И Калышева - Основы истинной науки - III

Почва Марса необыкновенно рыхла и легка. Она несравненно легче нашей; мы могли бы её сравнить в отношении её веса разве только с легчайшим пухом или с пушистым снегом и решительно не могли бы ходить по ней, ибо наше тело, вследствие своей тяжести, всё погружалось бы в почву и всё ушло бы в неё. Вся материя Марса имеет именно эту разрежённость и лёгкость. Их вода не могла бы утолить нашей жажды; мы почти могли бы дышать ею; нечего говорить, что и их воздух соответственно разрежён и всё, что на планете существует всё легко и нежно.

Как вся материя Марса легка и нежна, так точно легко и тело людей, животных и насекомых. Тело человека притом же объёме, как у нас, весит по приблизительному расчёту 25 фунтов, т.е. в шесть раз легче нашего. Эта лёгкость тела, однако, не мешает ему быть чрезвычайно сильным, крепким, удобоподвижным и необыкновенно послушным воле человека. Житель Марса почти не чувствует своего тела; оно нисколько не стесняет его и никогда не отказывается исполнять хотя бы малейшие желания сильной энергичной и определённой воли человека и почти не знает усталости.

Это господство духа над телом, эта лёгкость тела, совмещённая с необыкновенной силой и устойчивостью его, исключает всякое понятие об утомительности всякого физического труда. О жителях Марса никак нельзя сказать, что они в поте лица своего добывают свой хлеб, ибо для них труд есть приятное не обязательное развлечение. Вся задача земледелия, например, сводится не к количеству труда, потребного для обработки почвы, но к увеличению разведения новых пород растительности, и к искусству улучшения старых пород, к увеличению их плодоносности и увеличению, вообще, производительности на возможно меньшем пространстве почвы. И иначе это быть не может, ибо при той силе, которой обладают люди и той лёгкости и пушистости, которую имеет почва, обработка её должна достигаться без всякого труда. Но кроме всего этого жители Марса обладают такими совершенными машинами и таким обилием всевозможных даровых двигателей, о которых мы, жители земли, и понятия себе составить не можем. Они применяют разные самодействующие машины, орудия и самые разнообразные приспособления при своих даровых двигателях, положительно всюду и везде, для исполнения каждой самой малейшей работы; так что и так уже совершенно лёгкий труд обработки почвы сводится к одному наблюдению за работой машин или, лучше сказать, к одному знанию управлять машиной или просто к одному желанию достигнуть данных результатов.

Почва Марса необыкновенно плодородна; а при том знании и искусстве, какими обладают люди, при том старании, какое они прилагают, чтобы обработать всякий клочок земли, вся планета их представляет один сплошной, роскошнейший сад гигантских деревьев, сплошь покрытых плодами и цветами, и травяных пород самых разнообразнейших и великолепнейших сортов, возвышающихся чуть не до самых небес. Все растения на Марсе приносят не одну, так другую пользу, и все доведены до крайнего совершенства.

Плоды растений доведены до необыкновенных степеней сочности, нежности и питательности. Не говоря уже об обилии и разнообразии видов этих плодов, надо сказать, что каждый вид каждого плода видоизменяется сообразно вкуса и желания каждого. У нас, например, ананас всегда один и тот же, но на Марсе не так, есть более ароматичные, более сочные, более круглые и, наоборот, совсем маленькие, совсем без сладости и все между ними промежуточные степени; одним словом, каждый вкус найдёт соответствующий ему плод.

Нет того времени года, когда жители Марса не могли бы питаться наилучшей растительной пищей, которую имеют тут же, в своих садах, под руками, без всяких хлопот.

Нет того времени года, когда сады Марса не удивляли бы и не поражали бы необыкновенной красотой и разнообразием своих цветов. Можно было бы сказать, что их цветы имеют положительно все самые яркие и чистые цвета радуги, если бы наша радуга не была бы слишком тускла для обрисования колорита цветов Марса. У них масса оттенков и колоритов, о которых мы решительно не имеем понятия, в особенности тех, которые впадают в металлические цвета золота и серебра с сильнейшим блеском, например, пурпур, отдающий золотом и блестящий столь ярко, что наш глаз не выдержал бы этого света. Есть цвета прозрачные, как хрусталь со светом серебра, переливающегося всеми возможными оттенками. Нет слов на наших земных языках, чтобы хотя примерно описать всю прелесть садов Марса, роскошь их убранства и того изящества и вкуса, с которым они обыкновенно планируются.

На Марсе есть очень много растений, которые ночью светятся и загораются разнообразными огнями. Этим качеством пользуются в самом обширном размере жители Марса и в тёмные ночи все сады освещены, как днём. Все дорожки, все аллеи обсаживаются такими растениями, придающими совершенно новую прелесть картине этого настоящею рая.

Вообще надо сказать, что ни один девственный бразильский лес не в состоянии передать и в слабой степени высоты, густоты, роскоши и обилия насаждения, которые у них, положительно, в каждом саду, благодаря тому принципу, которому придерживаются жители Марса: не позволять почве гулять даром, но стараться утилизировать каждый клочок пространства. Всякий считает грехом, а потому ни за что не пройдёт мимо, если только имеет возможность возделать какое-либо невозделанное ещё пространство и до всего они достигают без малейшего физического труда, силой своей заботы, уменья и старанья.

До чего плодородна почва и удобна ко всякому произрастанию и до чего жители Марса во всех случаях имеют возможность быть хозяевами своей планеты, можно судить по тому, например, как уверенно и свободно они распоряжаются растительностью, когда кто из них вздумает заново распланировать свой сад или заменить одни вековые гигантские деревья другими. В этом случае сам хозяин один берёт смело этот труд на себя, по нашему земному суждению, труд совершенно невыполнимый. Не стесняясь ни погодой, ни временем года, ни тем, что все деревья в цвету или покрыты плодами, он совершенно легко передвигает и пересаживает весь сад заново так же легко, как бы мы перестанавливали мебель в своей комнате и всё продолжает расти и двести на новых местах, как цвело и росло прежде.

Плодоносности почвы способствует в высшей степени одна особенность планеты Марс, которой у нас на земле совсем нет. Это особого рода теплота чрезвычайно живительная, оздоровляющая всю растительность, которую выделяет и производит почва. Теплота эта не есть продукт подземного огня, но явление, совершенно незнакомое на земле, и проявляющееся, с тем большей силой чем разрежённость планеты больше. На высших планетах это самое явление не только согревает почву, но издаёт свет, и вся почва по временам как бы загорается разными огнями. Здесь на Марсе проявляется только одна теплота и она уравновешивает климат, умеряет всякие проявления холодной погоды и в высшей степени способствует растительности, делая, приблизительно то, что мы достигаем нашими паровыми грядками только в несравненно обширнейших размерах.

Все эти сады не огораживаются никогда никакими заборами, ибо подобная ограда на Марсе не имела бы никакого смысла. На Марсе всякий, кто желает, может входить в сад и брать всё, что ему требуется и есть сколько ему угодно; хозяин сада будет только его благодарить за то, что он доставил ему удовольствие быть ему полезным. Слова «свой» и «чужой» на Марсе совсем не существуют; там всё общее. Тот, кто считает занимаемый им сад своим, считает его своим только по отношению к работе в нём и по возделыванию. Говоря «свой», житель Марса понимает, что в этом саду положен его труд, но произведения сада никто не подумает присвоить себе, ибо весь приплод сада есть достояние общее, как и всё на Марсе. Прийти в чужой сад и есть плоды, значить сделать удовольствие хозяину, ибо это обозначает, что эти люди из всех садов предпочли именно этот, ибо в нём всё лучше: плоды сочнее, удобства больше, хозяин приветливей и т.д., одним словом из множества садов эти люди предпочли этот, что не может не доставить хозяину удовольствие. Но всякий, кто съел плоды в саду, почтёт за грех съесть или, вообще, загубить какое-нибудь зёрнышко от съеденного плода, ибо из этого зёрнышка должно со временем быть дерево или, вообще, растение и съесть зёрнышко, значит загубить целое растение, а потому все зёрна растений бережно счищаются и возвращаются хозяину сада. Замечательно то, что нет на Марсе мелких зёрен - все крупные.

В каждом саду, как мы уже сказали превосходящим своей красотой всё, что может нарисовать нам самое пылкое земное воображение о райских садах, при вечно благоприятной погоде, господствующей на Марсе, среди благоухающих цветов помещается на самом лучшем и самом видном месте небольшой дом хозяина, как какая-нибудь игрушечка, или скорее бонбоньерка, представляющая из себя верх изящества и вкуса.