Валентин Сидоров - В поисках Шамбалы

Главную славу Калькутты составляют ее культурные традиции. Здесь — старейший университет Индии. Недавно, исполнилось двести лет научному Азиатскому обществу в Калькутте, владеющему, уникальной коллекцией древних книг и манускриптов (мы их видели), написанных на санскрите и пали, на тибетском и арабском языках. Если Дели — политическая и административная столица Индии, то город Рамакришны, город Вивекананды, наконец, город Рабиндраната Тагора — культурная и духовная столица страны. Недаром существует поговорка: «О чем думает Калькутта сегодня, Индия думает завтра».

Институту культуры Миссии Рамакришны принадлежит комплекс зданий в центре Калькутты. Гостиница, административный корпус, читальные и лекционные залы — словом, целый городок. Он оснащен кондиционерами и другими удобствами современной технической цивилизации.

Свой осмотр мы начали с библиотеки, насчитывающей, как нам сказали, сто двадцать тысяч томов. Поблескивая корешками книг, древность перекликается с современностью. Есть и советские издания. Их, правда, мало, потому что наши научные и культурные учреждения не имеют постоянных контактов с Миссией, но все же они есть. Побывали мы в комнате, предназначенной для медитации. Она погружена в приятный полусумрак. Посредине комнаты, очевидно для создания настроения, мерцает приглушенным красным светом металлический стержень. В лекционном зале нам даже удалось послушать кусочек беседы об «Упанишадах».

А завершилась наша экскурсия в кабинете главы Института культуры Миссии — Свами Локешварананды. Он был в шафрановой одежде (чтобы получить право на нее, нужно пройти испытательный срок длиною в восемь лет, заключающийся в обете аскетического воздержания, а также в отказе от любого вида собственности). Сквозь очки на нас смотрели ласковые, доброжелательные глаза. Речь его, сопровождаемая неторопливыми движениями, была мягкой, плавной, без единой резкой ноты или намека на диссонанс. Может быть, поэтому сразу и установилась у нас атмосфера доверительности и внутренней тишины.

Локешварананда рассказал о современном состоянии дел в Миссии. Организация имеет международный характер: больше ста ее отделений действуют в Индии, больше пятидесяти — в странах Европы и Америки. У нее двадцать шесть миллионов последователей.

Сейчас Миссия ставит перед собой в качестве неотложной задачи активное включение в борьбу за сохранение мира. (Кстати, в результате бесед с Локешваранандой и родится идея на будущее: провести конференцию сторонников мира под девизом «Человек и мир» с участием советских писателей и ученых на базе Миссии Рамакришны, Азиатского общества и Бенгальского университета.)

— Наша организация не политическая, — сказал Локешварананда, — но ведь и проблема мира давно уже переросла политические рамки.

Иногда приходится слышать, что слова никогда не останавливали войну. Не остановят они ее, если ей суждено разразиться, и на этот раз. Поэтому, дескать, незачем что-то делать и предпринимать. Бесполезно.

Что можно сказать по этому поводу? Если существует «психоз» войны — а он существует, — давайте все вместе, объединенными усилиями, создавать «психоз» мира. Давайте использовать любую возможность, чтобы говорить о мире. Пусть мысли о мире вытесняют мысли о войне. Мысли, если мы будем последовательными, обязательно превратятся в действие.

А потом Свами попросил меня прочесть поэму о Вивекананде. Дело в том, что накануне у нас состоялась встреча со студентами и преподавателями Бенгальского университета. Там — впервые на земле Рамакришны и Вивекананды — я и упомянул о своей поэме. Почти немедля известие о том, что существуют русские стихи о

Вивекананде, достигло Миссии. А так как здесь интересуются всеми материалами, связанными с их основателем, то, собственно, благодаря этому мы и очутились здесь.

Естественно, я читал по-русски, рассчитывая, что английский подстрочный перевод прояснит потом для хозяев содержание вещи.

Чтобы лучше слышать, Лэкешварананда приложил ладонь трубочкой к уху. Выждав небольшую паузу после чтения, он сказал:

«Я не знаю русского языка, но сейчас мне казалось, что звучит один из языков Индии. Как все-таки мы близки друг к другу!»

Принесли чай. Чаепитие — ритуал, обязательный при встречах в Индии. Чашка чая — своего рода символ, соединяющий людей в дружеское кольцо.

Мы продолжали беседовать, переходя с одного предмета на другой.

— В своем отношении к йоге и увлечению ею, — говорил Локешварананда, — мы исходим из указаний Рамакришны. На наш взгляд, он главный и непререкаемый авторитет в данной области, потому что он опытным путем прошел все виды йоговского самопознания. Так вот: Рамакришна сурово предостерегал своих учеников от йоговских обрядов. Он заявлял, что они не для нашего времени. Он считал, что в наш век, который принято считать железным, человеческие существа весьма слабы и жизнь их коротка. Они не имеют возможности предаваться таким обрядам без большой опасности для себя. Да это вовсе и не нужно. Ведь какую цель преследуют йоговские упражнения? Сосредоточение духа. А оно гораздо легче достигается в результате углубленного размышления.

Не с йоговских упражнений, какими бы сложными они ни были, не с механических упражнений ума начинается подлинное внутреннее преобразование человека. Оно начинается с усвоения и постижения разумом и сердцем простых истин, которые в силу своей простоты и кажутся само собой разумеющимися. Однако следовать им чрезвычайно трудно.

Одна из таких истин, как известно, гласит: «Ты не имеешь права лишать жизни любое живое существо, ибо не тобою она ему дарована и не тобою должна быть отнята. Не тобою».

Вы спрашиваете, как же соотнести тотальный принцип ненасилия с современной действительностью, несущей именно жестокость, насилие, распад?

Локешварананда сделал небольшую паузу.

— Расскажу вам притчу, которую, как мне припоминается, я слышал от кого-то из русских.

Однажды, на мосту, соединяющем два берега реки, встретились монах — дюжий, рослый — и пьяница — худой, изможденный. Пьяница подходит к монаху и ни с того ни с сего бьет по правой щеке. Монах, в полном согласии с евангельской заповедью, подставляет ему левую. Тот бьет его по левой щеке. Тогда монах своими могучими руками хватает пьяницу в охапку и бросает в реку. И кричит вслед ему: «В Евангелии сказано, что, если ударят тебя в правую щеку, подставь другую, но там не сказано, что по левой щеке будут бить тоже…»

Локешварананда улыбнулся и продолжал:

— Мне кажется, что это очень актуальный для наших дней комментарий к Евангелию. Нельзя питать злобу против сумасшедшего, говорил Махатма Ганди, однако добавлял, что необходимо отнять у него возможность делать зло.

Ныне для меня существуют две вершинные точки моих индийских маршрутов. Первая: Гималаи — Нагар. Вторая: Калькутта — Белур.

Белур расположен на берегу Ганга, или, как говорят индийцы, Ганги, потому что Ганг у них женского рода. Река в этом месте широкая и спокойная. Здесь в конце прошлого века основал свой аш-рам Вивекананда. «Матх» в переводе на русский обозначает «монастырь». Отсюда нынешнее название местности: Белурматх.

Здесь было кремировано тело Вивекананды, а на противоположном берегу реки было сожжено тело Рамакришны.

Здания Белурматха — канцелярия, двухэтажный дом, где жил Вивекананда, мавзолей на месте его кремации — осенены высокими деревьями и группируются вокруг храма Рамакришны. Храм построен в 1938 году,и в своем архитектурном облике в соответствии с концепцией Рамакришны воспроизводит характерные элементы различных религий: индуистской, буддийской, христианской и мусульманской.

К этому времени наша небольшая писательская делегация получила некоторое приращение. К нам присоединились сотрудники генерального консульства СССР в Калькутте. Нашим спутником стал также исследователь жизни и творчества Рабиндраната Тагора профессор Александр Петрович Гнатюк-Данильчук. Он как раз находился в командировке в Индии и работал в архивах Миссии. Гнатюк-Данильчук знал бенгальский язык и оказался для нас неоценимым помощником, потому что наши собеседники, чтобы яснее и четче выразить мысль, то и дело переходили, пользуясь его присутствием, с английского на бенгальский.

По скрипучей лестнице мы поднялись в канцелярию. Нас принимал генеральный секретарь Миссии Рамакришны Свами Хиранмая-нанда. Нас предупредили, что он молчальник и встречается с людьми, прерывая обет молчания, по строго избирательному принципу.

Свами оказался среднего роста. Худое волевое лицо. Слова его пронизывала властная стальная интонация. Он, что называется, сразу взял быка за рога, заявив: