Альберт Пайк - Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 1

Эта самая Религия Любви за долгие семнадцать веков своего существования сумела продемонстрировать, что она в той же степени является Религий Ненависти и в гораздо большей степени Религией Преследования, чем магометанство – ее извечный и необоримый соперник. Первые ереси в ней появились еще при жизни апостолов; и Бог «ненавидел» николаитов, если верить Св. Иоанну, призывавшему на них с Патмоса Его гнев. Секты появлялись одна за другой во все века, и стоило одной придти к власти, как она тут же начинала преследовать все прочие, пока практически вся земля христианского мира не оказалась насквозь пропитанной человеческой кровью и забросанной кусками разорванной человеческой плоти, усыпанной белыми костями мучеников за веру, а мысль человеческая доходила до предела своих возможностей с одной-единственной целью – изобретать все новые и новые орудия пыток для продления и усиления мучений человеческих.

«По какому праву, – продолжает вопрошать глас, – это варварское, безжалостное, мстительное животное, которому самое полное удовлетворение доставляют страдания и муки иных представителей его собственного ничтожного рода, а все собратья которого стремятся только к тому, чтобы есть, пить, спать, одеваться, наслаждаться плотскими утехами, а якобы лучшие и избранные охвачены ненавистью, завистью, злобой или, в лучшем случае, непроницаемым эгоизмом, по какому праву это существо тешит себя уверенностью в том, что оно – не животное, такое же, как волк, гиена и тигр, а нечто более достойное, возвышенное, бессмертный дух, луч Божественного Света, Огня и Разума, Который Сам есть Бог? Какого такого бессмертия может желать это существо, кроме бессмертия своего эгоизма? На что еще оно способно? Не должно ли бессмертие начинаться уже здесь, и не должна ли жизнь быть его составной частью? Способна ли смерть изменить порочную природу низменной души? Почему все прочие животные, которые при всем желании не способны приблизиться к человеку в жестокости, кровожадности, алчности и прочих пороках, не могут надеяться на любовь Бога и на Жизнь Вечную?».

Мир улучшается. Человек перестает преследовать других людей – когда эти другие становятся многочисленными и сильными и перестают поддаваться преследованию. Когда же этот источник «радостей» иссякает, человек начинает со всей своей изобретательностью и со всем усердием мучить животных и прочих живых существ, стоящих ниже его на эволюционной лестнице. Убийство животных не для того лишь, чтобы поедать их плоть, а просто ради пустого развлечения, становится приемлемым для общества и не осуждаемым с точки зрения нравственности занятием в свободное время для огромного количества людей, совершенно убежденных в том, что именно они – Цари Мироздания, пребывающие лишь чуть ниже ангелов Господних. А уж если ему запрещают использовать дыбу, удавку, клещи и кол столь часто, сколь ему этого бы хотелось, он начинает клеветать, лгать и ненавидеть в полной уверенности, что потом, в кущах небесных, он будет наслаждаться всеми вожделенными плотскими радостями, наблюдая при этом сверху за страданиями тех, кто законно был ввергнут в Геенну огненную за то, что не исповедовали те же самые взгляды, что он, на предметы, в которых ни он, ни они не смыслили и не смыслят ровным счетом ничего.

Там, где прекращают убивать и бесчинствовать армии тиранов и деспотов, их место занимают армии «свободы», которые также продолжают убивать и грабить, снова и снова смешивая белое с черным. Каждый век повторяет подвиги и преступления предыдущего, и снова и снова в мире бушуют войны, превращающие плодородные земли в пустыню, а Бога благодарят в церквях за кровопролитные сражения, принесшие победу жестоким завоевателям, которых увенчивают лаврами и которым устраивают овации, будь они хоть трижды грабителями и убийцами.

Практически ни один человек из десяти тысяч не способен в своей жизни подняться выше обычных нужд низкого животного. Во все времена и во всех странах подавляющее большинство людей рождаются, живут и умирают, подобно простой скотине; они работают фактически наравне с коровами и лошадьми. Совершеннейшие невежды, пусть и живя в так называемых «цивилизованных» странах, они мыслят и строят выводы точь-в-точь так же, как те животные, бок о бок с которыми они трудятся. Для них «Бог», «дух», «душа» и «бессмертие» – это просто слова, лишенные конкретного значения. Бог двадцатых годов девятнадцатого века христианской эры – это Молох, Ваал, Зевс или, в лучшем случае, Осирис, Митра или Адонай, просто под другим именем, хотя поклоняются Ему все равно в ходе древнейших языческих церемоний. Это статуя Зевса Олимпийского, которой поклоняются под именем Бога Отца в христианской церкви, в которую превращен был языческий храм; это статуя Венеры, «превратившейся» в Деву Марию. В действительности же люди в глубине сердца своего не веруют в то, что Бог безгранично благ и милостив. Они боятся Его, боятся Его гнева и удара Его молнии. В действительности они в основном лишь думают, что верят в то, что есть жизнь после жизни, Страшный Суд и кара за грехи. Однако они с неизменным упорством предаются преследованию «неверных» и «атеистов», то есть не верящих в то, во что, как они думают, верят они; а не верят они в это, в большинстве случаев, потому только, что это для них не понятно или не истинно в силу их интеллектуального и нравственного развития. Для подавляющего большинства людей Бог – всего лишь безгранично увеличенное и распространенное отображение земного тирана на его земном престоле, Он для них только более могуществен, более справедлив, и более продолжительно его правление. Чтобы человечество навечно было проклято и обречено на муки, достаточно того лишь, чтобы каждый тиран в его истории походил на образ Бога в народном сознании.

Подавляющее большинство населения огромных мегаполисов нашего мира лишено как веры, так и надежды. Остальные же обладают лишь слепой верой, которая при этом премного уступает в том, что касается результирующего нравственного совершенства и даже простой честности в быту, магометанству. «Вот здесь дом твой и деньги будут в безопасности, – говорят мусульмане. – Христиан тут нет». Философский и научный мир становятся все более атеистичными день ото дня. Вера и Разум – не уравновешивающие друг друга противоположности; они ведут между собой жестокую войну на выживание, а итогом ее продолжает оставаться тьма невежества и отчаяния, голый скептицизм, иногда прикрывающийся пеленой рационализма.

На территории более чем трех четвертей обитаемого земного шара человечество все еще смиренно преклоняет колена, подобно верблюду, для того лишь, чтобы взвалить на себя груз, который потом терпеливо несет для своих деспотичных хозяев. Стоит только какой-нибудь республике звездой воссиять на политическом небосклоне – она немедленно начинает укореняться на новой почве, обильно орошая ее кровью. И царям окружающих государств не нужно предпринимать никаких особенных усилий для того, чтобы раз и навсегда убрать ее со своего пути. Нужно просто оставить ее в покое – и скоро она сама наложит на себя окровавленные свои руки. И когда некий народ сбрасывает наконец тяжкие узы рабства, вполне возможным становится задать на первый взгляд неуместный вопрос:

Повсюду в мире труд является в той или иной степени рабом капитала; в общем и целом, работника кормят до тех только пор, пока он может работать, или даже более того – до тех только пор, пока труд этого одушевленного орудия труда выгоден его владельцу. В Ирландии – голод; забастовки и голод – в Англии; нищета и зависимость – в Нью-Йорке; бедность, отчаяние, невежество, грубость, порок, бесстыдство, попрошайничество царят буквально повсюду, где бы ни проживал человек. Здесь умирает от голода и холода белошвейка; там матери убивают одних своих детей, чтобы остальные могли прожить на государственную дотацию на похороны погибших и также не умерли от голода; а в соседнем квартале юные девушки выходят на панель ради куска хлеба.

Более того, продолжает вещать Глас, этому грязному животному виду недостаточно того, что огромное количество его представителей ежегодно уносят страшные эпидемии, причины которых ему неведомы и о справедливости и мудрости которых он не способен судить. Ему еще нужно при этом постоянно воевать. Не было ни единого дня в истории человечества с тех пор, как оно разделилось на племена, когда повсюду на Земле царил бы мир. Испокон веку армии пожирали мужское население всех стран мира, войны истощали их ресурсы, внутреннюю энергию и приводили к краху целых государств и народов. И сейчас они продолжают сказываться на всех мировых державах, оставляя после себя огромные внешние долги, препятствующие развитию экономики и лишающие страны доброго имени среди прочих стран мира.