А. Гопаченко - Хиромантия

Зародыш этот еще не существует; он только что зарождается, но зарождается неизбежно в какой-нибудь части организма: или во внутренних органах, или в позвоночном столбе, или в мозге – одним словом, он тайно находится в организме, как и все зародыши.

Он подобен зародышу плода в древесном соку. Он превратится в завязь, в цвет, в плод… какая разница, когда он созреет: весной, осенью или даже зимой? В то или другое время он неизбежно должен созреть, как то назначено Божественным разумом.

То же самое и с ясно обозначенным зародышем: он должен распуститься в то или другое время жизни – или весной, или летом, или осенью; он явится, когда плод будет зрел.

Эпоха расцветания уже назначена, где бы ни находился этот зародыш: во внутренностях или в позвоночнике.

Но так как все органы находятся в соприкосновении, то время это обозначено и в мозгу, и вследствие того же соотношения оно может, оно должно быть выражено и на руке, состоящей в столь близкой связи с общим чувствилищем.

И оно действительно выражено, и мы приведем этому, когда придет время, неопровержимые доказательства.

Природа все предоставила человеку, с одним непременным условием, и мы не раз еще повторим его, – с непременным условием – работать и учиться. Ибо в большинстве случаев сами открытия (беру в пример грушу Ньютона) суть не что иное, как нечаянные вспышки упорной сосредоточенности на одном и том же предмете.

Если это так, то почему природа не могла явственно обозначить для человека опасные эпохи его существования, дабы он мог их предвидеть, избегнуть их и даже направить их к своей пользе, как принципы какого бы то ни было движения, упражняя свои высшие качества: свой разум и свою волю?

Почему, наконец, желая предупредить человека и посоветовать ему, не могла эта природа на руке написать эти будущие полезные откровения, так как череп скрыт под волосами, а обман может управлять выражением лица.

Среди всех физиологических наук хиромантия есть наиболее почтенная по своей древности, которая облагородила ее, так как наука эта восходит к первым дням мира.

И разве не наступило уже время вычисляемых предсказаний? Теперь мы пойдем искать себе помощников среди наших противников, или, лучше сказать, эти противники сами появляются, чтобы помогать нам.

Обсерватория предсказывает посредством вычислений, и она предсказывает верно.

На восемь дней вперед она предскажет бурю, неожиданный шквал на море, назначив час, в который он начнется. И моряки не выйдут в открытое море и избегнут бури и гибели.

А ведь восемь дней – это будущее. Это сам рок, побежденный гаданием, наукой и свободной волей. Это оправдание каббалистической аксиомы Аристотеля.

Homo sapiens dominabitur astris.

А что делаем мы? Мы тоже предсказываем бури жизни и время этих бурь и тоже говорим: «Останьтесь на берегу или перемените парус, – и вы избегнете роковой случайности с той самой минуты, как предупреждены».

Если вы не слушаете, тем хуже для вас.

Но есть еще более важная вещь.

Матье де Да Дром, ученый, которого мы только что потеряли, за четырнадцать месяцев предсказывал шквалы и наводнения, – и события, мы все это знаем, оправдали справедливость его предсказаний, и это еще так ново: прошло всего несколько дней.

А на чем он основывал свои наблюдения?

На влиянии Луны на земной шар, то есть на астрологии, на той самой астрологии, которая составляет основание нашей науки.

Таким образом, благодаря астрологии будущее не ограничивается восемью днями, – это уже целый год, даже больше.

Но вместе с прогрессом науки расширится и горизонт: то будет десять, двадцать лет, то будет целый век.

И если возможно предсказать за год, 14 месяцев, за двадцать лет вперед явления, происходящие на нашей планете вследствие лунного влияния, то почему бы было невозможно предсказать также на двадцать лет вперед болезни, производимые влиянием той же Луны? Разве в природе не все гармонично?

Если звезды влияют на наш мир, то почему не могут они влиять и на человека, который тоже маленький мирок, или микрокосм, как называет его после каббалистов Сведенборг?

Знаете ли вы, что может дать хиромантия, основанная не на одной только астрологии, но и на логике и на физиологии?

Она дает юноше и взрослому знание человека, которое старость покупает, и почти всегда бесполезно, исследованиями целой жизни.

Она заменяет наукой это чудесное, предохраняющее от зла созерцание, принадлежащее только немногим избранным.

Она также учит познавать самого себя.

Но она имеет еще большее значение, она открывает истинные свойства ребенка, почти постоянно слишком долго игнорируемые. С первого шага она указывает ему его карьеру, которая может привести его к благой цели.

Она означает случайности, которые должны встретиться в жизни, и время их встреч.

Но эти случайности, быть может, неизбежны?

Нет! Достаточно предвидеть их, чтоб избежать.

Когда на море капитан корабля приближается к неизвестному порту, он бросает якорь и дает сигналы, прося прислать лоцмана.

Быть может, рейд усеян мелями и подводными камнями, быть может, порт узок и опасен… Для незнающего – опасность везде.

Но является лоцман, выходит на палубу, принимает командование на себя и начинает маневрировать; корабль победоносно входит в порт посреди подводных рифов.

Хиромантия, быть может, и есть этот лоцман.

Из этой науки я вовсе не думал делать орудие возмущения; совершенно напротив!

Изучая истину в природе, я повсюду явственно видел стройный порядок, я видел могущественную руку Великого Творца, и мое упование обратилось в веру; вследствие этого-то я не боюсь утверждать, что эта наука есть слабое восхваление бесконечного могущества, демонстрируемого стройным порядком Вселенной!..

Раздвоения. Рука Виктора Гюго. Звездное влияние. Странные притяжения. Положительная и отрицательная жидкость.

В изложении нашей системы мы следовали законам природы.

Вначале мы ощупью подвигались вперед, но потом, по мере того как разливался свет, шаг наш становился увереннее. И теперь мы идем с высоко поднятой головой, потому что мы завоевали если не общее одобрение, то по крайней мере внимание. С нас покуда достаточно.

При появлении нашего сочинения оно было встречено смехом, но потом при виде стольких исследований, стольких трудов, стольких цитат, стольких усилий, читатели стали спрашивать друг друга, нет ли чего-нибудь и здесь. Начались попытки попробовать применить наши доводы на деле, все еще с прежними улыбками, делая нелестные предположения, «испытатели» дошли наконец до того, что убедились в правоте дела.

Понятно, что это убеждение явилось прежде всего у людей наиболее ученых, и среди них должны были встретиться и химики, и медики в довольно большом количестве.

Мы не спорили с ними; страстный спор не объясняет ничего; он раздражает. Против теорий и научных исследований мы представили факты. Перед фактами отступает всякое сопротивление, и на хиромантию стали смотреть серьезно.

И следует сознаться, что хиромантия столь же истинна, как сама природа.

Уже давно наши ученики не сомневаются в этом.

Что касается нас, то уже сколько странных вещей видели мы! Сколько раз мы были должны содрогаться, сколько восторгов должны были мы испытать!

И когда нам было дозволено взглянуть на руку самого необыкновенного человека нашего столетия, на эту руку, которая ведет нашу эпоху, не открыли ли мы на ней черт такой высокой учености, такого великого ума, что несмотря на наши бесчисленные занятия, нам ни разу не случалось видеть ничего подобного.

Вот в чем цель этого предисловия: от нас требовали объяснения известных вещей, оставшихся неясными, мы сами, вследствие постоянных упражнений, вследствие дополнений, возникающих почти ежедневно, нашли нужным сделать некоторые изменения. Мы считаем долгом дать эти объяснения, указать на усовершенствования, внесенные нами в нашу науку.

Так, нам замечали, и это наблюдение столько раз передавали нам, что мы не можем не принять его во внимание, что ручные бугорки редко находятся на своем месте – у корней пальцев; это правда, но так как в руке нет ничего незначащего, то и перестановка бугорков имеет свое значение.

Бугорки, находящиеся у корня каждого пальца, означают, как уже было сказано, свойства или инстинкты, вложенные в каждый палец влиянием соответствующей планеты, по имени которой называется и сам бугорок. Бугорки, которые будут находиться в более стремительном соотношении с какой-либо планетой, произведут более сильное притяжение и на соседние бугорки; может случиться, что они даже совершенно потопят их в себе, следовательно, бугорок, так сказать, склоняющийся к другому, более энергичному, должен придать ему некоторые собственные инстинкты, которые видоизменят главный инстинкт планеты или представляющего ее бугорка.