Аллан Чумак - Тем, кто верит в чудо

Первое ощущение от такого поворота дел — кошмарное, это ужас. Привычного заработка больше не будет — на что жить, впереди неизвестность, бездна, конец всему! И этот страх заставляет его лихорадочно искать новое дело, новое применение своим силам. Подворачивается вариант трудоустройства, и выходит, что на новом месте и зарплата больше, и работать интереснее, и нужен там именно этот человек со всеми его знаниями и умениями позарез. А потом оказывается, что в нем дремали нераскрытые способности, которые теперь востребуются на все сто, и он реализует себя в полной мере, он нашел свой закон, свое настоящее дело!

Люди говорят: «Что Бог ни делает — все к лучшему!» — и правильно говорят. Мы не должны бояться перемен. Надо идти навстречу им смело — узнавая себя, открывая заново, созидая свой внутренний мир. В переменах человек проходит целые этапы самостановления, проживает новые жизни — и вовне, и внутри себя.

Внешние изменения помогают внутреннему росту — так же, как внутренний рост вызывает перемены во внешней жизни. Но тогда кто знает: та самая смена привычной работы — помощь судьбы или результат тайного стремления человека к саморасширению, поиск своего истинного пути?

В любом случае изменение обстоятельств может оказаться волшебной возможностью открыть для себя новый, счастливый жизненный путь.

Я не боялся перемен. Вряд ли мой отказ от успешной тренерской карьеры и уход из райкома комсомола можно назвать, придерживаясь аналогии с притчей, «мешками с золотом» на моем пути, волшебными возможностями открытия нового пути. Но они вели к этому открытию. Истинным волшебством в моей жизни были дары Духа — те озарения, которые я испытал в детстве и в школе. И если «мешками с золотом» назвать их, то надо сказать, что я не был похож на чудаковатого должника на мосту. Я не обходил мешки, а натыкался на них — и шел дальше. Что-то во мне знало: все, что со мной происходило необычного, все мои спонтанные озарения (а также и профессиональные успехи) — всего лишь знаки, привилегия избранного и обещания настоящей реализации. Мост моей судьбы вел меня к исполнению предназначения. Я не был должником из притчи — я был учеником. Но до поры это от меня скрывалось. Учитель приходит тогда, когда ученик готов…

И эта подготовка подспудно велась. После комсомольско-номенклатурной эпопеи я стал работать в Московском городском совете профсоюзов. Много общался со спортсменами, тренерами, руководителями спортивных организаций… Люди были мне интересны, я много думал об их проблемах и судьбах. И все чаще мне хотелось выразить эти мысли словами — не сболтнуть кое-как и кому попало в досужих разговорах, а поделиться в неспешной беседе с теми, кого это действительно волнует. Тогда-то во мне и проснулся интерес к журналистике. Я стал писать. Начал с небольшой статьи, которую отнес в «Вечернюю Москву», потом мои очерки стали публиковаться в «Московском комсомольце», «Комсомольской правде», «Труде»… Я писал о людях, об их жизни, об их заботах. Мое имя стали узнавать.

И однажды пригласили работать на телевидение.

Мое увлечение журналистикой привело меня туда, где я должен был исполнить свою миссию, провести ту акцию, которая принесет помощь многим и многим людям и даст им веру в безграничные возможности человека.

Не буду долго рассказывать о работе тележурналиста. Начал я с того, что вел спортивную передачу «Очки, голы, секунды», но так сложилось, что меня не ограничивали какой-то одной тематикой. И я жадно занимался всем подряд: снимал документальные фильмы, участвовал в постановке столь тогда любимых зрителями «Голубых огоньков», писал сценарии. И вот однажды мне в руки попался номер журнала «Наука и жизнь». Я открыл его и сразу же наткнулся на подборку статей о необычных людях, так называемых экстрасенсах, которые могут лечить без лекарств, одними руками, да еще диагностировать на расстоянии, не видя пациента! Да к тому же еще эти люди — не врачи, не имеют специального образования!

Как это так? Что за ересь? Шарлатанство!

Я внимательно перечитал материалы еще раз и, когда отложил журнал, точно знал: доверчивому советскому читателю втюхивают заведомую ложь. Вешают на уши лапшу. А раз так, я найду этих экстрасенсов и напишу о них разгромную, разоблачительную статью. Статью великой разрушительной силы. Не статью создам, а бомбу.

Я не знал, что в тот момент подошел к последней черте. Я находился в самом конце пути, ведущего к раскрытию моего дара.

Я стал узнавать, где мне найти практикующего экстрасенса-целителя. Дело оказалось несложным, довольно быстро знакомые мне подсказали: «Поезжай к Диме Назину, он лечит, у себя на квартире принимает». Я страшно удивился: с Дмитрием мы были знакомы, когда-то вместе работали на радио, и ничего такого — никакой склонности к шарлатанству — я за ним не замечал. Большой, бородатый, спокойный и дружелюбный, он к себе располагал. Я знал: он был хорошим, порядочным человеком — и вдруг такое! Пожалуй, в тот момент я пожалел, что взялся за это дело — написание разоблачительной статьи. Но — делать нечего, раз решил — с чего-то надо было начинать, я договорился с Назиным о встрече и поехал к нему.

Жил он в Перове, и тогда это считалось — у черта на рогах, на самой окраине Москвы. Я нашел его дом, ветхую хрущевскую пятиэтажку, и увидел: возле одного из подъездов толпятся люди, много людей. Очень много. Что-то мне подсказало: это подъезд Назина. Так оно и оказалось: толпа у дома была началом очереди в квартиру экстрасенса. Люди теснились и заполняли все лестничные пролеты вплоть до пятого этажа — Дима жил на пятом.

Все они пришли за помощью к целителю Назину…

Дело было летом, стояла несусветная жара. Я протискивался по лестнице между горячими и потными телами и мысленно возмущался: «Ну, надо такое! Люди страдают в неимоверных условиях, и для чего? Чтобы их обманули!» Добравшись до заветной двери, я постучал условным стуком в дверь, и порядочный человек и шарлатан в одном лице, бородач Дима Назин появился на пороге. К моему великому удивлению, вместо сдержанного приветствия он раскинул руки и воскликнул: «О-о! Какое поле!»

Он увидел мое биополе, оценил его немалые размеры и силу. И восхитился. Но я ничего о подобных вещах не знал, видеть их не мог и, естественно, Назина не понял. И поэтому как бы подхватил шутку и в тон ему ответил: «Ну, конечно! Засеем, пожнем!»

Мы с ним разговаривали на разных языках.

Вся невеликая по размерам Димина «двушка» была заполнена людьми. Мы прошли в тесную кухоньку, Дима угостил меня чаем и сказал: «Извини, Аллан, но у меня только двадцать минут». И я стал задавать ему вопросы. Спрашивал о том, можно ли лечить людей на расстоянии, что это такое — экстрасенсорика, как он исцеляет. Он отвечал подробно, спокойно, говорил о полях, ауре, биоэнергии…

А я слушал, записывал и в то же время думал о том, что он шарлатан. И о том, что он порядочный человек и отличный парень. А еще о том, что я вижу, как он действует, как обманывает людей без зазрения совести… А Дима продолжал мне толковать — неторопливо, спокойно, приветливо. Перед уходом, уже в прихожей, я задал ему заранее припасенный вопрос «на засыпку»: «Дим, у меня есть коллега, женщина, у нее тахикардия. Переносит по пятнадцать приступов в день — прямо хоть работу бросай. Не можешь помочь?»

Тахикардия — для тех, кто не знает, — это увеличение частоты сердечных сокращений до 180 ударов в минуту. Обычно возникает при заболеваниях сердечно-сосудистой и нервной систем и при болезнях желез внутренней секреции.

Ну, я от Назина ожидал чего угодно — отказа, объяснения, что за такие тяжелые случаи не берется, или, наоборот, обещания принять. А он просто не дал мне договорить: «Одну минуточку! Сейчас посмотрю…» Прикрыл глаза и прямо в прихожей стал делать руками какие-то пассы — что-то как бы обхватывал, оглаживал, что-то отбрасывал… Я стоял, наблюдал за ним, и во мне начинало закипать раздражение. Мне думалось: «Ну что ты передо мной-то дурку валяешь! Ну скажи там: приму, пусть приходит… Или: нет, не лечу…» Такая реакция мне была бы понятна, это укладывалось бы в схему моих представлений. Но ведь он даже не спросил, сколько ей лет, хотя бы как ее зовут! Лечение в прихожей в отсутствие пациента! Шарлатан!..

Дима продолжал делать пассы. Продолжалось это минуты три-четыре. Когда он закончил, просто сказал: «Все, тахикардии больше не будет».

И здесь я чуть не задохнулся от возмущения. Вот это надувательство! Да я оттопчусь на Назине в своей статье по полной программе!

Я выходил из подъезда, уже перебирая в голове острые, обличающие фразы. Материал строился с лёта.

На следующий день я позвонил той самой женщине, о болезни которой спрашивал у Димы. К моменту моего звонка с ней должны были случиться три или четыре приступа тахикардии. Она взяла трубку и бодро сказала: «Але!» Я даже запнулся от неожиданности — таким «парадным» голосом она давно не разговаривала. На вопрос о здоровье коллега радостно ответила: «Представляешь, ни одного приступа сегодня! И чувствую себя отлично! Все как рукой сняло!»