Мигель Руис - Мастерство Любви

Иногда на поверхность пробивается тот малыш, которым мы когда-то были, - наше истинное Я, навсегда остающееся в двух-трехлетнем возрасте. В эти мгновения мы живем настоящим и радуемся жизни, но затем что-то тянет нас назад: нечто внутри считает, что мы недостойны такого счастья. Внутренний голос подсказывает, что радость эта слишком бесконечна, чтобы быть правдой, что быть таким счастливым просто неправильно. Давний стыд, чувство вины, эмоциональный яд, скопившийся в нашем эмоциональном теле, - все это вынуждает нас вернуться в мир трагедии.

Паразит распространяется, словно заразная болезнь: дедушки и бабушки передали его нашим родителям, те - нам, а мы, в свою очередь, заражаем им собственных детей. Мы программируем своих детей точно так же, как дрессируют собак. Люди - животные одомашненные, и это приручение вызывает у нас сон про ад, где мы живем в постоянном страхе. Пищей Паразита являются все чувства, порождаемые страхом. До заражения мы наслаждаемся жизнью, играем и веселимся, как свойственно малым детям. Но после того, как наш разум наполняют грудой мусора, мы теряем способность радоваться. Мы учимся тому, что мы правы, а все вокруг ошибаются. Стремление доказывать свою правоту - результат попыток укрепить тот образ себя, который мы навязываем внешнему миру. Для этого приходится навязывать всем свой образ мышления - и не только другим людям, но и самим себе.

Осознание этого позволяет понять, почему у нас не ладятся взаимоотношения с родителями и детьми, друзьями и спутниками жизни, даже с самими собой. Почему мы не находим общего языка с самими собой? Потому мы изранены, переполнены эмоциональным ядом, с которым уже не в силах бороться. А яду прибавляется по той причине, что мы растем с идеальным образом себя, но образ этот лжив, он вообще не существует - и наш разум считает, что это несправедливо.

Мы уже знаем, как создаем этот идеальный образ, чтобы угодить окружающим (хотя каждый из них творит собственный сон, не имеющий ничего общего с нами). Мы стараемся угодить папе и маме, учителю и священнику, своей религии и своему богу. Правда же заключается в том, что с их точки зрения мы никогда не совершенны. Идеальный образ подсказывает нам, какими следует быть, чтобы считать себя хорошими, чтобы примириться с собой. Но знаете что? Это самая страшная ложь, в которую мы верим, потому что совершенными нам не стать никогда. И в то же время мы никогда не простим себя за то, что до сих пор несовершенны...

Идеальный образ меняет стиль нашего сна. Мы приучаемся ненавидеть себя, отвергать себя. Мы всегда "недостаточно хороши", "не до конца правы", "не совсем чисты" и "не очень-то здоровы" - разумеется, по меркам собственных представлений. Непременно найдется хоть что-то, что Судья не одобрит, чего он не простит. Вот почему мы отвергаем в себе человеческое, вот почему полагаем, будто не заслуживаем счастья, вот почему постоянно ищем кого-то, кто нас обидит и накажет. Идеальный образ заставляет нас все время наказывать самих себя.

Когда мы отвергаем и осуждаем себя, признаем себя виновными и караем себя за несоответствие идеальному образу, возникает такое впечатление, будто на свете нет любви. Все выглядит так, словно есть только наказания, страдания и новые судилища. Ад состоит из множества кругов. Одни люди пребывают в самой сердцевине, другие - лишь на самых внешних уровнях, но, так или иначе, все мы живем в аду. А там есть и крайне жестокие взаимоотношения, и оскорбительные отношения.

Однако мы уже не дети, и, если вы вступаете в оскорбительные отношения, то лишь потому, что миритесь с обидами - поскольку считаете, будто их заслужили. Разумеется, оскорблениям есть свой предел, но никто на свете не ведет себя с нами более жестоко, чем мы сами. Предел оскорблений по отношению к самому себе как раз и определяет наши границы терпимости к оскорблениям со стороны других. Если некто оскорбляет нас больше, чем мы сами оскорбляем себя, мы отходим прочь, убегаем, избегаем общения. Но, если он остается в рамках нашего собственного отношения к себе, мы не торопимся, так как считаем, что такого вполне заслуживаем.

Для ада это вполне нормальные отношения: своеобразная плата за несправедливость. Мы просто сводим счеты - я оскорбляю вас настолько, насколько вам это нужно, вы делаете то же самое по отношению ко мне. Отличное равновесие! Полный порядок. Разумеется, любая энергия притягивается к сходной энергии, к той же вибрации. И когда кто-то приходит и говорит: "Ой, меня так обижают!", а ты спрашиваешь: "А почему же ты поддерживаешь такие отношения?", человек даже не знает, что ответить. А правда заключается в том, что ему нужны эти оскорбления - так он наказывает самого себя.

Жизнь дает нам именно то, чего мы хотим. В аду царит безупречная справедливость. Никого нельзя ни в чем винить. Можно даже сказать, что наши страдания - это дар свыше. Но, если бы мы просто прозрели и увидели, что происходит вокруг, этого уже было бы достаточно, чтобы избавиться от яда, заживить свои раны, примириться с собой и вырваться из этого ада.

Я хочу рассказать вам старинную историю о человеке, который не верил в любовь. Это был самый обыкновенный человек, такой же, как я и вы, но выделялся он именно складом ума: он был убежден, что любви нет. Конечно, прежде он и сам долго пытался ее найти и наблюдал за окружающими. Большая часть его жизни прошла в поисках любви, но в итоге он пришел к выводу, что любви нет.

Куда бы ни приходил тот человек, он непременно всем рассказывал, что любовь - это всего лишь фантазия поэтов или выдумка религии, предназначенная для того, чтобы манипулировать слабостями человеческого ума и управлять людьми, заставить их верить. Он говорил, что любви не бывает - именно поэтому никому из людей не суждено найти любовь, сколько ни старайся.

Человек тот был очень разумный и умел говорить убедительно. Он прочел много книг, он учился в университете и стал авторитетным ученым. Он умел выступать перед публикой, умел общаться с людьми самого разного уровня, а логика его была безупречна. Он говорил, что любовь - это нечто вроде наркотика: она приносит счастье, но вызывает сильную привязанность. К любви можно пристраститься, но что будет, если не получишь своей ежедневной "дозы"? А ведь в любви, как и в наркотиках, нужна ежедневная доза.

Еще он говорил, что отношения между влюбленными в точности напоминают отношения между наркоманом и торговцем наркотиками. Тот, чья потребность выше, похож на наркомана, а другой - на продавца. Взаимоотношениями управляет тот, кому любовь нужна меньше. Динамика ясна, поскольку в любых близких отношениях один обычно любит сильнее, а другой - вообще не любит и лишь пользуется тем, кто отдает ему всю свою душу. Понятно и то, как они манипулируют друг другом, понятны поступки и реакции. Так или иначе, отношения те же, что между наркоманом и торговцем наркотиками.

Наркоман - тот, чья потребность в любви сильнее, - живет в постоянном страхе. Он боится, что не получит следующую дозу своего наркотика, любви. Он думает: "Что я буду делать, если он или она меня бросит?" Этот страх вызывает у наркомана стремление обладать: "Это мое!" Пристрастившись, он становится ревнивым и требовательным - и все потому, что боится не получить очередную дозу. А продавец может манипулировать наркоманом, меняя дозу: давая то больше, то меньше, то вообще ничего. Тот, чья потребность выше, целиком во власти продавца и сделает что угодно, лишь бы его не бросили.

Далее тот человек начинал объяснять, что любви вообще не бывает. То, что называют "любовью", - не что иное, как страх; такие отношения основаны на манипулировании. Где уважение? Где та любовь, которую люди провозглашают на словах? Любви нет! Перед лицом священника, на глазах у своих родных и близких молодые пары дают друг другу торжественное обещание: жить вместе до самой смерти, любить и уважать друг друга, делить между собой и горе, и счастье. Они обещают любить и чтить друг друга. Множество обещаний... Но после свадьбы - через неделю, месяц или несколько месяцев, - никто уже не выполняет этих обещаний.

Начинается война за контроль: кто кем будет манипулировать, кто станет продавцом, а кто - наркоманом. Уже несколько месяцев спустя того уважения, в котором они клялись друг другу, нет и в помине. Есть лишь взаимные обиды и эмоциональный яд; оба причиняют друг другу боль. Мало-помалу все нарастает, усиливается - а потом они вдруг и сами не могут понять, куда же подевалась любовь. Но они остаются вместе, потому что боятся одиночества, сплетен и осуждения окружающих. А еще они боятся собственных мнений, самоосуждения. Но где же любовь?

Тот человек часто говорил, что видел много пожилых пар, проживших вместе тридцать, сорок, пятьдесят лет, и все они очень гордились тем, что живут бок о бок так долго. Однако, рассуждая о своих отношениях, они заявляли: "Нам удалось сохранить наш брак". Это означает, что один из них целиком подчинился другому. В определенный момент кто-то сдался и решил просто терпеть эти страдания. Тот, чья воля была сильнее, а зависимость меньше, победил в этой войне, но где же то пламя, которое они называли любовью? Теперь они относятся друг к другу как к вещам: "Она моя...", "Он мой...".