Олег Шишкин - Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж

Нага Навен указал что политическую сторону этого вопроса он надеется освятить советскому правительству и Коминтерну через Чичерина. Далее Нага Навен сообщил мне ряд сведений о Шамбале как о хранилище опыта доисторической культуры и центре «Великого Братства Азии», объединившего теснейшим образом связанные между собой мистические течения Азии. Нага Навен обнаруживал широкую осведомленность во всех вопросах мистических учений, меня интересовавших. Он вырос в моих глазах в совершенно исключительный авторитет «Великого Братства Азии». С этой встречи с Нага Навеном созданное мною «Единое Трудовое Братство» включилось в связь с «Великим Братством Азии» и дополнялось его филиалом. Из совещаний с Нага Навеном я получил от последнего санкцию на сообщение большевикам моих мистических изысканий в области «древней науки» через специально созданную группу коммунистов и на установление контактов советского правительства с Шамбалой. От Нага Навена я получил также указания на желательность созыва в Москве съезда мистических объединений Востока и на возможность этим путем координировать шаги Коминтерна с тактикой выступлений всех мистических явлений Востока, которыми, в частности, являются гандаизм в Индии, шейхизм в Азии и Африке. Продвижение вопроса о Шамбале большевикам, по словам Нага Навена, будет способствовать самому глубокому изменению отношений между СССР и Востоком. Именно на такое изменение отношений со всем Востоком, в результате сближения с СССР и Западным Тибетом, он, Нага Навен, готовится обратить внимание Чичерина, и если удастся, то и Коминтерна. Таким образом представитель «Великого Братства Азии» Нага Навен в моем лице указывал «Единому Трудовому Братству» путь внедрения связи с ответственными представителями советского правительства и Коминтерна, с тем чтобы ориентировать их в осуществлении революционной пропаганды и руководства национально-освободительными движениями на революционные силы и добиться этим путем изменения политического курса и прорыва революционной базы на Восток.

Вопрос: При каких обстоятельствах вы встретились с представителем «Великого Братства Азии» Хаяном Хирвой и как поддерживали с ним связи?

Ответ: Хаян Хирва явился ко мне в квартиру в Ленинграде, где я жил совместно с Кондиайном, и сообщил, что обо мне, как о разрабатывающем систему Дюнхор, он узнал от лам в дацане. О себе заявил, что хотя сам не является авторитетом в этой системе, но имеет о ней конкретное представление. Впоследствии он встречался со мной в Москве и там связался с Нага Навеном. В Москве Хаян Хирва разыскал мой адрес в Главнауке, где я тогда в конце 1923 года работал. В 1926 году, когда Королев поехал в командировку в Улан-Батор, я через него пытался установить связи с Хаяном Хирвой, через последнего с Нага Навеном, прибывшим, как мне сообщили ламы, во Внутреннюю Монголию. С Королевым было направлено письмо. Он был снабжен также мною листом, на котором были изображены некоторые символы, в том числе розенкрейцеровская роза с крестом для предъявления Хаяну в доказательство того, что Королев является моим представителем.

Вопрос: Как вами реализованы указания представителя «Великого Братства Азии» Нага Навена?

Ответ: Через посредство представителя «Единого Трудового Братства» Владимирова и Лейсмейера в конце 1924 года я связался в Москве с Г И. Бокием, бывшим начальником Спецотдела ОГПУ В ходе общения с Бокием я привлек его интерес к мистической теории Дюнхор и установлению контакта с Шамбалой, с тем чтобы продвигать эти вопросы в Политбюро ЦК ВКП(б). В соответствии с контрреволюционными задачами, поставленными Нага Навеном. Внешне эти свои шаги я обосновывал тем, что контакт с Шамбалой способен вывести человечество из кровавого тупика безумия, той ожесточенной борьбы в которой оно безнадежно тонет. Во главе с Бокием и вокруг него с моим участием создалась группа братства, которая затем стала осуществлять функцию высшего совета «Единого Трудового Братства». Группа создавалась на основе указаний Нага Навена, а затем уже упоминавшегося Круглова, что изучение мистических теорий «древней науки» допустимо либо в порядке прямого, преемственного посвящения в степень ученика и брата, либо в порядке сообщения знаний правомочному коллективу и что к этому изучению могут быть привлечены лишь лица, достигшие 45-летнего возраста. Какого-либо индивидуального посвящения члены группы не проходили, поскольку братству были чужды всякого рода ритуальные посвящения. Группа была организована в порядке 2-го типа приема членов братства. Группа была создана в Москве на условиях полной конспирации. Я обязался перед группой, что все мои связи будут контролироваться ею, в том числе подыскание учеников братства хотя бы только для этического воспитания. В этот же период я дал члену Совета братства Кондиайну, который находился в Ленинграде, указание вести работу в Ленинграде по вовлечению в братство ряда профессоров (Парчук, Кашкадамов, Никитин, Ризен), ознакомить их с уставом, правилами и требником, с тем чтобы после они прибыли ко мне для получения ученического посвящения, заключавшегося в разъяснении обязанностей ученика братства. Ученичество, как я уже показывал, имело целью приобщение в дальнейшем ученика к работе братства в полном объеме.

Вопрос: Кто входил в состав этой группы «Единого Трудового Братства»?

Ответ: В состав группы «Единого Трудового Братства» осуществлявшего функцию Высшего Совета Братства, входили следующие лица:

1. Бокий Глеб Иванович— бывший начальник Спецотдела ОГПУ.

2. Москвин И. М. — кандидат, а потом член ЦК ВКП(б), работник ЦК, а нынче член комиссии Сов. контроля.

3. Миронов — инженер, товарищ Бокия по Горному институту, работник Наркомзема.

4. Кострикин — инженер, также товарищ Бокия по институту.

5. Стомоняков Б. С. — замнаркоминдел.

6. Гопиус — работник Спецотдела ОГПУ.

7. Я. Барченко.

На моих докладах о Дюнхоре группе в разные периоды присутствовали работник ЦК ВКП(б) Диманштейн, сотрудники Спецотдела ОГПУ Цибизов, Гусев, Филиппов и Леонов.

Вопрос: Как и в каком направлении развивалась и протекала деятельность «Единого Трудового Братства» после создания группы Высшего Совета Братства?

Ответ: Направление деятельности Братства заключалось в том, чтобы добиться установления непосредственной связи с правительственными советскими учреждениями и в их политической дезориентации, чтобы таким путем добиться коренного изменения советской политики на Востоке. Представляя доклады и утверждая свои мистические теории, я указывал, что пока руководители советского правительства, ограниченные в своем кругозоре, не поймут, какими ценностями в виде остатков доисторической науки скрыто владеет Восток и владела древняя Россия, они обречены делать один за другим ряд разрушительных, гибельных для Востока и России шагов. Преемники Ленина, развивающие его идеи, продолжают ту историческую ошибку в отношении Востока, на которую Ленина толкали западные ориенталисты. Востоку, в частности мусульманству, чужды те стороны западных политических систем, которые разрешаются революциями, и потому ученые Востока не могут молчаливо участвовать в историческом обмане, которым человечество обязано Западу. У Востока свой путь и средства развития, путь эволюции и бескровного разрешения социальных противоречий на основе овладения наследством «древней науки», уцелевшей в Шамбале. Исходя из этого, я ориентировал правительственные круги на Ага-хана, главу исламистов, как на хранителя революционных традиций Востока. В действительности являющегося известным английским агентом. Его тесные связи с англичанами объясняю как тактический прием, использованный Ага-ханом в целях обеспечения больших возможностей для объединения мусульман.

В подтверждение этого я указывал, что моральный авторитет Ага-хана, общеизвестной креатуры англичан в Центральной Азии, эксплуататора, правдоискателя и авантюриста, настолько высок, что Всеиндийской лигой мусульман именно он, глава исмаилитов, а не мусульманский клерикал избран президентом Лиги. В целях установления связи с исмаилитами, а через них путей в Шамбалу, я подготовлял при ближайшем участии Бокия экспедицию братства в Шунган, а затем в Афганистан. Экспедиция в Афганистан в 1925 году не состоялась благодаря возражению со стороны Чичерина, руководствовавшегося неясными для меня мотивами. Хотя лично меня он принял необычайно предупредительно. Одновременно я пропагандировал идею и вел организационную работу по созыву в Москве съезда представителей религиозно-мистических объединений и сект Востока и России, указывая в своих письмах, в частности дервишам и суфийским орденам, на то, что теперь будет высшей справедливостью, если со стороны именно прямых наследников Великого Пророка усейдов (…), шейхов, руководителей объединений, поставивших целью нравственное совершенствование человечества (…) перед советской властью голос, предостерегающий ее от гибельных и разрушительных мероприятий по отношению к восточным окраинам и ко всему Востоку и указывающий пути овладения методом «древней науки», способном оздоровить угнетенную часть человечества на Востоке.