Щемелинин Сергеевич - "Я"

Власть над миром, власть над временем и пространством, власть над душами людей и власть над своими воплощениями – все это исключительно для тебя, все это исключительно для тебя одного – но помни, что Хозяин Вселенных обладает колоссальной властью, и управление такими исключительно большими возможностями должен будет иметь только твой разум, ограниченный твоей совестью! Ты имеешь право на все, а отчет держишь исключительно перед своей совестью! Ты можешь делать все, но нужно ли тебе делать все это?! Знай же, что для всех нас это наилучший вариант из всех возможных, потому что качественная, высококультурная и зрелая совесть является лучшим ограничителем и судьей, чем даже самый совершенный закон, и поэтому путь, согласованный с твоей честью и совестью, является единственным путем для тебя – а если ты пойдешь по другому пути, то я принудительно прерву его! И помни, что второй попытки у тебя не будет никогда – у тебя есть только один шанс!

Мудрец – лицо мира, а ты мудр, иначе я бы не пришел к тебе. Мой тебе совет: опирайся на мудрость прошедших веков и не прогадаешь.

Но не замыкайся в своем растущем величии – сохранись таким, каким ты пришел к сегодняшнему дню.

Любопытствуй и интересуйся окружающим миром – не позволяй своему в перспективе колоссальному опыту заглушить твое любопытство – помни: пока ты интересуешься новым – ты жив, в противном же случае – ты уже мертв.

Никогда не торопись: не имея ничего, лучше ждать хорошее, нежели обладать плохим – умей ждать.

Терпение и ожидание – ты уже понимаешь, но понимаешь пока еще не так как следует понимать оба этих понятия. Терпение и ожидание связаны со временем – учись терпеть, учись выжидать, учись смиряться с неизбежным, учись держать удар – учись жить!

Время – ценнее золота – учись разумно тратить жизнь!

И помни еще – чтобы в действительности чувствовать себя разумным существом, необходимо всегда иметь достаточное количество времени на размышления или же просто на отдых между действиями (событиями) – и только тогда ты будешь чувствовать, что ты владеешь временем, распоряжаясь им, а значит ты – не автомат, который четко и бездушно выполняет одну операцию за другой!

И знай еще, что путь от человека к Хозяину Миров – это, прежде всего путь в себе, в своей душе. Твои дела во внешнем мире – это всего лишь отражения главного пути – пути в тебе самом; ведь в итоге, ты будешь создавать Вселенные – ты первичен, а они – вторичны!

Я буду давать тебе ресурсы, но только после того, как ты сможешь управлять ими – и не раньше!

Ну а человечество, человечество со всей его многотысячелетней историей, со всеми ныне живущими людьми, а также со всеми давно умершими и еще не родившимися поколениями, – так вот, все это человечество целиком с точки зрения Властелинов Миров является одним из таких ресурсов, то есть является средством (и причем именно средством, а не чем-либо еще!) для достижения цели!

Цели, которые мы можем поставить себе и которые мы можем достичь, – эти цели могут быть больше, чем все человечество, больше чем все разумные цивилизации Вселенной вместе взятые!

Человек не может в качестве средства для достижения цели использовать все человечество, а мы – можем!

…Когда ты станешь одним из нас, ты удивишься, встретив среди нас многих бывших людей: ты – не первый, и ты не последний в этом ряду.

Мы выбрали тебя среди многих, и если ты еще не совершил в своей жизни ничего великого, то это временно – пока ты молод. Такие, как ты – лицо человечества.

– Я знаю это, – ответил я, потому что в действительности именно так я и оценивал себя, свое мироощущение и свои качества характера, и оценка эта базировалась на долгих одиноких раздумьях и моем понимании жизни.

– Мы выбрали тебя и по характеру, и по умению мыслить, и еще по нескольким критериям; в принципе, конечно, можно предлагать стать Хозяином Вселенных каждому человеку, но большинство из них не пройдут и первых нескольких шагов в начале этого пути. Мы предлагаем такое только тем, кто, по-нашему мнению, сможет пройти весь путь.

Разговор у нас получился очень любопытный, поэтому, я решил, как бы согласиться с предложением собеседника для того, чтобы узнать, что же будет дальше.

– Если, допустим, я соглашусь, то что мне надо будет делать? – спросил я.

– Ничего, – ответил он, – это ты должен будешь решить сам. Если ты согласен, то когда я закрою дверь, ты станешь нечеловеком, получив несколько уникальных возможностей, и сможешь сам выбирать свой путь – я же буду лишь помогать тебе.

Помни – ты можешь позвать меня в любое время, и я приду к тебе, а иногда я буду сам заходить к тебе – ты не будешь одинок!

– Как я могу позвать тебя? – вновь спросил я его.

– Как угодно – словесно или же мысленно, – ответил мой гость и пожал плечами, – главное, чтобы ты захотел говорить со мной. Как бы я ни выглядел, ты узнаешь меня сразу: мое лицо и одежда могут меняться, но ты все равно узнаешь меня по моей внутренней сущности. Итак, ты согласен?

– Да, – решился я, потому что не решиться на столь заманчивое предложение было бы глупо.

Он вышел и закрыл за собой дверь. Я видел его, как он шел по улице, но видел не глазами, а каким-то внутренним зрением. Скоро пришла жена – она задержалась, встретив приятельницу, и, заболтавшись, забыла о времени.

Моя жизнь текла, как и раньше, – она была такой же, как и раньше, но я стал другим: я перестал быть человеком – у меня появились нечеловеческие способности: так, например, я мог видеть предметы и их внутреннюю сущность, не пользуясь глазами (хотя глазами внутреннюю сущность и не увидишь!), к примеру, я мог увидеть сколько сахара и какой сорт чая находится в чашке, которая в свою очередь стоит на столе в закрытой комнате в соседнем доме; также я перестал забывать – я помнил все, что видел, слышал, обонял и ощущал и что я хотел помнить; а еще тогда, в начале своего становления как Владыки Вселенных, я с легкостью производил в уме невероятно сложные математические вычисления, причем, независимо от их сложности, время самого вычислительного процесса было исчезающе мало – я не мог заметить разницы между простым сложением двух небольших чисел с многошаговыми расчетами из высшей математики, занимающими несколько страниц текста, – и это говорит о том, что уже тогда я находился еще очень далеко от своего вычислительного предела (а сейчас я еще более силен в формальной логике и в математике!) – и, кроме того, я научился смотреть людям в души: я мог лишь слегка, поверхностно, коснуться души человека и соскользнуть с нее, а мог заглянуть глубоко, очень глубоко – все глубже и глубже, добираясь до самого дна. Мои первые, робкие проникновения вглубь человеческих душ приносили мне только страдания от сопереживаний – невысказанные мысли и чувства людей, затаенные проблемы и метания приносили мне боль, отчего моя психика постоянно находилась в напряжении.

Но прошло время, и я привык к своим новым возможностям, и они стали казаться мне почти естественными. Я набрался опыта, я насмотрелся на людей: на их души и их тела изнутри, и мне стало легче – чужая боль души и чужая боль тела стали для меня уже как-то привычны, и я сопереживал их не столь остро, как в начале. Много раз я пытался проникнуть своим внутренним взором в истинную сущность вещей, и мне иногда удавалось сделать это, после чего я, как мне кажется, стал все лучше и лучше понимать устройство этого мира.

Я заметил, что, в среднем, мои способности занимают шар, метров пятьдесят-сто в диаметре, однако, этот шар мог вытягиваться на несколько километров в длину, значительно уменьшая свое поперечное сечение, как будто бы он был наполнен воздухом; также он мог уменьшать или же увеличивать свой объем, но он никогда не отрывался от меня. Это был я – человек и вместе с тем еще что-то необъяснимое, невидимое и неощущаемое ничем и никем, но реальное. Внутри этого шара мои возможности были очень велики, однако за его пределами я превращался в обыкновенного человека. Оно, это мое могущество, не уменьшались от центра к краям, а было постоянно и однородно во всем объеме, в результате чего такое понятие как "выделенный центр" у моих сверхчеловеческих сил полностью отсутствовало. Если мне нужно было что-либо узнать о том объекте, который находится в пределах достижения моего могущества, то я мог воспользоваться им; но если же интересующий меня предмет находился слишком далеко, то у меня не было выбора, и я вынужден был пользоваться исключительно общечеловеческими средствами. Я не мог растягиваться до сколь угодно большой длины, поэтому я не мог разговаривать с человеком, находящимся от меня на значительном расстоянии, и одновременно отслеживать его внутреннюю реакцию во время беседы, хотя в пределах области моих возможностей я легко и с интересом делал это.

А шар моего могущества все рос и рос в размерах – теперь я уже мог охватить собой часть города.