Станислав Гроф - Путешествие в поисках себя

Кто или что создало эту Вселенную? Как она была создана, и каким образом я связан с Творцом или творческим принципом? Кто я, откуда я пришел и куда иду? Какова общая цель моей жизни? Есть ли другие уровни и миры существования, столь же реальные, как наша Вселенная? Возможно ли, что архетипические существа и мифологические царства имеют свое собственное существование и значимым образом взаимодействуют с нашей реалъностью? Проходим ли мы через цепь существований и связаны ли эти существования закономерным образом? Если цепь воплощений является источником страдания, есть ли знание и последовательность действий, ведущие к освобождению? Вопросы такого рода, которые раньще рассматривались как псевдофилософия, характерная для «примитивных» культур, незрелых юнцов или умалишенных, внезапно видятся в новом свете.

Процесс эмпирического самоисследования не только выявляет реальность и важность этих вопросов, но также и обеспечивает доступ к информации, которая может привести к разрешению этих фундаментальных загадок существования. Традиционные западные ученые любят принимать позу всезнайства и объявлять всякие представления о духовности примитивными суевериями, регрессивным магическим мышлением, недостатком образования или клинической психопатологией. Механистическая психиатрия и психология не способны провести различие между узколобыми догмат. ическими религиозными верованиями ведущих религий и глубокой мудростью великих духовных философских и мистических традиций, таких, как различные системы йоги, кашмирский шиваизм, тибетская ваджраяна, дзен, христианский мистицизм, каббала, суфизм или некоторые течения гностицизма.

Западная наука слепа к тому, что названные традиции являются итогом многовековых исследований человеческого разума, сочетающих систематическое наблюдение, экспериментирование и конструирование теорий, что в значительной мере напоминает научный метод. Многие традиционные ученые полагают, что общепринятая ньютоно-картезианская модель мира есть истинное описание реальности, точность и истинность которого доказаны и не подлежат никакому сомнению. Во Вселенной, где материя первична, а жизнь, сознание и разум являются ее производными, нет места для духовности какого-либо рода как значимого аспекта сугцествования.

Если бы механистическая парадигма действительно была истинным и полным описанием реальности, «просвещенное» научно-обоснованное понимание Вселенной предполагало бы принятие собственной незначимости, ибо что может значить один из четырех миллиардов обитателей одного из бесчисленных небесных тел во Вселенной, состоящей из миллионов галактик? Это также требовало бы признания того, что люди не что иное, как высакаразвитые кивотные, биологичесмие иашины, состоящие из клеток, тканей и органов. В таком случае наше сознание — это физиологический продукт мозга, а психика управляется бессознательными силами биологической и инстинктивной природы.

Когда духовные убеждения сочетаются в незападных культурах с недостатками образования, они обычно приписываются невежеству, детской доверчивости и суевериям. В нашей культуре такая интерпретация не может удовлетворять, в особенности если речь идет о хорошо образованных людях, обладающих прекрасным интеллектом. Для таких случаев психиатрия приберегает представления психоанализа, ищущего корни религиозных верований в неразрешенных конфликтах младенчества и раннего детства. Представления о божествах интерпретируются как образы родителей; религиозные установки — как признаки эмоциональной незрелости и детской зависимости, а ритуальные действия — как результаты борьбы с ранними психосексуальными импульсами, по типу неврозов одержимости,

Непосредственный духовный опыт — такой, как переживание космического единства, переживание смерти и нового рождения, встречи с архетипическими существами, видение света сверхъестественной красоты или обнаружение предыдущих воплощений, — рассматривается ири этом как значительное искажение обьективной реальности, указывающее на серьезные психические расстройства. Антропологи часто описывали шаманизм как шизофрению, истерию или эпилепсию, и всем великим пророкам и святым ставили психопатологические диагнозы. Даже медитация рассматривалась в психопатологическом контексте. В качестве примера могут быть приведены следующие строки из стдтьи известного психоаналитика Франца Александера, приравнивающие будцийскую медитацию к искусственно вызванной кататонии: "С современной психоаналитической точки зрения понятно, что бурдийская самопоглощенность это либидозное, нарциссическое стремление к знанию, обращенное внутрь себя, род искусственной шизофрении с полным отрывом либидозного интереса от внешнего мира" (Alexander, 1931). За немногими исключениям — такими, как К. Г. Юнг, Р. Ассаджиоли и А. Мэслоу, — западная психиатрия не признает духовность и не видит разницы между мистицизмом и психозом.

В другой книге (Grof, 1985) я подробно рассматривал ошибки, с которыми евязан такой подход к духовности. Путать ньютоно-картезианскую модель реальности с самой реальностью значит игнорировать современную философию науки с ее пониманием природы научных теорий и динамики смены парадигм. Кроме того, это серьезная логическая ошибка: люди, которые путают "карту и территорию" (Korzibski, 1933), нарушают принцип логических типов — это одна из важных тем в работах Грегори Бэйтсона (Bateson, 1979). Но, кроме всего этого, такой подход экстраполирует представления физических наук на психологию и игнорирует значительное количество наблюдений в современной теории сознания, в особенности наблюдения, связанные с трансперсональным опытом. Любая серьезная научная теория должна стараться организовать существующие факты, а не быть продуктом спекулятивной экстраполяции. Она должна быть основана на наблюдениях, а не на убеждениях «ученых» относительно того, какова Вселенная, или желании, какой она должна быть, чтобы соответствовать их теориям.

Современные исследования сознания и эмпирическая психотерапия проливают новый свет на проблемы духовности и религии и возвращают человеческой душе ее космический статус. В полном согласии с представлениями К. Г. Юнга духовность и «нуминозность» является внутренним свойством глубинной динамики психики. Если процесс эмпирического самоисследования достигает перинатального и трансперсонального уровней, это ведет к духовному пробуждению и началу духовных поисков. В наших программах и семинарах многие высокообразованные люди пережили этот процесс, и я еще н" видел никого, включая атеистов, марксистов, позитивистов, чей скептицизм и цинизм относительно духовногс не был бы поколеблен такими переживаниями.

Форма духовности, о которой я говорю, полностью совместима с любым уровнем интеллигентности, образования и специфической информированности в таких областях, как физика, биология, медицина и психология. Среди сложных и образованных людей, с которыми я работал, ни у кого не возникло конфликта между духовным опытом и, информацией, которой они располагали относительно физического мира. Вместе с тем часто приходится отказываться от неоправданных обобщений и метафизических предпосылок, которые привносятся академическим образованием. В наши дни существует обширная литература, предлагающая многие революционные пути в современной науке, вплоть до радикально новой картины мира. Хотя мы еще далеки от всеобъемлющего синтеза, важные элементы возникающей парадигмы показывают знаменательное сближение с мировоззрением великих мистических традиций (Grof, 1984),

Однако важно подчеркнуть, что это не всегда ведет к oбъединению религии и науки. Духовность, спонтанно возникающая на определенных стадиях эмпирического самоисследования, не следует смешивать с господствующими религиями, их убеждениями, доктринами, догмами и ритуалами. Многие из них совершенно утратили связь со своим первоначальным источником — прямым визионерским опытом трансперсональных реальностей. Они больше заняты властью, деньгами, иерархией, политикой и социальным контролем. Религия может содержать в себе очень мало духовности, быть вовсе лишенной ее и даже препятствовать духовным лоискам

Мой друг, Уолтер Хьюстон Кларк, профессор в отставке, преподававший религию в университете и автор известной книги о психологии религии, после многих лет преподавания получил глубокий мистический опыт, в результате которого он пришел к определенному пониманию отношений между религией и духовностью. Он говорил об этом, используя интересный образ. "Многое в официальных религиях напоминает мне вакцинацию. Человек приходит в церковь и получает "небольшую прививку", что впоследствии защищает его от "реальных вещей". Так, многие люди полагают, что регулярного посещение церкви по воскресеньям, проговаривания молитв и слушания служб достаточно для того, чтобы считаться истинно религиозным человеком. Ложное чувство, что у них это уже есть, мешает им отправиться на поиски действительно духовных открытий". 0 том же говорил К. Г. Юнг (Jung, 1958), считая, что основная функция формализованной религии состоит в том, чтобы защищать людей от непосредственного переживания Бога.