Николя Фламель - Иероглифические фигуры

Обрати внимание на то, что обнаженный меч опоясан черным ремнем, и что его концы совершенно свободно свисают. Этот сияющий обнаженный меч представляет собой белый Камень, и Философы весьма часто изображают его в этой форме. Чтобы придти к этой совершенной сверкающей белизне, тебе следует понять, что означают витки этого черного ремня, и следовать тому, чему они учат, а это есть количество Увлажнений[58]. Два свободных конца ремня означают начало и конец. Вначале, самое первое увлажнение следует делать весьма осторожно и нежно, давая Камню немного молока, словно грудному младенцу, так, чтобы Изир[59] (как говорят Авторы) не оказался затопленным. То же самое следует сделать и в конце, когда мы видим, что наш Царь сыт и больше ничего не желает. Промежуточную часть этих операций символизируют пять полных витков черного пояса, и в каждом из этих случаев (поскольку наша Саламандра живет благодаря огню и пребывает в огне, она есть огонь и Живое Серебро, текущее посреди огня и ничего не страшащееся) нам следует давать ей молоко Девственницы в избытке, так, чтобы оно покрывало всю материю без остатка. Я изобразил процесс в виде пяти витков черного пояса, потому что это Увлажнение, а оно означает почернение. Почернение вызвано смешением огня с влагой, как это происходит в вышеописанных случаях. Число витков показывает, что проделывать эту операцию следует полных пять раз, а также то, что времени на это уходит пять полных месяцев, по одному месяцу на каждое увлажнение. Именно поэтому Гали Абенрагель[60] сказал: «Варка должна производиться трижды по пятьдесят дней». Истинно также то, что если учитывать два малых увлажнения в начале и в конце, их всего получится семь. По этому поводу наиболее ревностные последователи искусства писали: «Наша голова Ворона больна проказой, и потому желающий ее очистить должен семь раз погрузить ее в обновляющие воды Иордана, как Пророк приказал Нааману Сириянину»[61]. Таким образом проходят начало, занимающее несколько дней, середина, и окончание, также весьма короткое. Я привел тебе эту последовательность, чтобы ты понял, что должен отбелить мое тело, которое изображено коленопреклоненным, и более ничего не требуется, поскольку природа всегда стремится к совершенству. Тебе следует осуществить это при помощи Молока Девственницы и вываривания материи в этом молоке, которое, высыхая на теле, придает ему тот самый лимонный или желтовато-белый цвет, в каковой выкрашены одежды держащего меч, и которого тебе следует достичь для своего Corsufle[62]. Одеяние, в которое облачена фигура Святого Павла, щедро окрашено в золотой и желто-красный цвета. Сын мой, благодари Господа, если доведется тебе это увидеть; значит, ты обрел милость Небес. Увлажняй теперь и тинктурируй до тех пор, пока наш малыш не станет достаточно сильным и крепким, чтобы выдержать натиск огня и воды. Завершив это, ты сделаешь то, что Демагор, Сеньор[63] и Гали называли «поместить Мать во чрево Ребенка, которого она родила». Матерью они именуют Меркурий Философов, с помощью которого осуществляются увлажнения и ферментации; под Ребенком же подразумевается тело, в результате тинктурирования которого получается этот Меркурий. Итак, я показал тебе эти две фигуры, чтобы разъяснить Альбификацию. Кстати, именно в этой части Делания тебе требуется помощь; здесь все сталкиваются с серьезным препятствием. Описанная операция истинно представляет собой Лабиринт, поскольку открывает сразу сотни путей в одно мгновение, а также потому что ты приходишь к ее окончанию способом, прямо противоположным началу, коагулируя то, что до этого растворял, и делая землей то, что поначалу превращал в воду. Когда ты добился побеления, ты победил зачарованных Быков, испускающих из ноздрей огонь и дым. Геракл вычистил конюшни, полные нечистот, от гнили и черноты. Ясон вылил волшебное зелье на Драконов Колхиды[64], а у тебя есть в распоряжении могущество рога Амальтеи[65], который, будучи белым, сможет одарить тебя славой, честью и богатством так, что тебе хватит до конца жизни. Чтобы заполучить его, следует бороться мужественно, подобно Гераклу, потому что это Ахелой[66], поток влаги, являющийся чернотой; он наделен огромной мощью, и, кроме того, умеет часто менять обличье; если здесь ты достиг успеха, дальнейшее уже не составляет труда. Упомянутые преобразования хорошо описаны в «Книге Семи Египетских Печатей»[67], где говорится (в соответствии со всеми другими авторами), что прежде, чем Камень полностью утратит свою черноту, и станет белым, подобно сверкающему мрамору или обнаженному мечу, он облачится во все цвета, какие ты только можешь себе представить; он также будет многократно расплавляться и коагулировать, и, в ходе этих разнообразных и противоположных друг другу операций (через которые имеющаяся в Камне растительная душа заставляет его проходить одновременно), он будет становиться лимонным, зеленым, красным (но не истинной красноты), желтым, синим, оранжевым, пока все это разнообразие цветов не будет побеждено сухостью и теплом, и Камень не обретет восхитительный лимонно-белый оттенок, подобный цвету одеяния Святого Павла, который в свою очередь постепенно станет ближе к цвету сверкающего обнаженного меча, а затем, в ходе длительного и сильного нагревания приобретет красноватый оттенок, и, в конце-концов, станет лаково-красным, или цвета киновари, каковой цвет будет впредь неизменен. Следует также упомянуть, что Лунное Молоко не является таким же, как Солнечное Молоко Девственницы; учти, что увлажнения при отбеливании требуют молока более белого, чем то, что используется для получения красного и золотого оттенка. Поскольку на этом этапе я допустил ошибку, не последовав советам Авраама Еврея, я решил изобразить для тебя фигуру, держащую обнаженный меч, в цвете, который тебе необходим, и эта фигура указывает на отбеливание.

Я также изобразил для тебя зеленое поле, потому что в ходе варки наша материя становится зеленой, и сохраняет этот цвет дольше остальных после черного. Эта зелень ясно указывает на то, что наш Камень обладает растительной душой, которая при помощи Искусства может быть превращена в истинный и чистый зародыш, который затем пышно разовьется, и даст огромное количество ветвей[68]. «О благословенная зелень, — говорится в Розарии[69], — которая рождает все вещи, без тебя ничто не вырастает, ничто не цветет и не умножается». Трое воскрешенных, одетых в сверкающие белые одежды, представляют тело, душу и дух нашего Белого Камня. Философы, как правило, используют эти термины Искусства для того, чтобы уберечь секрет от злых людей. Они называют телом черную землю, темную и мрачную, которую мы затем делаем белой. Они называют душой другую часть, отделяемую от тела, которая, по воле Божьей и благодаря силам природы, в ходе увлажнений и ферментации дает телу растительную душу, то есть силу и способность размножаться, расти и увеличиваться в объеме, и становиться белым, как сверкающий обнаженный меч. Философы называют духом тинктуру[70] и сухость, которые, подобно духу, обладают способностью проникать во все металлические тела. Если бы я стал перечислять здесь все причины, по которым говорят: «Наш Камень подобен человеку, его телу, душе и духу», это заняло бы у меня слишком много времени. Я бы только пожелал тебе хорошо помнить о том, что, будучи человеком, наделенным телом, душой и духом, ты все же един, и представляешь собой ни что иное, как белое изделие, в котором объединены и присутствуют нераздельно тело, душа и дух. Я мог бы привести тебе весьма ясные сравнения и разъяснения того, что называют телом, душой и духом, но для этого мне пришлось бы рассказывать вещи, которые Бог сам открывает тем, кто боится его и любит, и каковые, следовательно, нельзя доверять бумаге. Таким образом, мне пришлось изобразить здесь тело, душу и дух белыми, словно бы воскресшими, чтобы показать, что Солнце, Луна и Меркурий воскресают в ходе этой операции, белея и становясь элементами воздушной Стихии. Поскольку мы уже назвали черноту смертью, в рамках той же метафоры мы можем назвать белизну жизнью, которая приходит только лишь посредством воскрешения, и никак иначе. Тело, чтобы тебе было яснее, я изобразил поднимающим плиту, которой было накрыто место его упокоения. Душу, поскольку она не может находиться в земле, я изобразил не выходящей из гробницы, а просто бродящей среди надгробий в поисках своего тела, в виде женщины с распущенными волосами. Дух, который не может быть помещен в могилу, я изобразил в виде человека, появляющегося из земли, а не из гробницы. Все они белого цвета, то есть чернота, или смерть, побеждена, и они, став белыми, уже более не подвержены тлению. Подними теперь глаза выше, и ты увидишь нашего воскресшего Царя, грядущего в короне, который победил смерть, тьму и влажность; он имеет форму, которую принимает Спаситель, объемлющий в себе вечно все чистые души, изгнавший всю грязь и нечистоты, как неподходящие для того, чтобы быть объединенным с его божественным телом. Я привожу это сравнение, всякий раз спрашивая разрешения у Католической Церкви, Апостолической и Римской, и моля все добрые души позволить мне использовать такую аналогию[71]. Вот наш Белый Эликсир, который отныне и впредь нераздельно объединяет в себе всю чистую металлическую природу, трансмутируя ее в природу чистейшего серебра, и отвергая все нечистое, инородное и чуждое. Слава Господу, благодаря своей великой доброте смилостивившемуся над нами и позволившему нам наблюдать эту искрящуюся белизну, более совершенную и сияющую, чем любая составная природа, и более благородную (после бессмертной души), чем всякая другая субстанция, живая или неживая, поскольку она представляет собой квинтэссенцию, чистейшее серебро, прошедшее купель и семикратную очистку, как говорит царственный пророк Давид. Я не вижу особой необходимости в том, чтобы интерпретировать изображение двух Ангелов, играющих на инструментах над головами воскрешенных; это скорее божественные духи, поющие хвалу Господу в ходе этой чудесной операции, чем ангелы, зовущие нас на Суд. Специально, чтобы подчеркнуть отличие, я дал одному из них в руки лютню, а другому рожок, а не трубы, с которыми обычно изображают Ангелов, зовущих на суд. То же самое следует сказать о трех ангелах, расположенных над головой нашего Спасителя, один из которых венчает его, а два других помогают, держа в руках свитки с надписями «О Pater Omnipotens» и «О Jesu Bone»[72], воздавая ему вечную хвалу.