Борис Акимов - Исповедь хироманта. Жизнь как чудо

Я занимался йогой, считал себя буддистом и надеялся увидеть кого-то из восточного пантеона, а здесь — известный православный святой! Наверное, он взял покровительство надо мной при крещении. Я сразу пересмотрел свое отношение к христианству. Когда бываю в храме, то ставлю своему святому свечки. Я никогда не призываю его и ни о чем не прошу. Просто молюсь.

Ему лучше знать, что мне надо. И когда прийти на помощь.

Вот отличная история моей знакомой М. про ангела. Или про святого.

Было это давно, в 1990 году, моей дочери было 4 года, и каждое утро мы просыпались рано, чтобы успеть к восьми в детский садик, который находился в нескольких троллейбусных остановках от дома. Время было советское, людей в троллейбусах битком, стоим мы сонные на остановке, холодно, понятно, что опаздываем, а биться с ребенком у дверей не хочется... Так погано на душе у меня тогда стало... И я мысленно обратилась к Богу, сказав, что нет моих сил терпеть это. Помоги!

И тотчас из потока автомобилей выезжают белые «жигули», за рулем сидит старец — худощавый, седой, с белой бородой. Он открывает дверь, хотя я не голосовала, и предлагает нам с Настей (дочкой) сесть. Конечно, мы садимся...

Едем, в кабине на передней панели иконы, старец говорит мне, что, конечно, очень тяжело должно быть с ребенком вот так стоять на холоде и ждать свободного троллейбуса, вот он и решил помочь мне. Подъезжаем, я хотела расплатиться, но денег он не взял...

Но это еще не конец истории. Прошло довольно много времени — может, год, может, больше. Мы опять стоим с Настей на остановке и ждем, опять народу куча — не пролезть. И тут я вспомнила старца, который как-то нас подвозил. И опять из потока машин выныривает белый «жигуль» с моим дедушкой, правда, на переднем сиденье сидит еще какой-то дядька. Старец открывает дверь, предлагает садитг>ся, объясняет, что помнит меня, вот решил опять выручить...

С тех пор мы не встречались. Но мне верится и сейчас, что он где-то рядом и, если мне будет нужна его помощь, он обязательно появится...

А вот на третий уровень я ставлю Судьбу. Провидение. Как она действует, мне тоже пока еще не совсем ясно. Сама или через ангелов? Но со временем я начинаю ее понимать все больше и больше. Полностью понять замысел Господа невозможно. Да и есть ли Он? Применительно конкретно к моей личности. И вообще к разным людям.

Солдат далеко не всегда понимает замыслы полководца Но исполнять приказ и быть верным присяге — долг солдата. Как и стремление стать генералом.

Взаимоотношения человека с Судьбой, Вселенной (одухотворенной), Богом прекрасно выразил Станислав Лем в своем фантастическом романе «Солярне». Обязательно прочитайте. Или посмотрите одноименный прекрасный фильм А. Тарковского.

Судьба — это последний этап перед Богом. Хотя все и есть Бог. И в том числе мы с вами. Опять же повторюсь: ВСЕВЫШНИЙ НЕПОЗНАВАЕМ!

Когда ты разговариваешь с Богом, это называется молитвой, а когда Бог с тобой — шизофренией. Наблюдение психиатра.

Ранее, когда я уже имел достаточный оккультный опыт, то сильно обеспокоился вопросом о существовании Бога. Да, йоги есть. Сам такой. Экстрасенсы есть. Этому можно научиться. Чудеса случаются. Сам творил. Ангелы тоже рядышком.

Но что за этим? «...над нами сумрак неминучий иль святость Божьего лица?» Есть ли Он — Всеблагий Человеколюбче, или мы сами все творим?

И я решил спросить об этом у Самого. Встав с утра и войдя в медитативное состояние, я сказал: «Бог, если Ты есть, то дай знак. Я его увижу». Ответ я получил очень быстро. Через час. Было теплое летнее утро. Начало месяца. Я решил купить проездной на все виды транспорта, чего ранее не делал: автобус отдельно, метро — пять копеек. Купил проездной в киоске на остановке. Вскоре подошел мой автобус. Я сел в него. Когда автобус тронулся, я потянулся за проездным. А его нет! Выронил, когда садился в автобус. Для меня это был знак.

«Прости, Господи, за дерзость! Прости, что усомнился в Твоей Сущности. И помянул тебя всуе!»

Вы можете сказать — пустяк, померещилось. Но знаете, померещилось очень внятно. Пробило до душевной дрожи.

Больше единых проездных я не покупал. И по пустякам Господа не беспокою. И вообще не беспокою. Зачем Его беспокоить? Господь всеведущ.

Господь думает о нас. Но Он не думает за нас. И чаще за Божий замысел мы принимаем собственный вымысел. Так выгоднее оправдать свои слабости.

Следующий мистический опыт я приобрел в селе Белый Колодезь, куда был брошен Судьбой и Орловским облздравотделом возглавлять местную участковую больницу после окончания клинической ординатуры по терапии.

Колпнянский (как звучит!) район Орловской области, где и находилась Белоколодезьская УБ, был (и остается) глубочайшей дырой между Орлом и Курском. Причем до Курска ближе. Но дорог не было (и сейчас, наверное, нет) — ни в ту, ни в другую сторону.

А в штате больницы и, соответственно, в моем подчинении, помимо прочих, был конюх. На вызовы я ездил на лошади, на случайных машинах и даже один раз на гусеничном тракторе.

Я хорошо был принят персоналом и подружился с видавшей виды, добрейшей, полноватой фельдшерицей Тамарой Ивановной, скорее годившейся мне в матери, чем в мои заместители. Начальный практический опыт я приобретал с ее помощью.

О первый врачебный опыт! Ты незабываем, как и первая любовь.

Белый Колодезь — довольно большое село, вытянутое вдоль запруженного ручья. Когда-то здесь была помещичья усадьба известного художника Ильи Шварца, от которой сохранились лишь двухэтажные людские, конюшни из красного кирпича да фамильный склеп, находящийся в небольшом парке-дендрарии. Разросшиеся деревья парка создавали густую, непроницаемую для солнца крону. Трава у их подножий не росла, парк был темен, и вороны гостили в полуразрушенном склепе.

На другом конце села жила знахарка — как ее звали местные, бабка Евдокия. Ранее она имела авторитет и клиентуру, сейчас старость, склероз и ревматизм. Лет ей было под восемьдесят. Моя фельдшер, Тамара Ивановна, начавшая лечить местных жителей еще до моего рождения и делившаяся со мной опытом и рассказами из жизни поселян, отзывалась о знахарке весьма уважительно: «Ну, если мается кто от болезни и доктора в районе или в области не помогают, то Евдокия может отчитать или травку дать. К ней даже из Курска приезжают. Но сейчас стара стала. Сила не та».

— Доктор, поедете на вызов к Горелову-мальчонке, гак зайдите заодно к Евдокии, — сказала однажды Тамара Ивановна. — Жаловалась старая на простуду.

Собственно, я давно ждал этого приглашения.

Старая низкая изба, крытая почерневшей от времени соломой, стояла у самого ручья. Кусты калины, сирень. Бурьян.

Стукнув о дверь железным кольцом, служившим одновременно и ручкой, и отерев с сапог октябрьскую грязь, я вошел в сени. На стенах висели пучки трав. Некоторые были уже совсем ветхие. Другие явно летошние. Открыв вторую, обитую пестрой клеенкой дверь, я вошел в чистенькую и чрезвычайно бедную обстановкой горницу. В красном углу находился иконостас. Бумажные иконы. Лампадка. Засохшие букетики.

Евдокия лежала одетой на железной кровати. Еще одна женщина, чуть помоложе, встала мне навстречу.

Пожелав мира сему дому и сняв пальто, я приступил к осмотру. Хронический бронхит в стадии обострения — таков был диагноз. Сделал укол смеси анальгина с димедролом. Достал пару упаковок каких-то таблеток.

— Что попить из травок, вы, наверное, знаете лучше меня, — закончил я лечебно-диагностическую процедуру.

— Спасибо, доктор! Хотите чаю? Какой будете, магазинный или из трав?

За горячим травяным чаем, в котором я уловил вкус чабреца, мне было предложено погадать. Ведунья долго смотрела мою руку сквозь толстые стекла очков. Затем достала затрепанную колоду самых обычных карт и стала пророчествовать. Предсказание было коротким, и я запомнил, что скоро уеду из села, буду жить в Москве, стану известен, женат, возможно, дважды. И что мне надо бояться вечерней дороги.

Общение со знахаркой показалось будничным, но, возвращаясь домой, я улыбался — скоро моя ссылка должна кончиться. Я не стал рассказывать о предсказании Тамаре Ивановне, и первая часть его исполнилась достаточно быстро: я был переведен в другую больницу через три месяца. В дальнейшем сбылись и другие предсказания.

Когда я покинул гостеприимную хозяйку, уже смеркалось. Небо затянули тучи, и усилившийся ветер предвещал холодный, обложной октябрьский дождь. Я поспешил домой. Скользя под ногами, дорожная глина налипала на сапоги, еще более затрудняя путь. Когда очередной порыв бокового ветра едва не опрокинул меня в дорожную колею, дерзкая мысль пришла мне в голову.