Святитель Феофан Затворник - Созерцание и Размышление

НЕПОСТИЖИМОЕ В ОБНОВЛЕНИИ МИРА

Есть мысль у апостола, что Господь царствует, да покорятся под ноги Его все враги Его. Когда же все они покорятся, тогда и Сам Сын покорится Покоршему Ему всяческая, и будет Бог всяческая во всех (1Кор.15:28).

Здесь говорится о Господе как Богочеловеке, Восстановителе падшего и Спасителе погибшего, указывается некая черта из имеющего быть обновления мира, но в чем существо ее - непостижимо. Непостижимо - в чем будет состоять это покорение Сына, Который и теперь творит все по воле Отца и по единосущию с Ним иначе творить не может. Непостижимо и то, что такое: будет Бог всяческая во всех. Это, без сомнения, предполагает всеобъемлющую светлость благобытия всех тварей. Восхитительно отрадная мысль!

Но как же ад? Что ж силы-то нечистые и бедные осужденные грешники? Святой Златоуст говорит, что они будут на окраинах мира, за чертою того мира, в котором Бог будет всяческая во всех. И там будет Бог, но только могуществом и правдою, а здесь и облаженствованием.

Немцы, следовать которым так усердно склоняют нас, хотят умствовать иначе. Им сдается, что покорение всех врагов означает то, что, наконец, и бесы перестанут богоборствовать, признают себя побежденными и покаются. Если, говорят они, бесы покаются, то тем скорее покаются грешники, грех и всякое зло исчезнут, воцарится одно добро - вот это и будет Бог всяческая во всех. Муки будут, но не вечны. Пройдут тысячи лет, миллионы миллионов лет, но все же придет термин, когда кончатся муки. Все перечистятся, и настанет райское всеобщее веселие.

Тут выпущено из виду то, что покорение врагов под ноги не означает добровольного признания над собою власти Покорившего, как это требуется чувством покаяния и обращения, а только прекращение им возможности противодействовать, связание их. Они бы и еще готовы бороться и зубами будут скрежетать, да уж сил не будет что-нибудь делать. Бесы прямо идти против Бога не могут: они противятся Ему чрез вовлечение в грехи людей, которые должны бы быть Божиими. Таким образом, пока будут лица, чрез которых они могут оказывать противление свое Богу, до тех пор они будут еще воюющею и борющеюся стороною; но когда не станет такого рода лиц, тогда и противление их прекратится, тогда окажутся две области: лица, во всем предавшиеся Богу в Господе Иисусе Христе, и бесы-богоборцы с людьми, осатаневшими по действию бесов; тогда и конец мира. Пойдут праведники в живот вечный, а осатаневшие грешники в муку вечную, в сообществе с бесами.

Кончатся ли эти муки? Если кончится сатанинство и осатанение, то и муки могут кончиться. А кончится ли сатанинство и осатанение? Посмотрим и увидим тогда... А до того будем верить, что как живот вечный, куда пойдут праведники, конца не имеет, так и мука вечная, угрожающая грешникам, конца иметь не будет. Никакое гадание не доказывает возможности прекращения сатанинства. Чего не видел сатана по падении своем! Сколько явлено сил Божиих! Как сам поражен он силою Креста Господня! Как доселе поражается этою силою всякая его хитрость и злоба! И все ему неймется, все идет против; чем дальше идет, тем больше упорствует. Нет, никакой нет надежды исправиться ему! А если ему нет надежды, то нет надежды и людям, осатаневшим по действию его. Значит, и аду нельзя не быть с вечными муками.

Радость жизни!.. Как отрадно встретить тебя в ком-нибудь! Это - небесная гостья на земле скорбной. И однако ж апостол предписал в роде заповеди: присно радуйтеся (Флп.4:4). Правда, заповедь эта обязательна только для тех, кои приняли залог радости в Духе Святом; но кто же из сынов и дщерей Церкви чужд благодати Духа Святого? Следовательно, у всех есть источник радости.

Отчего же не все радуются? Верно, оттого, что не слушают другой заповеди апостола: Духа не угашайте (1Фес.5:19). Погашен Дух - заключился и источник радости, и пошла туга тяготящая. Три бремени ложатся на такого человека и давят его: дума о том, что будет, скорбная память совести о том, что было, и забота о том, что есть, - и ходит человек, повесив голову. Что ж тут делать?

Покайся, восприими труд доброделания, возверзи печаль на Господа - и опять приподнимешь голову и повеселее взглянешь на жизнь. Тогда возвратится к тебе и источник радости - благодать Божия.

Отчего у всех нас тяжелые думы? Оттого, что мы всю опеку о себе берем на себя. А тут все рвется, нет ни в чем прочности благонадежной. Вот и гадает человек, как бы все укрепить да упрочить. Сколько тысяч лет гадает и все-таки ничего не выгадал! Сказать бы ему: "Материал твой непрочен, перемени", - но что может одно слово, когда тысячелетние опыты не вразумляют? Что ж, так все и будет? Да, так и будет, пока человек останется таким. Еще в раю показалось ему, что Бог не как следует устрояет быт человека и что он поумнее и получше все устроит. Первый неудачный опыт был очень вразумителен, но и первая лесть увлекательна. Она и влечет, несмотря на вразумление. Бог прописал в раю, как чему следует быть; человек на это сказал: "Нет, не так, а вот как!" Это "не так, а вот как" стало девизом мнительных дум человека. Дал Бог Откровение, чтоб указать, как на все смотреть; человек говорит: "Нет, не так, а вот как", - и строит свои мировоззрения. Спаситель пришел и устроил спасение; слушает благовестие об этом человек и говорит: "Не так, а вот как", - и строит свои планы. Господь основал на земле Церковь, как столп облачный, в указание пути к непрестающему благобытию, и на это говорит человек: "Не так, а вот как", - и пролагает свои дорожки и тропинки. Таким образом, пока будет качествовать в человеке эта жажда поправлять Божий распоряжения, до тех пор все он будет думать тяжкие думы, и все-таки ничего не придумает. Это кончится лишь тогда, когда, утомившись, человек сложит все свои думы у подножия промыслительного престола Божия и воззовет: Ими же веси судьбами, спаси! Но это только для человека в частности; общность же человечества все будет толочься по-старому, - и вот где разгадка всем известного выражения: суета суетствий, всяческая суета! (Еккл.1:2).

Современные умники, забыв о Боге-Творце и Промыслителе всяческих, или уж по нравственному своему строю, или по системе своеродных умствований производят все от природы. Спросишь: что ж такое природа? - Да вот, ответят вам, все, что видишь. Что же именно? Я вижу солнце, луну, звезды, - это природа что ли? - Нет. - Я вижу воздух, воду, землю, - это ли природа? - Нет. - Опять нет? Ну, я вижу растения, животных, человека, - это что ль природа? - Нет.- Так что же будет природа? Должно быть, что-нибудь невидимое, неосязаемое, сущее среди всей совокупности вещей. Если сказать, что вся совокупность вещей есть природа, то, поелику ни одна часть сама по себе не представляет природы, самую природу нужно будет признать чем-то всепроникающим, всеобъемлющим, невидимым среди видимого. Таким образом, позитивисты волей-неволей должны допустить созерцание очень отвлеченное и идеальное.

Спросишь еще нынешних умников: этот цветок отчего таков? - Природа, говорят, так устроила.- А этот зверек отчего таков? - Так уж природа дала.- Отчего бывает весною так, а зимою этак? - Природа так постановила. И о чем ни спроси - все природа да природа. Стало быть, природа есть нечто вседействующее, всеустрояющее. А так как она устроивает все, что мы видим по частям, то сама не может быть чем-либо из сущего видимого, а быть раньше всего, всему предшествовать, чтобы все произвесть. Собрав все это воедино, мы должны будем признать, что природа есть нечто невидимое, неосязаемое, всепроникающее, довременное, вечное. Если же представим, как велико произведение природы, как все устроено ею премудро и целесообразно, то к указанным свойствам ее нужно будет добавить, что она всемощна, премудра, блага и праведна.

Другими словами, это будет Бог, то есть то, что позитивисты познавать не хотят и даже выговорить боятся. В средние века природу как совокупность вещей отличали от природы всеустрояющей и означали последнюю словами: natura naturans, а первую - natura naturata. По их логике выходило, что в системе всеобъемлющего умствования с одною последнею оставаться нельзя. Но та же логика должна требовать, чтобы natura naturans не была сливаема с natura naturata в каком бы то ни было виде. Покушение сливать их началось с Канта, а завершено Гегелем. Ныне в моде умствовать по-гегелевски, хоть и не всегда гегелевскими словами. Таково уж время. Лишь бы склеить как-нибудь свои умствования, а об основательности их мало думают.

Слышим слово в Церкви от лица Господа: жаждай да грядет ко Мне и да пиет (Ин.7:37). Сколько из слышащих эти слова томятся жаждою, а все-таки нейдут ко всеутоляющему Источнику, несмотря на то, что у них перед глазами и источник, и многое множество утоляющих жажду свою из того источника. Жаждание ли это им нравится или всеутоляющий источник не нравится - кто их знает! Да они и сами не знают, отчего нейдут к нему. Это - источник бесплатный, а все другие, к которым они обращаются, оплачиваются и достоянием, и здоровьем, и иногда честью и достоинством человека. Непонятно поэтому, отчего к этим тянутся толпами, а к тому кто-кто? Кажется, будто эти и ближе, и скорее утолят жажду, а тот и дальше, и хоть утоляет жажду, да не так. Следовало бы им поточнее рассмотреть свои жажды, повернее определить достоинство их и потом положить, какие следует удовлетворять и какие погашать нужно; тогда сами жажды повлекли бы к сродному себе источнику; тогда и оказалось бы, что те жажды, которые утоляет всеутоляющий Источник, у них заглушены, не предъявляют требований и не предуказывают источника.