Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 18

А потом мой заместитель попросил меня взять его сестру секретаршей. Моя прежняя секретарша уходила на пенсию, и я сказал, что не возражаю против назначения.

Когда пришла эта женщина, молодая, с высокой грудью и тоненькой талией, у меня невольно забилось сердце. Я без конца вызывал ее к себе в кабинет, чтобы еще раз насладиться нежным ароматом ее духов, полюбоваться идеальной фигуркой и грудью в глубоком декольте.

Всякий раз в груди разливалось приятное тепло и внизу живота щемило так, что я готов был схватить это нежное, прекрасное создание и подмять под себя.

В конце концов так оно и случилось. Леся не отбивалась и не оттолкнула меня, она будто ждала этого момента. Не успел я моргнуть глазом, как она скинула свою кофточку, под которой не оказалось лифчика. Ее поцелуй был так сладок, что я чуть не потерял сознание. Мы безумствовали, целыми днями занимаясь с ней любовью: в кабинете, в машине, в сауне, в бассейне и на даче.

Мне тогда казалось, что я помолодел и стал ее ровесником, а ведь ей было только двадцать лет, мне же – почти пятьдесят.

Однажды я понял, что боюсь ее потерять. Было это под Новый год. Леся заявила мне, что не намерена проводить Новый год в одиночестве и либо я отпраздную с ней, либо она позаботится о своем досуге сама. Короче говоря, она мне ясно давала понять, что рядом с ней будет другой мужчина.

Я сказал ей, что Новый год буду встречать с семьей, но около двенадцати часов ночи сорвался из-за стола и поехал к Лесе. В своем воображении я нарисовал себе ужасную картину, от которой у меня ум заходил за разум. Я представлял себе молодого крепкого парня, обнимавшего мою любовницу.

Но Леся оказалась одна, и я с радостью подумал: “Это значит, что она чистое, невинное создание и действительно любит только меня!”

Я даже не думал о том, что в этот момент моя жена сходит с ума от волнения. Для меня в тот момент существовала только Леся.

Я задаривал ее подарками, купил ей золотые украшения, машину, шубу, а потом однокомнатную квартиру – хотел ее всем этим привязать к себе. Однако в то время я еще не думал о разрыве со своей женой.

А потом у нас с Лесей начались бесконечные ссоры, она плакала, обвиняла меня во всех смертных грехах, ставила мне ультиматумы… Но мы быстро мирились, как, впрочем, и бывает в таких ситуациях.

Жена все понимала, но боялась разрыва, поэтому пыталась мне во всем угодить и откровенно унижалась передо мной. Конечно же я ее жалел, но слишком сильно хотел быть с Лесей и оправдывал свое поведение. Я думал: “Никогда я жене не изменял, я их с детьми обеспечил, не виноват же я, в конце концов, что она больше меня не интересует как женщина. По чему я должен себе отказывать в удовольствии, я ведь не собираюсь с ней разводиться, не я первый, не я последний изменяю своей жене. Я не хочу терять последнюю возможность насладиться женским телом, да еще каким!”

И перед глазами тут же вставало красивое тело моей молодой любовницы. Я ее хотел, и я ее получал. Мысленно я называл ее “мой котенок”. Но моя кошечка стала выпускать коготки, которые наращивала в дорогих салонах.

Леся все чаще требовала денег. В конце концов она заявила мне, что хочет иметь свое дело, например салон красоты. А я боялся, что если у нее будут свои деньги, то она больше не захочет быть со мной, и всегда старался уклониться от этих разговоров. Но у Леси характер оказался тверже моего: она своего добилась.

Потом она поставила вопрос ребром: либо я развожусь с женой, либо она меня к себе не подпустит. Целый месяц она отказывалась со мной встречаться, пока я не сдался и не пообещал ей по телефону, что разведусь со Светланой.

Жена плакала и просила меня одуматься и не спешить с разводом. Говорила, что возраст свое возьмет и я не буду нужен молоденькой жене, на что я ей ответил: “Хоть год, но мой!”

Мы развелись, жена и дети уехали к родне на Украину, так как ей было слишком тяжело видеть меня рядом с женщиной, которая была моложе нашей дочери.

Что было дальше? Кошмар! По-другому, наверное, не скажешь.

Год мы прожили относительно нормально. Потом она стала все время отлучаться, а я ее дико ревновал.

Однажды она мне прямо сказала, что не такая дура, как моя бывшая жена, это, мол, только она могла терпеть такого кастрированного козла, как я.

А я действительно стал слаб по-мужски. Во-первых, сказывались годы, усталость; во-вторых, она почему-то меня уже так не возбуждала, как прежде. Видимо, сработала привычка, пропало ощущение новизны, я привык к ней. Только Света моя это понимала и никогда не предъявляла мне претензий, а вот Леся каждый день мне напоминала о моей несостоятельности.

От этого я еще больше терял уверенность в себе и не прикасался к своей молодой жене, боясь, что у меня ничего не получится.

Потом она меня бросила, предварительно обобрав до нитки.

У нее были хорошие, умелые адвокаты, она заранее подготовила почву к разводу, переписав все на себя.

Год я промыкался, а потом поехал на Украину. Мне ужасно хотелось увидеть детей и Светлану. Добрался и долго не решался зайти в дом. А когда решился… Мне сказали, что жены моей больше нет.

Оказывается, она умерла почти сразу, как только приехала. Дочь сказала, что, умирая, она просила детей не обижаться на отца, утверждая, что это она во всем виновата – не сберегла семью.

Она умерла из-за меня, и я это понимаю. Никто не сможет мне помочь исправить ошибку. Я даже не могу попросить у Светланы прощения.

Мужики, будьте верны своему дому, своей жене, которая носила ваших детей. Даже самая красивая любовница рано или поздно надоест вам.

В сущности, все женщины одинаковы. Ну килограммом больше или меньше – вот и все.

Я вот не понимал этого и теперь остался один. Не повторяйте моих ошибок. Вы не сможете их исправить, поверьте мне. Это я вам говорю совершенно точно.

Из рассказа Ушаковой Антонины П.:

«У меня приболел муж, и я повела его к знакомой медсестре Жене, чтобы она делала ему уколы. Короче говоря, у них завязался роман. Виктору, моему мужу, пятьдесят восемь лет, а ей всего тридцать два. Разница в целых двадцать лет, к тому же у нее есть свой муж, который ей абсолютно все прощает.

Не знаю, что она с моим мужем сотворила – опоила его чем или, может, так ему приглянулась, – только он теперь никого не видит: ни детей, ни внуков, ни своей больной матери, про себя я уже и не говорю.

Как он стал меня унижать и оскорблять – стыдно Вам рассказать. Говорит, что я старая перечница, не умею ничего в постели, хвастается, что молодая любовница делает для него все, что он желает. Стал спать в другой комнате.

Плюнула я на свою гордость, сама пошла к Женьке и говорю ей:

– Ты ведь все равно со своим мужем не разведешься: у вас с ним дети, – а Виктор мой давно не мальчик, больной уже весь. Это он при тебе хорохорится, а дома с унитаза не слазит. Кашляет по ночам, ревматизм у него… Да всех его болячек и не упомнить. Скоро на пенсию пойдет, а деньги, ты сама знаешь, какие пенсионерам платят. Ты ведь, Женя, даже не представляешь, как мне больно, когда он от тебя приходит и сидит как истукан. Да и как мужик он никуда не годен, зачем он тебе нужен? Давай-ка ты гони его, помучается, да и забудет. Мне ведь за ним в старости ухаживать, а с каким сердцем я это буду делать после всего пережитого?

А Женя мне отвечает:

– Это он с тобой холодный, а на мне скачет как жеребец, не буду я его гнать. Насколько его хватит, настолько и хватит. Я и вправду не собираюсь за него замуж, но и гнать тоже не хочу. Да ты не ревнуй: мне быстро мужики надоедают, верну его в целости и сохранности.

Не вытерпела я таких слов и кинулась на нее. Бусы ее по комнате рассыпались, а вечерам она мне звонит:

– Ну все, старая тварь. Я тебе не прощу твоего рукоприкладства. Теперь твой дед у моего подъезда ночевать будет. Я из него и из тебя крови попью, ты меня еще попомнишь.

И такое началось – словами не описать. Она с ним как кошка с мышкой играть стала: то приласкает, то прогонит. Он и вправду возле ее дома сидит, как пес на цепи. Не ест, не пьет, работу забросил. Я к нему с разговором: мол, все пройдет, образумится. Говорю, что он у меня мужик сильный, чтобы взял себя в руки. А он с такой ненавистью ко мне относится, будто это я во всем виновата.

Так я от всего этого устала, что собралась я и ушла жить к младшей сестре, а муж даже не спросил, зачем я чемодан упаковываю.