Патрик Данн - Азы волшебства. Принципы магического взаимодействия с миром

Помимо этого можно использовать семиотическую теорию для понимания и изменения наших вербальных молитв. Каждая эвокация включает в себя инвокацию божественных сил, обращение к духу и послание (задание). Инвокация должна быть, конечно же, обращена к тому аспекту божественного, к которому вы чувствуете притяжение. Если вы не особенно верите в божества, вам следует найти что-то другое, что, во-первых, возвысит ваше самоощущение, во-вторых – даст вам власть вызывать духов и командовать ими (или, по крайней мере, просить их о чем-то). Обращение может включать в себя информацию, собранную вами в ходе подготовительного самонаблюдения и созерцания. И еще одна рекомендация: послание следует формулировать в терминах, которые духу будет проще принять и понять. Другими словами, можно направить свою просьбу в такой форме, чтобы она вызвала необходимую символическую реакцию. Например, если вы хотите быть исцеленным, попробуйте рассказать о своей болезни в средневековых, а не в современных медицинских терминах. В дополнение или вместо этого можно также сигилизировать свое послание и представить его духу как графическую репрезентацию вашего символического желания.

Если маг воспринимает магию сквозь призму семиотической теории, то его действия не будут отличаться от действий тех, кто использует другие концепции. Однако это не значит, что между ними действительно нет различий. Если теория нравится магу, то это, вероятнее всего, приведет его к новым прозрениям. Хотя и традиционный маг, и маг-семиотик могут взывать во время ритуала к Адонай, однако первый придает этому имени лишь значение «Господь мой», а второй видит в нем означающее, которое определенным образом вписывается в его семиотическую сеть. Я могу воспринимать его как имя базисной субстанции бесконечных качеств, а вы можете представлять его как обладающее сознанием антропоморфное существо, играющее особую роль в нашей общей культурной истории. Однако мы оба способны понимать имя как символ, который отсылает к набору означаемых, полезных для проводимой нами магической операции. Фактически, маги, знакомые с семиотической теорией, могут намеренно делать какие-то вещи «неправильно», поскольку знают о том, что их семиотическая сеть неповторима и индивидуальна. Например, мои магические элементальные орудия – это ветка терновника, жеода, наконечник стрелы и глиняная чаша. С позиций церемониальной магии (магии того типа, который я чаще всего практикую), на орудиях должны быть начертаны магические имена и символы, а сами они должны представлять собой жезл, диск, кинжал и кубок. Однако мои орудия символически значат для меня намного больше, чем те, что входят в традиционный набор.

Бесконечное множество вариантов имеет одно универсальное магическое орудие – язык. Каждое магическое действие требует применения языка, даже если это всего лишь концептуализация и определение желания. Язык – странная, мистическая вещь: он соединяет разум и материю, он происходит неизвестно откуда и состоит в сложных взаимоотношениях с нашими мыслями. Неудивительно, что он является готовым магическим орудием. В следующей главе я объясню, как лингвистика может пролить свет на применение языка в магии и в теоретическом, и в практическом плане.

Язык соединяет ум и тело, сознание и материю. Мы можем обдумывать свои идеи молча, про себя, но можем и произносить их вслух, изменяя материю (создавая колебания воздуха) и таким способом кодируя смыслы. Говоря на том или ином языке, мы имеем возможность кодировать свои мысли в виде знаков на бумаге, оттисков на глине или намагниченных частиц компьютера – чтобы, закодировав, затем расшифровать. Представьте себе книгу в библиотеке – книгу, которую когда-то положили на полку и которая лежит там, пыльная и позабытая. Это последний экземпляр издания, и другого такого в мире нет. Но если никто не находит эту книгу и не открывает ее, остается ли она вместилищем тех идей, что в ней записаны? С одной стороны, конечно, нет – когда нет ни одного ума, который бы мог понять эти слова, они всего лишь частицы типографской краски на бумаге. Но, с другой стороны, книга существует, и однажды какой-нибудь человек может найти ее, открыть, прочитать и вернуть эти слова из забвения, выпустить в мир облеченные в слова мысли. Книге необходимы руки, которые бы держали ее, глаза, которые бы смотрели в нее, и ум, который бы переводил ее графические знаки в слова языка. Однако при этом книга и заключенные в ней мысли существуют… где-то вне тела.

Человек действительно уникален среди других живых существ, потому что, в отличие от всех их, мы созданы для языка, а язык создан для магии. Язык исходит от тела, распространяется материальным путем и ведет к изменению разума – как каждого индивидуума, так и Мирового Разума. Чтобы понять, в чем состоит магическая роль языка, следует уяснить, как язык функционирует в физическом и ментальном отношениях.

Начнем с наших толстых губ. Попробуйте вытянуть их вперед, будто бы вы намерены кого-то поцеловать. Растяните их пошире в усмешке – так, чтобы были видны зубы. Сожмите их, оставив маленькую круглую дырочку, словно для того, чтобы пить через соломинку. Сомкните губы. Сожмите их плотно и надуйте щеки: ваши губы становятся непроницаемым заслоном. Наконец подвигайте языком между зубами и верхней губой: заметили, как много там места? Наши губы невероятно гибкие – гораздо более гибкие, чем это нужно для того, чтоб удерживать пищу во рту. Вообще, гибкими губами обладают очень немногие млекопитающие, среди них, например, обезьяны. А посмотрите на собачьи губы – если их вообще можно назвать губами. Собака может обнажить зубы, но она не способна поджать губы, сомкнуть их, делать ими вибрирующие движения или производить чмокающие звуки. С помощью губ мы можем произнести звуки /b/ и /p/ – например, в словах bridge (англ. «мост», а также «бридж», название карточной игры[20]) и poker («покер», название карточной игры). Мы также можем произнести звук /w/ – к примеру, в слове wist («вист», название карточной игры). Мы способны округлить губы, чтобы произнести звуки /о/ и /u/, как в слове truco («трюко», прием игры в бильярд).

На несколько минут отвлечемся от губ и обратим внимание на зубы. Если мы здоровы, у нас 32 зуба (или парой больше, в зависимости от того генетического варианта, который в нас реализован), то есть столько же, сколько путей мудрости в каббале. Сзади у нас – имеющие форму цветка коренные зубы, которые измельчают пищу, а спереди – решетка плоских резцов, передних зубов. Пользуясь резцами и губами одновременно, позволяя им действовать совместно, мы можем произнести звуки /f/ и /v/ – например, в словах football («футбол») и voleyball («волейбол»). Можно научить собаку играть в волейбол, но, даже если она будет гениальной, вы не сумеете научить ее произносить название этой игры: она не способна сблизить нижнюю губу и передние верхние зубы, как это можем мы.

Задними, коренными зубами мы можем надавить на язык так, чтобы, говоря, например, на гэльском языке[21], произнести звук <ll>[22], который встречается, скажем, в имени собственном Llewellyn (Ллуэлин). Говоря по-английски, мы пользуемся этим удивительным органом – языком, чтобы произносить другие звуки. Как уже отмечалось, немногие животные имеют столь гибкий язык, да и те, у которых он есть (например, муравьеды), используют его исключительно для манипуляций с пищей. Наш язык тоже выполняет функции, связанные с потреблением пищи, однако для этих целей ему совсем не нужно быть таким пластичным и чувствительным. Ударяя языком по бугорку, который находится как раз за верхними передними зубами и называется альвеолой, вы можете произнести звуки /t/ и /d/ – они есть, к примеру, в словах tennis («теннис») и dodgeball («игра в вышибалы»). Если вы держите кончик языка ближе к альвеоле и пропускаете воздух через образовавшуюся щель, то можете произнести звуки /s/ и /z/ – как в словах soccer («футбол») и zanga (название карточной игры). Но и это еще не все: задняя часть языка способна изгибаться и смыкаться с тем местом, где твердое нёбо переходит в мягкое нёбо – велюм, или нёбную занавеску, – и мы произносим звуки /g/ и /k/, как, например, в словах canasta (название карточной игры) и golf («гольф»). Вы можете даже быстро перепрыгнуть с /t/ на /k/. Ни одно животное не имеет такого гибкого и подвижного языка.

Смотрим дальше. Самой задней частью языка мы способны прикоснуться к частице плоти, которая свисает в задней части глотки и называется увула. Она может вибрировать, смыкаясь с задней частью языка, – так произносится французский /r/. Увула может также перекрыть глотку – чтобы, например, мы произнесли звук /q/, обозначаемый буквой ивритского алфавита qoph (Коф). В английском языке такие звуки не используются, однако мы можем их произносить. Стоит лишь немного потренироваться – и вам удастся произнести любые звуки любого языка, даже очень необычные, состоящие из щелчков и свистов, какие есть в некоторых экзотических языках.