Ангелина Могилевская - 5 душевных травм. Исцеление души и тела по методу Лиз Бурбо

Много взваливает на свои плечи. Не любит торопиться. Стремится быть достойным. Причиняет себе боль, сам себя унижает. Брезгливый, часто испытывает отвращение. Наказывает себя, полагая, что наказывает кого-то другого. Знает свои потребности, но не прислушивается к ним. Отказывает себе во многом ради других. Любит быть покровителем.

Больше всего боится свободы: быть свободным означает для него быть несдержанным. Самоограничения компенсирует едой. Типичный трюк эго: убеждает себя, что все, что он делает для других, доставляет емувеличайшее удовольствие и таким образом он удовлетворяет собственные потребности. Удивительная способность убеждать себя и других в том, что все идет прекрасно, и находить любые объяснения и извинения людям и ситуациям, которые его унизили.

Компенсирует страх едой. Любит сытную, жирную пищу, шоколад. Ест много или маленькими порциями, но часто. Стыдится покупать для себя лакомства. Съедает их в машине или лифте, чтобы не видели дома.

Типичные болезни: ангины, ларингиты, заболевания дыхательных путей, нарушения функции печени, щитовидной железы, варикозы, кожный зуд, гипогликемия, боли в спине, плечах, ногах, ступнях, растяжения связок, переломы, диабет, сердечные заболевания.

Человек с травмой унижения играет роль Мазохиста. Но я категорически против того, чтобы использовать термин Мазохист в общении с носителем этой травмы. Настоящие мазохисты упиваются тем, что их так называют. Так зачем же мы, вместо того чтобы исцелять травму, будем ее усугублять?

Человек с травмой унижения плохо адаптируется к людям и ситуациям – боится, когда события происходят слишком быстро. Он может многого достичь самостоятельно, но боится, что его обвинят в эгоизме, и, чтобы не обвинили, ему нужно быть всегда добрым и щедрым, даже когда не хочется. Испытывает чувство ответственности за счастье других, а потому старается помогать другим, решать их проблемы.

Много работает, в состоянии делать много вещей сразу, но теряется, потому что ему трудно определить и найти свою собственную цель. Боится, что ему скажут: «За кого ты себя принимаешь?» – тогда возникает страх занять место другого, более достойного. Его легко унизить. Он боится выделиться, не хочет быть выше других, потому сам себя принижает. Никогда не продвигается быстро в карьере, личностном и духовном росте.

Пробуждается травма от одного года до трех лет, когда происходит осознание функций физического тела: ребенок приучается самостоятельно принимать пищу, ходить в туалет, соблюдать личную гигиену, разговаривать, слушать и понимать то, что ему говорят взрослые. В чистом виде травма встречается редко, чаще встречается в сочетании с травмами отвержения и покинутости. Активизирует травму родитель, который занимается физическим развитием ребенка, прививает навыки гигиены (обычно это мать).

Пробуждение этой травмы происходит в тот момент, когда ребенок чувствует, что один из родителей стыдится его. Например, когда ребенок плохо одет, испачкался или что-то испортил (особенно при гостях или родственниках), когда его ругают и наказывают за излишнюю сексуальность и мастурбацию и т. д. Причиной возникновения травмы может стать также недостаток свободы и чувство унижения из-за чрезмерного контроля, особенно на фоне сравнения с другими, лучшими детьми, братьями или сестрами.

Какими бы ни были обстоятельства, при которых ребенок почувствовал себя униженным, опозоренным, пристыженным, недостойным на физическом уровне, его рана пробуждается и углубляется.

Представьте себе, например, малыша, который играет со своими экскрементами, украшает ими всю кроватку или делает нечто подобное, не менее неприятное. Травма пробуждается, когда его начинают за это стыдить. Даже грудной младенец способен уловить отвращение родителей и почувствовать стыд и унижение. А разве не бывает, что женщина стыдится своей беременности?

Мой муж – отец моего единственного сына – никогда со мною не гулял во время беременности. Да и с сыном в первый раз вышел погулять, когда тому исполнился год. Он стыдился того, что у него образовалась семья, которой он не хотел. Как многие женщины в моей ситуации, я убаюкивала своего мужа, вместо того чтобы сказать: «Измени свое поведение или расстанемся». Когда наступил предел моему терпению, я рассталась с ним.

Каждое действие порождает противодействие. Мы не можем игнорировать вклад, который привносит сама жертва, и вместо того, чтобы извлекать соринку из глаза агрессора, мы должны открыть глаза каждому человеку: давайте не будем обвинять во всем окружающих, лучше сами перестанем быть жертвами. Ведь на самом деле человек с травмой унижения страдает, потому что стыдится и себя, и своих родителей.

Моя мама родила меня в 41 год во время войны, потому что думала, что вся ее семья погибла. Но папа вернулся, и старшие братья оказались живы. Я отчетливо помню, как стыдилась своих престарелых родителей: когда я пошла в школу, маме было 48лет, а папе 51 год.

Это был уже лысый мужчина со светлым пушком, который он приглаживал и старался причесать на пробор, чтобы длинные пряди – «заемчик» – прикрывали лысину. А мама – врач по профессии – никогда не делала маникюр, не красила седые волосы, собранные пучком на затылке, не применяла косметику, даже губы не красила… Старушенция какая-то! И это в то время, когда у моих одноклассников в основном были молодые и красивые мамы!

Знаете, когда я практически отработала этот стыд? Когда мамы моей уже не стало, а умерла она в полном здравии через 15 лет после папы, не дожив до своего 98-летия всего 40 дней. Вот хотя бы чем я могла бы гордиться: долгожительством своих родителей, особенно мамы. Ан, нет! Мне было уже самой немало лет, аявсе продолжала конфликтовать с людьми (и с собой, конечно), хотя это меня уже «достало».

Вселенная необычайно мудра! Однажды она создала такие условия для меня, в которых я чуть не умерла от стыда за саму себя. Ничего криминального или недостойного – запросто могу рассказать, но не сейчас. Благодаря обстоятельствам я смогла осознать, что продолжала подсознательно стыдиться и своих родителей, и себя. И тогда я получила подарок: мне представилась возможность провести замечательный ритрит – уединение – на острове в прекрасном доме на пару с кошкой. Никого больше! Целых восемь дней! Ни телевизора, ни книг, ни журналов, ни телефонов. Только я – один на один с собою и своими эмоциями, чувствами, мыслями.

Мне было стыдно, и моя травма унижения не просто «высунула голову», но вылезла целиком, притащив за компанию и все остальные. В результате я смогла переработать ситуацию в пользу для себя и по-настоящему счастливая вернулась домой.

Когда травмы отвержения и покинутости оказываются под давлением травмы унижения, душа ребенка делает свой выбор: оставить все как есть или начать бороться и доказывать свою правоту. Если более сильной оказалась травма покинутости, человек говорит сам себе: «Ну, уж нет! Никто теперь не сможет меня покинуть, где-то забыть или оставить, как ненужную вещь. Я сам буду все контролировать, все проверять и за всем следить!»

К сожалению, чем сильнее мы стараемся контролировать все вокруг, тем чаще нас обманывают и покидают. В результате травма покинутости только усугубляется: человек становится «предательски покинутым». Так появляется травма предательства.

Если глубже травма отвержения, то усиливается именно она. Чтобы не позволить себя отвергать, ребенок ставит перед собой цель стать совершенным: отличником, самым сильным, героем или самой красивой, стройной, гибкой. Человек начинает жестко контролировать самого себя – и получает новую травму – несправедливости.

Конечно, не всегда травма покинутости вызывает травму предательства, но если травма предательства есть, обязательно есть и травма покинутости. Такая же ситуация с травмами отвержения и несправедливости. Увы, сами по себе травмы не исцеляются – лишь усугубляются со временем… В свое время эта мысль меня просто убивала: если все так запущено, а я не могу с этим справиться, – неужели это значит, что все безнадежно?

Я прошла несколько семинаров в школе «Слушай свое тело» у Лиз Бурбо. Один из них проходил в Канаде, в Квебеке, и был приурочен к 20-летнему юбилею школы. Ямно-го раз была в Америке, но в Канаде, да еще в области, где все население говорит по-французски, – впервые.

Неделю до начала семинара и празднеств в школе мы с мужем жили в Монреале, и я вполне комфортно чувствовала себя со своим знанием английского языка. Но, когда я объединилась с группой и мы отправились в маленький городок Санта-Адели, где проводился семинар, меня накрыла моя травма несправедливости!

Во всем я видела «происки» холодных, черствых, бессовестных людей, которые делают все так, чтобы я ничего не понимала, чувствовала себя заброшенной, униженной, несчастной… Вместо того чтобы наслаждаться жизнью – прекрасной природой, погодой, видами чудесного городка, – я кусала губы, чтобы не разреветься, потому что ни-че-го не понимаю!!!