Святитель Игнатий (Брянчанинов) - Аскетические опыты. Том 2

Поет вдохновенный Божественный певец, ударяет в звучные струны.

Когда оглушал меня шум мира, я не мог внимать ему. Теперь, в тишине уединения, начинаю прислушиваться к певцу таинственному. И звуки, и песнь его делаются мне как бы понятнее. Как бы открывается во мне новая способность, способность внимать ему и способность понимать его. Расслушиваю в звуках его новое чувство, в словах новый смысл, дивный, дивный, как Божия премудрость.

Саул! Престань неистовствовать: да отступит от тебя дух лукавый... поет святой Давид, бряцает в стройные гусли.

Саулом называю мой ум, тревожимый, возмущаемый помышлениями, исходящими от миродержца. Он – ум мой —поставлен Богом при установлении царства Израильского – при сотворении и потом при Искуплении человека – в царя, владыку души и тела; преслушанием Богу, нарушением заповедей Божиих, нарушением единения с Богом он лишил себя достоинства и благодати. Душевные и телесные силы ему не покорны; сам он под влиянием лукавого духа.

Поет святой Давид, вещает слова Неба. И звуки псалтири его – звуки Небесные! Предмет песнопения: блаженство человека.

Братия, послушаем учение Божественное, изложенное в божественном песнопении. Послушаем глаголы, послушаем звуки, которыми глаголет, которыми гремит к нам Небо.

О вы, ищущие счастья, гонящиеся за удовольствиями, жаждущие наслаждений! Придите: послушайте священной песни, послушайте учения спасительного. Доколе вам скитаться, рыскать по долам и горам, по непроходимым пустыням и дебрям? Доколе мучить себя трудом непрестанным и тщетным, не венчаемым никакими плодами, никакими приобретениями прочными? Склоните покорное ухо: послушайте, что говорит Дух Святой устами Давида о человеческом блаженстве, к которому стремятся, которого алчут все человеки.

Да умолкнет все кругом меня! И внутри меня да умолкнут самые помышления мои! Да молчит сердце! Да живет, действует одно благоговейное внимание! Да входят в душу, при посредстве его, святые впечатления и мысли!

Был Давид царем и не сказал, что престол царей – престол блаженства человеческого.

Был Давид полководцем и героем, от юных лет до старости препирался с иноплеменниками в кровавых сечах, сколько дал битв, столько одержал побед, на берега Евфрата с берегов Иордана передвинул границы своего царства и не сказал, что в славе победоносца и завоевателя – блаженство человека.

Собрал Давид бесчисленное богатство, собрал его мечом своим. Золото лежало в кладовых его как бы медь, а серебро накидано в них было как бы чугун. Но не сказал Давид, что в богатстве – блаженство человека.

Имел Давид все земные утешения – ни в одном из них не признал блаженства человеческого.

Когда Давид был отроком, когда занятием его было – пасти овец отца его Иессея: внезапно, по повелению Божию, приходит пророк Самуил, святым елеем помазует убогого пастуха в царя израильскому народу. Час помазания своего на царство Давид не назвал часом блаженства.

Дни детства проводил Давид в пустыне дикой. Там мышцы его начали ощущать в себе доблесть мышц богатыря: без оружия, с одними руками, кидался он на льва и медведя, удавлял льва и медведя. Там душу его начало двигать, наполнять Небесное вдохновение. Руки, сокрушавшие льва и медведя, устроили псалтирь, прикасались к струнам, напряженным и приведенным в согласие действием Духа: издались гармонические, усладительные, духовные, разумные звуки. Далеко, далеко, через времена, через столетия и тысячелетия, понеслись эти звуки, повторились и повторяются бесчисленными голосами, прославили имя Давида по всем концам земли, по всем векам ее христианского быта. Жизни пустынной, жизни, полной подвигов чудных, чудного вдохновения, Давид не назвал блаженством человека.

Блажен муж, воспевает он, – в каком бы месте, в каком бы звании, в каком бы состоянии и сане ни был этот муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалищи губителей не седе [1].

Блажен муж, который хранится от греха, который отражает от себя грех, в каком бы образе, в каком бы облачении не предстал ему грех: предстанет ли он в беззаконном поступке, представится ли в помышлении, советующем беззаконие, или в чувстве, приносящем наслаждение, упоение греховное.

Если с таким крепким мужеством слабая жена отражает от себя грех, то и она блажен муж, воспетый Давидом.

Участники этого блаженства, участники мужеского о Христе возраста – отроки и дети, твердо противостоящие греху. Нет лицеприятия у правосудного Бога.

Блажен муж, которого вся воля в законе Божием[2]. Блаженно сердце, созревшее в познании воли Божией, увидевшее яко благ Господь[3], стяжавшее это видение вкушением заповедей Господних, соединившее волю свою с волей Господа. Такое сердце: муж. Блаженно сердце, разжженное ревностью Божественной! Блаженно сердце, сгорающее ненасытимым желанием воли Божией! Блаженно сердце, сладостно и нестерпимо страждущее любовью к Богу! Такое сердце: место, селение, чертог, престол блаженства!.. Сидит с раннего утра орел на вершине высокого утеса, сверкающие очи его жадно ищут добычи, потом он поднимается в синее небо, плавает, распростерши широкие крылья, в обширных пространствах, ищет добычи. Когда увидит ее – стрелой, молнией спускается на нее, другой стрелой подымается с нею, исчезает. Накормил он птенцов своих, и снова на страже своей: на скале или в небе. Таково сердце, заразившееся язвой неисцельной любви к заповедям Бога! И в этой-то любви – блаженство. В заповедях – не одно делание: в них сокровен и при посредстве их является духовный разум: от заповедей Твоих разумех, говорит пророк. Всем сердцем взысках тебе... Путь заповедей Твоих текох, егда расширил ecu сердце мое!.. Поучахся в заповедех Твоих, яже возлюбих зело!.. Благ мне закон уст Твоих паче тысящ злата и сребра!.. Возлюбих заповеди Твои паче злата и топазия!.. В сердце моем скрых словеса Твоя, яко да не согрешу Тебе!.. Возрадуюся аз о словесех Твоих, яко обретаяй корысть многу!.. Настави мя на стезю заповедей Твоих, яко тую восхотех[4].

Восходит солнце: люди спешат к занятиям своим. У каждого своя цель, свое намерение. Что душа в теле, то цель и намерение во всяком человеческом занятии. Один трудится, заботится для снискания тленных сокровищ; другой – для доставления себе обильных наслаждений; иной – для приобретения земной, суетной славы; наконец, иной говорит, думает, что его действия имеют целью государственную и общественную пользу. Наперсник закона Божия во всех упражнениях, во всех делах своих имеет целью богоугождение. Мир обращается для него в книгу заповедей Господних. Прочитывает он эту книгу делами, поведением, жизнью. Сердце его чем более прочитывает эту книгу, тем более просвещается духовным разумом, тем более разгорячается к течению по пути благочестия и добродетели. Оно стяжает огненные крылья веры, начинает попирать всякий страх враждебный, переноситься через всякую пропасть, дерзать на всякое благое начинание. Блаженно такое сердце! Такое сердце: блажен муж.

Приходит ночь с ее тенями, с бледным светом, который издают ночные светильники неба, собирает людей с поверхности земной в их шатры, в их приюты. В этих приютах скука, пустота души; стараются заглушить свое мучение безумным развлечением; праздность, испорченность нравов предаются шумным увеселениям, и сосуды храма Божия – ум, сердце, тело – употреблены Валтасаром на употребление преступное. Раб земли, раб временных житейских попечений, едва вырвавшийся из забот, в которых он утопал в течение дня, приготовляет в тишине ночной новые заботы к следующему дню; и дни его, и ночи, вся жизнь – жертва суете и тлению. Теплится смиренная лампада перед святыми иконами, разливает томный свет в ложнице праведника. И он со своей заботой, с непрестающим, со снедающим его попечением. Он приносит в ложницу воспоминание дневной деятельности своей, сличает ее со скрижалями, на которых начертана откровенная человеку воля Бога – с Писанием; недостатки в своих поступках, в помышлениях, в сердечных движениях врачует покаянием, омывает слезами; для возобновления и усиления подвигов просит у Неба новых сил, нового света. Благодатный свет, вышеестественная сила нисходит от Бога в душу, приносящую молитвы с болезненным ощущением нищеты, слабости, удобопадательности человеческой. Так день дни отрыгает глагол, и нощь нощи возвещает разум[5]. Такая жизнь – непрестающий успех, непрерывные приобретения, приобретения вечные. Так живущий: блажен муж.