Сабин Бэринг-Гулд - Книга оборотней

После этого Бьёрн пропал, и никто не знал, что с ним сталось. Когда люди заметили исчезновение Бьёрна, то отправились его искать, но, конечно же, никого не нашли. И рассказывается, что с тех пор скот конунга начал погибать десятками, и повинен в этом был один серый медведь, огромный и жестокий.

Одним вечером случилось так, что дочь старика увидела этого свирепого медведя. Медведь подошел к ней и повел себя с ней дружелюбно. Ей показалось, что она узнала у этого медведя глаза Бьёрна, конунгова сына, и она не убежала. Тут зверь отошел от нее, а она пошла за ним, и в конце концов они пришли к какой-то пещере. И едва она подошла к этой пещере, оттуда вышел человек и поприветствовал старикову дочь Беру. Она узнала Бьёрна, сына Хринга, и то была очень радостная встреча. Некоторое время они оставались в пещере, потому что она не хотела покидать его. Он считал, что ей не подобает оставаться там рядом с ним, потому что он становился зверем днем, а человеком ночью.

Вот конунг Хринг вернулся из похода домой, и ему рассказали, какие случились новости, пока он отсутствовал, об исчезновении его сына Бьёрна и о большом звере, который появился в стране и погубил большую часть его скота. Королева подстрекала убить это животное, но конунг не спешил с охотой.

Одной ночью, когда Бера и конунгов сын лежали рядом, Бьёрн начал рассказывать:

— Страшусь я, что завтра будет день моей смерти, и они меня затравят, и, хотя нет мне в жизни счастья из-за наложенного на меня проклятия, одно мне в радость, что мы с тобой вместе, однако и это теперь заканчивается. Я дам тебе это кольцо, что у меня под левой рукой. Утром ты увидишь людей, которые будут ловить меня, и, когда я буду мертв, иди к конунгу и попроси его отдать тебе то, что будет под левой лопаткой зверя, и он пообещает тебе это.

Он поведал ей много других вещей, а потом оборотился в медведя. Медведь вышел наружу, она пошла за ним, оглянулась и увидела множество охотников за горным перевалом, и много больших псов бежало перед ними. Медведь выбежал из пещер и спустился со склона. Собаки и люди конунга встретили его, но трудно было им его одолеть. До того как они совладали с ним, он покалечил много людей и убил всех собак. Наконец они взяли его в кольцо, он метался внутри и понял, что в любом случае не сможет вырваться. Тогда он повернул туда, где стоял конунг, схватил того человека, что стоял перед ним, и разорвал его живым на части. Медведь был так измучен, что упал на землю пластом. Тогда они быстро напали на медведя и убили его.

Это видела дочь старика. Она подошла к конунгу и сказала:

— Не отдашь ли мне то, господин, что под левой лопаткой этого зверя?

Конунг согласился, сказав, что, если там что-то и окажется, он с радостью ей это подарит.

Люди конунга начали свежевать медведя. Бера подошла туда и забрала кольцо, постаравшись, чтобы никто не увидел, что она взяла, хотя за ней и не присматривали. Конунг спросил, кто она такая, потому что не узнал ее. Она ответила, как приличествовало, но назвалась другим именем.

Вот конунг поехал домой, и Бера присоединилась к конунгу. Королева очень радовалась, хорошо ее приняла и поинтересовалась, откуда она. Она, как и раньше, не сказала правды. Теперь королева устроила большой пир и велела приготовить к столу мясо медведя. Старикова дочь была в покоях королевы и не могла уйти прочь, потому что королева заподозрила бы, кто она.

Быстрее, чем ожидалось, королева пришла с тарелкой, в которой было медвежье мясо, и попросила Беру отведать. Та не захотела есть.

— Это отвратительно, — сказала королева, — что ты воротишь нос от еды, которую сама королева, оказав тебе честь, предлагает тебе. Бери скорее, не то хуже будет.

Она отрезала для нее кусочек, и так произошло, что она съела этот кусочек. Королева отрезала тогда другой и положила ей в рот, и маленькая часть от этого куска пошла вниз, но остальное она выплюнула изо рта и сказала, что больше не будет есть, даже если она будет ее мучить или убьет.

Королева сказала:

— Кажется, этого достаточно, — и рассмеялась»{18}.

В одной фарерской песне о деяниях Финна есть такие строки:

Во «Второй песни о Хельги, убийце Хундинга» также находим упоминание об оборотничестве (см. строфу 33):

Во всех приведенных примерах речь идет об изменении внешнего облика. Далее мы обратимся к рассмотрению случаев, когда одна душа по очереди переселяется то в человека, то в зверя.

Например, в «Саге об Инглингах» (Ynglinga Saga) говорится об Одине{19} следующее: «Один мог менять свое обличье. Тогда его тело лежало, как будто он спал или умер, а в это время он был птицей или зверем, рыбой или змеей и в одно мгновение переносился в далекие страны по своим делам или по делам других людей»{20} (глава VII). Подобным же образом датский король Гарольд послал в Исландию колдуна в обличье кита, причем человеческое тело, покинутое душой, все это время лежало дома, хладное и неподвижное. В ранее упомянутой «Саге о Хрольве Жердинке» также есть аналогичный пример: Бёдвар Медвежонок (Бёдвар Бьярки) оборачивается огромным медведем и нападает на врагов, окруживших дворец его короля, а его человеческое тело остается во дворце, и всем кажется, будто этот воин, лежащий подле очага, мертвецки пьян.

В «Саге о людях из Озерной Долины» (Vatnsdæla Saga) упоминаются три финна, которые на три ночи оказались заперты в хижине, хотя прежде обязались по приказу вождя норвежцев Ингимунда отправиться в Исландию и разузнать все об этой стране, потому что он собирался ее завоевать. Тела финнов были неподвижны, души покинули их и устремились выполнять поручение, так что, очнувшись через три дня, посланцы представили Ингимунду подробный отчет об Озерной Долине, где мечтал побывать вождь. В саге, однако, не уточняется, в каком обличье (птичьем или зверином) путешествовали в Исландию души воинов, покинув тела.

Третий способ превращения, который мы упоминали, предусматривает не изменение облика, а наложение заклятия на окружающих людей, которым начинает казаться, что они видят не колдуна, а некий иной предмет или животное. Тому есть немало примеров в сагах, например в «Саге о Хромунде, сыне Грейпа» (Hromundar Saga Greypsonar) и в «Саге о названных братьях» (Fostbræðra Saga). Интересен в этой связи и следующий фрагмент «Саги о людях с Песчаного Берега» (Eyrbyggja Saga):

«Гейррид, хозяйка хутора на Чаечном Склоне, послала на Жилой Двор сообщить, что ей стало доподлинно известно, что руку Ауд отрубил Одд, сын Катлы.

Когда Торарин и Арнкель услыхали об этом, они выехали с десятью спутниками на Чаечный Склон и провели там ночь. Наутро они выехали к Холму, и на хуторе увидели, как они скачут. Дома никого из мужчин, кроме Одда, не было.

Катла сидела на поперечной скамье и мотала пряжу. Она велела Одду сесть рядом:

— Не беспокойся и сиди тихо.

Она велела женщинам оставаться на своих местах:

— Я буду отвечать за нас всех.

Прибыв на место, Арнкель и его люди тут же вошли в дом. Когда они зашли в покои, Катла приветствовала Арнкеля и спросила о новостях. Арнкель ответил, что рассказывать нечего; он спрашивает, где Одд. Катла сказала, что он уехал на юг к Широкому Заливу.

— И он бы не стал избегать встречи с тобой, если бы был дома, потому что мы верим в твое благородство.

— Все может быть, — говорит Арнкель, — однако мы хотим обыскать здесь жилище.

— Это как вам угодно, — говорит Катла и велит кухарке посветить им и открыть ради них чулан, — других запертых помещений здесь у нас нет.

Они видели, что Катла мотает пряжу с челнока. Вот они обыскивают помещение, не находят Одда и после этого уезжают прочь. Не успели они далеко отъехать от ограды, как Арнкель остановился и сказал:

— Неужто Катле удалось заморочить нам голову? Ведь Одд, ее сын, был на хуторе — там, где нам казалось, будто мы видим прялку.

— На это она вполне способна, — говорит Торарин, — и мы поедем обратно.

Когда на Холме увидели, что они возвращаются, Катла сказала женщинам:

— Оставайтесь на своих местах, а мы с Оддом пройдем в сени.

А когда Катла с Оддом вышли в сени, она стала напротив входной двери и принялась расчесывать своего сына Одда и обрезать ему волосы. Арнкель и его люди ворвались в дом и увидели, что Катла стоит и играет со своим козлом, подравнивает ему бороду и хохол и вычесывает лохмы. Они прошли дальше, но Одда нигде не обнаружили; прялка Катлы лежала на скамье, и они уверились, что Оддом там и не пахло. Затем они вышли во двор и уехали прочь. Но когда они проехали примерно до того места, что в первый раз, Арнкель сказал: