Людмила Шапошникова - Град Светлый

«Углубленное сознание, — писал Н.А.Бердяев, — должно прийти к идее космической общественности, то есть общественности, размыкающейся и вступающей в единение с мировым целым, с мировыми энергиями»[36].

И еще: «Сильный космический ветер колеблет все страны, народы и культуры. Чтобы устоять от этого ветра, нужна большая духовная сосредоточенность и углубленность, нужно религиозное переживание исторических катастроф»[37]. Бердяев писал эти строки во время первой мировой войны, хорошо понимая, что в Космосе и на планете Земля происходит какой-то энергетический сдвиг, который повлечет за собой неизбежные нарушения в социальной, культурной и духовной сфере всего человечества. Он прозревал ту энергетическую целостность Мироздания, которая пронизывает все человеческое бытие, и понимал, что, если человечество не примет новый уровень сознания, новое осмысление космических процессов, оно столкнется с социальными и духовными катастрофами, которые ввергнут его в серию затяжных и тяжелых кризисов. Но старое не хотело верить в реальность этого нового, оно укрывалось от «космических ветров» в теплых глубинах косной материи привычной жизни, не понимая, что это и есть самое ненадежное укрытие от тревог и волнений уже пришедшего в движение мира. Старое стремилось остановить это движение, сопротивлялось ему. Однако сопротивление приводило лишь к обострению противоречий между новым и старым, усиливало их противостояние. Новое и старое, Свет и тьма, Дух и косная материя — вот те противоположения, энергетика взаимодействия которых постепенно заполняла духовно-культурное пространство России. Главная магистраль эволюции проходила теперь в России. «Чтобы добыть свет в нахлынувшей на мир тьме, необходимо космическое углубление сознания. Если остаться на поверхности жизни, то тьма поглотит нас»[38]. Борьба с тьмой за новое сознание и мышление разворачивалась на вершинах человеческого духа, эволюционная судьба самого человечества определялась именно там. Все, что происходило «внизу», несмотря на кажущуюся значимость, имело характер следствий. Причина уходила к этим вершинам, к космическим горизонтам, сопрягаясь с энергетикой внутренней жизни самого человека. «Вершина человечества, — писал Бердяев, — вступила уже в ночь нового средневековья, когда солнце должно засветиться внутри нас и привести к новому дню»[39].

Наряду с новой философией, в России формировалась и новая научная мысль, тесно связанная с научным «взрывом» 20-х годов, который был неотъемлемой частью Духовной революции, разворачивавшейся в духовно-культурном пространстве России. «Взрыв» разрушил старые представления, начался процесс пересмотра ценностей и создания новой модели Вселенной, которая уже не отвечала традиционной научной методологии. В работах наиболее талантливых, интуитивно развитых ученых, таких, как В.И.Вернадский, К.Э.Циолковский, А.Л.Чижевский, В.М.Бехтерев и другие, формировался целостный подход к явлениям природы и человеческого общества. Ученые обращали внимание на забытые мысли древних мудрецов о тесном взаимодействии человека, планеты, Космоса, о фундаментальном единстве макро и микрокосма. Эти мысли находили подтверждения в научных открытиях. Путаясь в концепциях узкого материализма, традиционная наука не могла объяснить многого из того, что к началу XX века уже стало научной реальностью. Наиболее талантливые и смелые ученые России и Запада обратились к умозрительной философии Востока. Это привело к «онаучиванию» духовных достижений древней культуры Востока и началу процесса одухотворения самой науки. Новое космическое мироощущение вводило в науку категории Высшего, приближало к изучению иных состояний материи и заставляло искать экспериментальные подтверждения существования невидимых миров.

Пробиваясь сквозь новую, еще неведомую информацию, непредвзято мыслящие исследователи нащупывали первые вехи грядущего энергетического мировоззрения. Они понимали, что единство человека, планеты, Вселенной, о котором знали еще в древности, есть энергетическое единство. В те годы В.И. Вернадский уже писал о необходимости новой науки, «более современной, чем современная, более терпимой к новым идеям и новым завоеваниям человеческого гения»[40]. Он склонялся к тому, что жизнь, как таковая, является «космическим выражением реальности, каким является пространство-время, материя и энергия»[41]. Вернадский и те ученые, которые шли в едином русле научной мысли с ним, смотрели уже по-иному на научную методологию, расширяли ее рамки до осознания реальности космической Беспредельности. «Научно понять — значит установить явление в рамки научной реальности космоса»[42]. Вернадский в своих исследованиях и размышлениях четко поворачивался в сторону явлений, которые не признавались ортодоксальной наукой и особенно теми, которые придерживались марксистской методологии. «Интуиция, вдохновение — основа величайших научных открытий, — писал великий русский ученый, — в дальнейшем опирающихся и идущих строго логическим путем, — не вызываются ни научной, ни логической мыслью, не связаны со словом и с понятием в своем генезисе. В этом основном явлении в истории научной мысли мы входим в область явлений, еще наукой не захваченную, но мы не только не можем не считаться с ней, мы должны усилить к ней наше научное внимание»[43].

Космическое мироощущение, которое стало формироваться в русской научной мысли, привело ее к выходу на явления высшего порядка, которые до сего времени являлись монополией лишь религии. Резкие границы между ортодоксальной наукой и тем, что нельзя было еще объяснить этой наукой, как бы размывались, направляя поток научной мысли к синтезу в пределах различных проявлений космо-планетарного характера. Учение Вернадского о биосфере и ноосфере было плодом нового мышления на уровне «эволюции, осознавшей себя». Ноосфера, или сфера Разума, следующий, высший этап в развитии биосферы земли, — есть результат сознательной мыслительной деятельности человека. Формирование ноосферы идет через великое противостояние созидательной мысли силам разрушения. Только такая мысль, обретшая планетарный характер, в состоянии завершить созидание сферы Разума и предоставить человечеству возможность перейти на новый, более высокий виток своей эволюции.

Этизированная и одухотворенная научная мысль, Культура, в ее истинном значении, революционные изменения в социальных отношениях, усовершенствование средств связи и информации, нарастающая интенсивность общения между народами — все это факторы, содействующие созиданию ноосферы и объединяющие человечество. Войны, насилие и разрушение стояли на пути такого созидания. «Пока войны не ликвидированы, — писал крупный русский ученый академик А.Л.Яншин, — биосфера еще не может стать на всей поверхности земли сферой разумной человеческой деятельности»[44]. И как бы прозревая будущее и отзываясь на мысли Вернадского, гениальный Циолковский писал: «Все будет в руках тех грядущих людей — все науки, религии, верования, техника, словом, все возможности, — и ничем будущее знание не станет пренебрегать, как пренебрегали мы — еще злостные невежды — данными религии, творениями философов, писателей и ученых древности»[45]. Человек переставал быть лишь социально-биологическим объектом, он становился космической сущностью, несущей в себе всю сложность энергетики Вселенной. Пугая ортодоксальных материалистов, К.Э.Циолковский писал и говорил об одухотворенном Космосе, о разумных силах в нем, о необоримой воле Вселенной, об иерархии высокоразвитых существ. Он утверждал, что материя будущего человечества, пройдя через многие ступени Космической эволюции, обретет качества лучистой энергии. «Воля человека, — отмечал ученый, — и всяких других существ — высших и низших — есть только проявление воли Вселенной. Голос человека, его мысли, открытия, понятия истины и заблуждения есть только голос Вселенной»[46]. Циолковский как бы слушал Вселенную и нес долетавшие до него знания людям своего века.

Тем временем А.Л.Чижевский вычерчивал кривые влияния космических тел на человека и улавливал в их ломких линиях проявление каких-то загадочных ритмов. Картина, возникавшая в результате исследований, поражала ученого. «И вот при виде всех этих дружно вздымающихся и дружно падающих кривых наше воображение представляет себе животрепещущую динамику космотеллурической среды в виде безграничного океана, покрытого рядами нарастающих и рушащихся волн, среди которых жизнь и поведение отдельного организма уподобляются незаметной и безвольной щепке, повинующейся в своем поведении, как и в настоящем океане, всем капризам окружающей его физической стихии»[47]. Старые узкие представления о взаимодействиях с Космосом рушились. Возникала новая картина единства того, что происходило в Космосе, с теми процессами, которые шли на земле. Ученый хорошо понимал это единство и в вычерченных им кривых угадывал богатство взаимодействия, казалось бы, несоотносимых величин — Космоса и человека. Он писал о великой электромагнитной жизни Вселенной, закладывая первые кирпичи в фундамент энергетического мировоззрения XX века. «Эта жизнь, — утверждал он, — имеет свой пульс, свои периоды и ритмы. Наука будущего должна будет решить вопрос, где зарождаются и откуда исходят эти ритмы»[48]. Подводя итоги своих необычных исследований, Чижевский писал: «Из сказанного следует заключить, что есть некоторая внеземная сила, воздействующая извне на развитие событий в человеческих сообществах. Одновременность колебаний солнечной и человеческой деятельности служит лучшим указанием на эту силу»[49].