Даниил Андреев - Железная мистерия

По лестнице ширококрылой
Слоями шумными с высот,
Потоки воли, славы, силы
Нам Планетарный Логос льет.
Противобогом — на Голгофе
Оборван труд земной Христа.
Но в мире вышнем — не в Энрофе —
Растет, как солнце, сила та.
Верграда третий храм
                    мы строим
Тому, кто был Христом земле,
Кто встал теперь за каждым слоем
Борцом за гибнущих во зле.

Смотрите облик храмов тех,
Что звать привык я пантеонами:
Они взойдут, как гребни вех
Над многолюдными районами.
Да явится подобный храм,
Как ось культур, алтарь отечества,
Синклиты сверхнародов — вам!
Тебе, Синклит всечеловечества!

Чтоб культ был отразить готов
Миры до райской осиянности,
Изгоним с наших образов
Малейший знак трехмерной данности.

Любой из тех, кем благ Синклит,
В витраже пламенном отметится
Таким, каким он днесь парит
И там, в раю, творит и светится.
Иерархии, преклоня
Лицо на миг, к трехмерной плоскости,
Пройдут лишь отблеском огня,
Лишь предвареньем светоносности.

Над прохладными плитами —
Фимиам и служенье;
С Мировыми Синклитами
Всех народов общенье;
Спор кровавый меж верами
Странен, в прошлое канув,
И горят полусферами
Купола пантеонов.

Всем, кто ищет, кто молод,
Нами будет, как отсвет,
В бронзу, мрамор и золото
Опыт прошлого отлит,
В тело города вкрапленный,
Зримо явлен, изваян, —
В раме парков, ансамблями
Вознесен у окраин.

В глубь зодчества разных стран и лет
Я долго вглядывался, стиль ища,
Хоть общих признаков, примет
Порученного мне святилища.
Но мир не знал еще террас,
Для игр и служб со стихиалями,
Спешащими к нам в первый раз,
Звеня незримыми сандалиями.
Оттуда с Солнцем станем мы
Общаться в танце, в действе радостном,
Беспечной детской кутерьмы
Не убоясь пред ликом благостным!

По садам, по лесничествам
И у водных ристалищ —
Звон и гомон строительства
Небывалых святилищ:
Там пронизан духовностью
Хмель старинный веселья;
Там ни ветхой греховности,
Ни вериг, ни насилья.

Играющие стихиали
От пляжа до школьных парт
Дух юношества зацеловали
Сквозь шустрый и шумный спорт.
В просвечивающие слои их
Глядится душа, смеясь,
И правда об иерархиях
Крепит золотую связь.

Вокруг водоемов — храмы
Той связи посвящены:
Поем в них по вечерам мы
Лазурной
        Душе Луны;
Отцу, великому Солнцу,
Плетем хороводы дней,
Как пестрые протуберанцы,
Как танцы живых огней.
И радугу брызг лучистых
Меж нами и ним взметя,
Крылаты становимся, чисты,
Как ветер,
          огонь,
                дитя.

Проект мистериала. Но
Его устройств великолепие
Не может быть отражено
Ни тушью скудною, ни сепией{72}.
Вращенье сцен, экранов, призм,
Мираклей планы многослойные —
Весь этот строгий механизм
Дадут понять макеты стройные.

Ни в празднествах, ни в работах
Не утоляемый ум
Пьет в тихих философиатах
Настой прозрений и дум;
И чтобы тиару и дискос
Принять от нас, иерей
Свершает высокий искус
В безмолвии монастырей.

Когда ж в городах и селах
Утихнет полдневный голк —
Бьют гонги в мистериалах,
Шуршит, поднимаясь, шелк,
И блещущие обиталища
Молитв, искусств и труда
Являют
      народам
             зрелища,
Не виданные никогда.

Дней насквозь просияние
Благостройным искусством;
Всех щедрот отдавание
Возвышаемым паствам;
Совершенства возвещивание,
Устью дней славословье!
Поколений возращивание
Неоскудной любовью!

Всех стихий поднимание!
Всем познаньям причастье!
Теплотой обнимание
Игр и детского счастья!
Помощь ласкою дружественной
Дольним царствам Природы —
Радость женственно-мужественная
В роды,
       роды
           и роды!

Кроет сад убеленный
Новый Свет и Евразию.
О все-братство подлунной!
Роза Мiра, Экклезия!

Все, что завещал тебе я встарь,
                         в ночь
                        грозную,
Ты осуществил. Приди же, царь!
                          Жду!
                     Праздную!

           — Радуйся, —
       в неувядающих
   свето-радугах
упокаиваемый!
           — Радуйся,
       лицезрения
   Экклезии
удостаиваемый!
           — Радуйся,
       неизреченное
   боговодительство
продолжающий!
           — Радуйся,
       и в посмертии
   все человечество
возвышающий!

— Свершается!

Еще я слышу
           в себе дыхание
                         богинь народных,
И слиты в пиршестве моем по-прежнему
                             свет и тьма, —
Кто ж окрыляет
              былую тяжесть
                           стихий свободных?
Не ты ль, Урания?
                 Звента-Свентана{74} ли?
                                    иль я сама?

Вы, пламенеющие
               в потоках солнца,
Стихии веющие!
              Кружитесь в танце!

Озер мерцающих
              и рек разливистых
    Все просветленней
              блаженный сонм,
Поет, журчит он, смеется, гривится
    И серебрится
              лунным сном.
О, прикасайтесь к нам поцелуями,
    И зверь,
            и даймон,
                     и человек:
Мы омываем вам
              тело — струями,
    А души скорбные —
                    душою рек.

Кто нас полюбит —
                 поем метелями,
    Постелим нивы, пески, луга,
По волнам воздуха
                 помчим качелями,
    Как друг, товарищ,
                      а не слуга.
И если истина дана пророчествам —
    Соединимся
              по всей земле
С преображаемым
               Все-человечеством
    В игре и дружбе, —
                      любви, —
                              хвале.