть людей могла назвать его своим учителем даже в том случае, если Конфуций лишь раз побеседовал с ними. В анналы истории вошла цифра три тысячи учеников — именно так свидетельствуют «Исторические записки» Сыма Цяня, которые, однако, как мы уже знаем передают в основном предания, а не реальные факты того периода [12, гл. «Кунцзы чжуань», с. 1938]. Это, конечно, колоссальное, почти невероятное число, и сегодня трудно предположить, чем руководствовался составитель «Исторических записок» в этом пассаже его «Жизнеописания Конфуция». Но лишь семьдесят или семьдесят два ученика стали считаться ближайшими последователями — именно это число чаще всего фигурирует в различных биографиях Конфуция. Об этом пишет «Мэн-цзы», упоминается в труде другого философа «Ханьфэй-цзы», в трактате даосского толка «Хуайнань-цзы» и некоторых других. Говорит о них и Сыма Цянь, причем в несколько странном контексте — он пишет о том, что серди учеников Конфуция тех, «кто был искушен в шести искусствах, было семьдесят два человека». Речь идет о классических «шести искусствах», в которых должен был упражняться всякий достойный аристократ эпохи Чжоу — ритуалы, музыка, стрельб из лука, управление колесницей, письмо и искусство счета.