И Калышева - Основы истинной науки -II

Подобная деятельность ума, ограниченная одними знаниями материи и установлением или распределением правильных отношений между людьми, не влияет на загробное состояние души. Постараемся это выяснить, указав на естественные способности каждого духа.

Духи обладают такими способностями видеть и знать природу, до которых никогда наука и дойти не может в своей компетентности. Определение правильных отношений между людьми на земле подавно не может распространяться в другие сферы жизни и должно считаться необходимым на одной земле. Начнём с разбора чувств духов:

1) Духи должны обладать всеми чувствами, которые имеем мы; это весьма естественно и иначе быть не может, ибо все способности человека составляют способности его души, а не тела. Но кроме того у духов они должны быть несравненно больше развиты, чем у нас, ибо вещественное тело человека значительно парализует их.

2) Духи должны иметь кроме этих чувств ещё другие, которых у нас нет.

Какие же это чувства у них, которых у нас нет? Это вопрос, на который, конечно, ответа получить нельзя. Попробуйте слепорожденному описать ярко-красный цвет - он вам скажет: «Да, я понял, - это так же блестит, как звук трубы». Если вы будете описывать глухорожденному звук арфы, - он вам скажет: «Я понял, - это также нежно и приятно, как зелень лугов». Итак, скажем, что понять мы их не в состоянии, а следовательно, и настаивать на этом излишне. Хотя можно с уверенностью сказать, что духи относятся к нашим материальным предметам совершенно не так, как мы, - у них свои, особые взгляды на вещи, они имеют дело с такими силами, с такими материями, такими и разными другими факторами и законами природы, которые нам не могут быть знакомы. Царство междупланетного эфира, конечно, имеет свою географию, свои государства, свои законы, но всё это от нас так скрыто, что мы не можем составить себе никакого ровно представления, а потому обратимся к тем пяти чувствам, которые нам знакомы, а именно: зрение, обоняние, осязание, вкус и слух.

Выше мы отчасти коснулись недостаточности чувств человека; мы сказали, что даже многие животные имеют такое развитие чувств, которому мы можем только удивляться; мы укажем здесь, на некоторых людей, обладающих чувствами, значительно превышающими способности их собратий; например: развитие слуха у некоторых диких племён доходят до неимоверных пределов, - они, приложив ухо к земле, слышат за 2 версты идущего человека, и кроме того, по звуку шагов и по походке угадывают враг ли это, или свой. Необыкновенное развитие слуха мы также видим у некоторых капельмейстеров, - они могут слышать фальшивую ноту в оркестре в то время, когда сотня музыкантов играет полною силой своих инструментов, и различить, какой именно инструмент взял эту ноту.

Если бы мы приписали духам только подобное развитие чувств, - мы никакого понятия о них ещё не составим. Надо предположить в действительности их способности много выше.

Мы можем составить себе понятие о развитии чувств у духов, только разобрав успехи нашей науки, которая искусственным путём сумела улучшить наши естественные чувства. Разберём, например, зрение. Конечно, до изобретения микроскопа мы не имели даже и понятия о существовании бесконечно малых существ, например, в капле воды; но видим ли мы их всех? Нет, - мы должны сознаться, что наши микроскопы слитком несовершенны, ибо есть ещё множество меньших тварей, которые нам не видны; не говоря уже о них, мы скажем, что микроскопические животные, которых еле-еле улавливают наши самые сильные микроскопы, о которых мы можем сказать только, что они существуют, не вникая в подробности и в детали их строения, которые слишком мелочны для этого, - составляют свой особый мир, свою лабораторию жизни, совершенно такую же, как и наша организация. Духи, управляя всеми явлениями мира и самой организацией существ, должны видеть не только одно то, что живет, но и все причины жизни, начиная от самого атома и идя дальше до причин образования атома; ибо субстанция, из которой состоят сами духи, много тоньше и чище, чем все эфиры и всё носящее на себе характер материальный и временный.

Совершенно то же должно сказать и о дальних расстояниях; только изобретение телескопа открыло нам - глаза на ограниченность нашего зрения в распознавании небесных тел. Там, где Гиппократ, Птолемей ничего не видели, - Галилей, Гюйгенс, Кеплер в несколько ночей с телескопом, увеличивающим только в 28 раз, обогатили науку массой самых существенных открытий; с улучшением телескопа мы быстро подвигали свои знания; но до чего мы дошли? Не должны ли Высшие Духи, по крайней мере, видеть в миллион раз больше этого? - Конечно, должны. Если мы и видим звёзды на небе в наши телескопы, то мы не видим ни одной планеты, сопровождающей эти звёзды, или солнца своих систем. Даже самые ближайшие от нас остаются нам совершенно неизвестными; мы в наши телескопы почти совсем не видим Нептуна и Урана - планет нашей же системы; мы путём вычислений только отыскали астероиды, отстоящие от земли не далее, чем солнце.

Высшие Духи бесспорно должны иметь зрение много выше наших телескопов, - иначе нельзя и предположить, чтобы среда их жизни могло бы быть междупланетное пространство.

Высшие Духи, имея тело из бесконечно тонкой субстанции, должны видеть все эфирные токи, все состояния эфира и все колебания его несравненно лучше, чем мы видим течение наших рек, движение наших водопадов и вообще состояние всех твёрдых и жидких тел на земле; было бы невозможно предположить, чтобы Высшие Духи, управляя явлениями природы, не были бы полновластными распорядителями всех электрических и магнетических токов, звуков, световых, тепловых, колебания эфира, - они все должны быть им вполне ясны и доступны.

Нечего и говорить насколько возвысились бы наши понятия, если бы мы обладали такою способностью зрения, - какой огромный скачок сделала бы наша земная наука! Насколько упростились бы методы наших исследований!

Какое громадное упрощение в химии, если бы простой глаз мог проникать во внутренность тел, мог прямо видеть самые молекулы и судить относительно их веса, относительно их кристаллизации, их формы, и прямо видеть движение атомов. Достаточно было бы одного взгляда, чтобы узнать весь внутренний состав тела; можно было бы одним взглядом делать все химические анализы в самые запутанные комбинации.

Физика также не имела бы от нас секретов, - мы могли бы простым глазом видеть то, о чём мы теперь догадываемся, над чем трудимся и стараемся разрешить. Мы простым глазом видели бы, как нагреваются тела и как они наэлектризовываются. Мы видели бы, что такое теплород, и что такое свет; мы видели бы объяснение всех законов математики, объяснение всех физических сил, света, магнетизма. Такой глаз был бы совершенно достаточен для разрешения физических, механических задач, над которыми остановились гениальные умы Ньютона, Ампера и Гей-Люссака.

Мы могли бы повторить подобное рассуждение и для остальных четырёх чувств, но нам кажется достаточным дать понятие о том совершенстве, до которого доведены у Высших Духов те чувства, которые находятся у нас, можно сказать, в зачаточном состоянии.

Но человек лишён этого: такие способности и качества будут ему даны только тогда, когда он нравственно чистый переселится на тот свет, приобретя на земле достаточные умственные развития; если же он не приобретёт их, то те ничтожные знания законов материи, которыми он владел на земле, не улучшат его загробного состояния.

Говоря, что знания законов материи не могут улучшить загробного состояния души, мы решительно не хотим оспаривать значение наук и знаний вообще. Наука может не играть, прямой роли в нашем загробном состоянии, тем не менее она может быть полезна в других отношениях. Не надо, забывать, что через успех наук улучшаются условия жизни на земле. Облегчая жизнь людей, подготовляется возможность более чуткого, тонкого и отчётливого развития нравственности; следовательно, если наука и не прямо способствует улучшению нашей загробной жизни, то, по крайней мере, косвенно, через своё влияние, она содействует общему ходу мирового прогресса, который с своей стороны непосредственно способствует улучшению условий жизни, а потому смягчает нравы, укореняет добродетели и делает человека лучше.

И так, если знания не могут принести пользы человеку в загробном его существовании, должен ли он возводить приобретение их на степень главной цели своей жизни? может ли он думать, что он действует здраво и благоразумно, занимаясь всю жизнь единственно обогащением своих познаний и извлекая из земной жизни максимум той пользы, которая ему нужна для его личного счастья и блаженства? - Конечно, нет. Земные знания во всяком случае не могут быть целью жизни человека, хотя они бесспорно служат лучшим средством, через которое человек может достигнуть своего высшего назначения.