Дайана Купер - Окно в новый мир

Элен сидела на заднем сиденье машины и наблюдала в окно за величественным восходом солнца, оно пригревало все сильнее. Мужчины на переднем сиденье болтали без умолку. (Индия — компанейская страна, шоферы часто берут с собой в поездки друзей или детей.)

Элен, отстраненный слушатель, существовала как бы в двух мирах: туристка — и беглянка, выполняющая важную миссию.

День близился к полудню, когда золотой перст судьбы обратил внимание Элен на храм, который стоял на гребне горы, возвышавшейся над Гангом. По виду это был обыкновенный молельный дом буддистов. Мелькнул блеклый указатель: «Храм Махатхат».

«Глазам своим не верю!» — мысленно воскликнула Элен и велела шоферу:

— Стойте!

Шофер вздрогнул от неожиданности. Машина вильнула в сторону и выровнялась.

— Стойте, — повторила Элен. — Это Джошипур?

Мужчины переглянулись: они либо не поняли вопроса, либо не знали ответа. Впереди у дороги стояла небольшая чайная. Элен жестом приказала шоферу подъехать к заведению. Выйдя из такси, она заказала всем по чашке чаю. Официантка, обслуживавшая их, немного говорила по-английски.

Элен махнула рукой на гору:

— Это храм Махатхат в Джошипуре? — Она молитвенно сложила ладони.

Официантка кивнула.

— Я хочу попасть туда, — объявила Элен. Официантка, прикрыв рот ладошкой, хихикнула и сказала что-то стоявшим рядом людям. Они расхохотались, повергнув Элен в недоумение.

— Мужчины только. Женщины нельзя, — пояснила официантка.

Элен снова посмотрела на далекий храм и, охваченная внезапной отвагой, бросила шоферу:

— Ждите меня здесь.

Она забрала из машины рюкзак и пошла в направлении храма. Вслед ей раскатился смех, перемежаемый оживленными пересудами, однако это только укрепило ее решимость.

Подъем оказался тяжелым. У Элен заболели ноги. Стало трудно дышать. Хорошо еще, на самых крутых местах имелись ступени и поручни. Элен упорно карабкалась вверх, думая лишь о том, что нужно передать сверток главному ламе.

Однако приблизившись к храму по дорожке, обсаженной деревьями, Элен оробела. То, что казалось бесспорным при ярком свете дня, выглядело сомнительным в сумерках. Пустят ли ее в храм? Да и храм ли это? Может, какой-нибудь приют, замаскированный под храм? Крикнула хищная птица, и Элен вздрогнула.

Нет, так дело не пойдет. Нельзя позволять воображению манипулировать чувствами. Наоборот, нужно с его помощью изменить настроение. Элен представила, как ее дружески примут в храме, и немного успокоилась. Из храма доносились протяжные песнопения, наверное, шла служба. Элен присела на валун, чтобы послушать молитвы и окончательно взять себя в руки.

Завороженная мелодией, она расслабилась. Страхи улетучились. Когда песнопения закончились, она встала, вытащила из-за пазухи пакет, медленно подошла к двери, украшенной золотой инкрустацией, и позвонила в колокол.

Через несколько секунд, показавшихся ей вечностью, раздались шаркающие шаги. Небольшого роста худенький монах в очках открыл дверь и в изумлении уставился на Элен. Она поприветствовала монаха на буддистский манер и протянула пакет:

— Это очень важно. Вы говорите по-английски? Монах молча закрыл дверь. Элен приготовилась к

долгому ожиданию и ошиблась. Вскоре дверь снова распахнулась, и на пороге выросли уже два монаха. Элен попросила разрешения поговорить с главным ламой, повторив:

— Это очень важно.

Монахи внимательно оглядели ее. Если их и смутил неряшливый вид Элен, то сдержанное поведение явно убедило. Тем не менее дверь опять затворилась. Зато в окнах храма появилось множество лиц. Спустя некоторое время монахи высыпали из храма и обступили Элен. Они разглядывали ее и толкали друг друга локтями, как малые дети. Возможно, она была первой женщиной, забредшей сюда. Элен, стараясь думать только о своей миссии, опустилась на каменный приступок и сомкнула веки.

Внезапно суета прекратилась. Элен открыла глаза и увидела нового монаха. Он был старше остальных и выглядел величаво. Монах сложил ладони в приветственном жесте, Элен ответила тем же. Монах жестом пригласил ее следовать за ним. Они сначала прошли по коридорам, затем поднялись по винтовой каменной лестнице. Монах остановился перед дверью, задрапированной гобеленом, на котором была изображена рыба, и тихонько ударил ногой об ногу. Прозвучавший из комнаты колокольчик разрешил им войти.

Элен увидела группу пожилых монахов. Они сидели на циновках в позе лотоса. «Интересно, понимают они по-английски? — подумала Элен. — Иначе как все объяснить?»

Щуплый монах, занимавший небольшое возвышение, окинул Элен необычайно умным взглядом. «Главный лама», — догадалась она и протянула ему пакет. Лама с удивлением принял подношение и положил на пол перед собой. Затем он поприветствовал Элен на сносном английском и предложил рассказать, что привело ее в мужскую обитель.

Элен спокойно и толково изложила свою историю. Она запнулась только раз: губы дрогнули, когда пришлось говорить о дочери и Маркусе. Уловив в глазах ламы искреннее сочувствие, Элен сумела удержаться от слез.

— Надеюсь, ваша дочь и друг в безопасности, — тихо промолвил лама.

Элен поняла, что это очень добрый и чуткий человек. Она кивнула, благодаря за сострадание.

— Простите нас, — сказал лама И о чем-то посовещался с монахами.

Через несколько минут он снова обратился к Элен, источая море спокойствия и терпения:

— Сначала мы должны помолиться за нашего брата, погибшего в горах под Сринагаром, а также за безопасность вашей дочери и друга. Затем нужно будет очень осторожно, в специальной обстановке, вскрыть пакет. В нашем храме умеют это делать. Мы изучаем старинные рукописи. Скорее всего именно потому убитый монах попросил передать нам свиток.

Двое монахов остались с Элен, а остальные отправились медитировать. Где-то далеко зазвонил колокол.

Один из монахов принес Элен горячий рис, приправленный овощным соусом. Элен немного поела. Монахи отвели ее в маленькую комнату с пустым дверным проемом и предложили отдохнуть на циновке с подушкой. Элен настолько устала за последние два дня, что без возражений приняла предложение. Она не знала, что заботливые монахи запиской попросили водителя такси подождать ее до утра.

Пока Элен спала, произошла церемония вскрытия пакета. Свиток оказался пергаментом, испещренным иероглифами, известными только нескольким людям на планете. Трое из посвященных жили в монастыре Ма-хатхат. Они скопировали текст и приступили к его расшифровке. Содержание свитка могло изменить мир. Это был самый важный момент в истории монастыря.

Проснулась Элен внезапно. В висках стучало, в солнечном сплетении ныло. В памяти всплыли обрывки жутких снов. Элен привиделось, будто Джоанна снова маленькая, она потерялась. Элен лихорадочно искала ее, то карабкаясь на гору, то срываясь в пропасть. А потом Элен очутилась в котле с кипящей водой.

Открыв глаза, Элен обнаружила, что укрыта легким одеялом. Мало того, деликатные монахи огородили место ее отдыха темно-зелеными шелковыми ширмами. Элен оказалась как бы в коконе. Решив, что пора выбираться на свет божий, она села, осторожно отодвинула ближайшую ширму и увидела улыбающихся монахов. Похоже, они ожидали ее пробуждения. Элен сделала вывод, что монахи стали относиться к ней с гораздо большим почтением. Причина могла быть одна — свиток.

— Что со свертком? — спросила она, но монахи вместо ответа только закивали и шире заулыбались.

— Воды, — попросила Элен и показала жестами, что хочет умыться.

Ее отвели в ванную комнату. Молодой монах принес кувшин с теплой водой, хотя Элен устроила бы и холодная.

— Намастэ, — с поклоном промолвил монах и перевел на английский, — почетный гость.

Элен улыбнулась. Монах с поклоном удалился. По шагам Элен поняла, что он остановился за дверью ванной. Она догадалась — ее охраняют от посторонних взглядов. Приняв холодный душ, она облилась теплой водой и ощутила себя в полной мере английской леди.

Из ванной ее проводили прямо к главному ламе. Как и в прошлый раз, он был окружен пожилыми монахами. Лама поприветствовал ее, спросил, как спалось, поинтересовался здоровьем. И ни малейшего намека на недовольство тем обстоятельством, что белая англичанка пребывает в его монастыре.

«Вы посмотрели сверток? Что в нем, это действительно важно?» Вопросы так и рвались с губ Элен, но она удержала их и вежливо подождала, пока лама сам заговорит о свитке. Тот попросил напомнить, каким образом к ней попал документ. Раздраженная Элен сказала себе, что это урок терпения, и повторила историю про тибетского страдальца. Монахи изредка прерывали ее, уточняя детали. Элен смиренно удовлетворяла их интерес.

Внезапно громко, настойчиво зазвонил колокольчик у входной двери. Лица монахов выразили сначала удивление потом огорчение: посторонний шум мешал сосредоточиться.