Свт. Иннокентий Херсонский - Страстная Седмица

Можем думать, что умерший Богочеловек был и у Отца. — Ибо Сам неоднократно говорил ученикам: се оставляю мир, и иду ко Отцу (Ин. 16; 28). Мы слышали, с каким чувством исповедывался Он перед наступлением Своих страданий: Отче, дело совершил, еже дал еси Мне, да сотворю (Ин. 17; 4). Тем с большей радостью должны быть повторены слова сии на небе, когда Победитель смерти явился пред престолом Отца с знамением победы, уже не преднамереваемой, а совершенной, — со крестом! О, сколько раз, после сего нового крещения кровью, должен был под небесами небес раздаваться глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволих (Мф. 3; 17). Того послушайте! — Послушайте уже не одни человеки, а еси Ангелы Божии (Евр. 1; 6), вся тварь (Мк. 16; 15). Ибо на Голгофе небо и земля увидели, что Агнец закланный достоин… прияти силу и богатство, и премудрость и крепость и честь и славу и благословение (Откр. 5; 12).

Не продолжим изображения великой деятельности Иисусовой среди настоящего дня покоя; ибо Писание не дает нам для сего дальнейшего руководства; а без сего руководства как говорить о тайнах мира невидимого? И после того, что мы видели и слышали, кто не скажет, яко воистину велик день Субботы сея, и достоин того, чтоб быть прообразованным всеми Субботами ветхозаветными! И все это совершилось, братие, когда тело Иисусово мирно почивало во гробе; когда гроб сей был запечатан печатью Каиафы, окружен стражей римской! Седмь печатей на книге судеб в сие время преломлены (Откр. 5; 5); а печать Каиафы оставалась цела! Все воинство ада обращено в бегство, а четыре воина римских продолжали стоять на страже! — Так под простой завесой видимого может сокрываться тьма чудес невидимых! — Так и в наших гробах может совершаться и, без сомнения, совершается великая работа, когда грубые чувства наши не замечают в них ничего, кроме бездействия.

Но что делать нам в то время, когда Господь наш так много делает за нас и для нас? — Следовать за Ним в духе с верой и любовью.

Господь во аде: снидем и мы за Ним мыслью во ад, дабы не сойти некогда туда самым делом; поставим себя на время в состояние тех, кои были заключены в темнице духов, и научимся содевать свое спасение со страхом и трепетом. Те, кои жили до явления Христова во плоти, увидели Его во аде: кто поручится, чтобы видели Его там и те, кои добровольно сходят во ад, после вознесения Христа на небо? Настоящая проповедь Христова во аде явно есть проповедь не повторяемая: ибо неповторяемо разлучение Его души с телом. Посему лучше и безопаснее всего содевать свое спасение, дондеже день есть: ибо придет для каждого ночь, в которую, — по слову Самого непрестающего Деятеля, — никто же может делати (Ин. 9; 4).

Господь в раю: дерзнем о имени Его и мы вступить за Ним мыслью в рай, не для праздного любопытства, как оные соглядатаи земли обетованной, осужденные за то умереть в пустыне (Чис. 14; 37), а для того, чтобы удвоить и утроить усилия свои действительного вступления в отверзтые крестом для всех врата рая. О, как много уготовано там обителей! И каждая отверзта для всякого! Вот обитель веры и упования; в нее зовет отец верующих — Авраам, по вере вознесший сына на жертвенник. Вот обитель произвольной нищеты и самоотвержения: в нее зовет Моисей, лучше изволивший страдати с людьми Божиими в пустыне, нежели, нарицаясь сыном дочери Фараоновой, имети временную греха сладость (Евр. 11; 24–25). Вот обитель терпения и преданности в волю Божию: в ней обитает Иов, умевший на гноище благословлять имя Господне. Вот обитель чистоты и целомудрия: в нее приглашают Иосиф и Сусанна, предпочетшие гонение и смерть утехам сладострастия. Вот обитель ревности по Боге и добродетели: ее предлагают Финеес и Илия, ревновавшие по Господе Боге Израилевом тогда, как почти все ревновали токмо о своих страстях. Вот обитель милосердия: в нее зовет Сам Господь премилосердый. Приидите, — говорит Он к милосердым, — наследуйте уготованное вам царствие (Мф 25; 34); ибо что вы творили бедным, Мне сотворили.

Господь у Отца: не обинемся, братие, предстать за Ним и мы. Но с чем предстанем? — Или с добродетелью, или с покаянием: Отец Небесный приемлет то и другое, только бы то и другое было освящено в кровь Сына Его. Предстанем и скажем Отцу небесному о Его и нашем Иосифе то же, что сказано было некогда о сыне Иакова: мы совещахом о Нем злая, Ты же совеща еси о Нем и о нас благая. Ныне остави им неправду и грех их (Быт. 50; 20,17); ибо отселе мы не будем иметь другого руководителя в жизни, кроме Его, дарованного Тобой нам Спасителя и Господа.

В таковых и подобных размышлениях должны мы, братие, проводить время у сего гроба. И может ли быть лучше для сего время, как безмолвие нынешней ночи, которая для того и избрана из всех ночей Церковью, чтобы всецело быть посвящаемой на молитвенное собеседование с распятым Спасителем? — Но, к сожалению, многие из нас нисколько не пользуются сим прекрасным учреждением Церкви. Сколько ночей проводятся в суетах и забавах! А одной ночи не можем провести у гроба своего Спасителя; Он остается почти один, и мы являемся только к Его воскресению! Ах, братие, что если и Он оставит нас так, когда мы будем лежать во гробе? Не на осуждение глаголю сие (2 Кор. 7; 3); а чтобы показать, как мало мы обращаем внимания на средства к нашему освящению. — Кто любит своего Спасителя, тот„не оставит Его гроба. Аминь.

Если бы кто из неверующих и не знакомых с нашими таинствами вошел ныне в какой-либо из наших храмов, то удивился бы тому, что в них совершается: окружаем гроб умершего, сетуем и воздыхаем над ним; и в то же время веруем, что в этом гробе источник жизни и нетления. Если Спаситель ваш, сказал бы неверующий, есть воскресение и жизнь, то как Он мог быть умерщвлен и заключен во гробе? — А когда Он умер и погребен, то как может вам даровать жизнь и нетление? — Одно из двух — или плачьте, или радуйтеся: Бог — не умирает, умерший — не воскрешает!

Так мог бы, ныне и здесь, сказать нам неверующий. Но он, братие, начал бы говорить подобное, если бы повести его и в рай, в котором некогда обитали наши прародители. И там — одно совершается, а совсем другое происходит. Вкушается пища, как будто добрая в снедь… и угодная очима видети (Быт. 3; 6); а производит глад вечный и вечную смерть. Отверзаются очи, но не видят искусителя, а усматривают только свою наготу! Хотят быть богами, а убегают от Бога.

Таинство отобоюду! Но первые простерли завесу — мы. Ясли и крест сделаны людьми. Не Бог скрылся от человека, а человек скрылся от Бога. Если бы мы не так глубоко пали, то видно было бы, как нас и восставляют. — Теперь, лучше не смотреть в бездну зла, дабы от глубины ее не помрачилось зрение. Лучше не знать всех приемов небесного Врача, дабы не прийти в ужас от самого врачевания. Предоставим и ведение Тому, в Чьих руках сила и спасение.

К чему я говорю это над сим гробом? — К тому, что и ныне есть иудеи, кои знамения просят, и еллини, кои премудрости ищут, а мы проповедуем Христа распята (1 Кор. 1; 22, 23). Проповедуем и будем проповедовать!

Для иудея Христос распятый есть соблазн: что нужды! — Разве иудей не соблазнялся, когда ему послана была с неба манна, и не спрашивал, что это? (Исх. 16; 15). А не ты ли, иудей, исцелялся некогда взором на медного змия; вознесенного на крест? Скажи нам, как взор на медь исцелял? Как змий спасал от угрызения змииного? И мы скажем тебе, как крест врачует грехи, и источает нетление и жизнь.

Для еллина Христос распятый — безумие: что нужды! И ему не впервые, видя не видеть, глаголющеся быти мудри, объюродеша (Рим. 1; 22).

В зерцале природы, от создания мира видимы не только премудрость Божия, искомая еллинами, но и самая присносущная сила… и Божество (Рим. 1; 20). Что же, много увидел в сем зерцале еллин? И что увидел, не сокрыл в неправде? Не переменил славы нетленного Бога в подобие тленна человека и птиц, и четвероног и гад (Рим. 1; 23)? — Потому-то, еллин, Бог и благоволил буйством проповеди спасать верующих, что в премудрости Божией не разуме ты премудростью Бога (1 Кор. 1; 21).

Но и между христианами есть враги креста Христова (Флп. 3; 18). Есть, были и будут: но кто они? Это, во-первых, люди, коим Бог — их я. Удивительно ли, что на сей точке не вмещается крест? Эти люди любят ныне производить весь мир из круга: для чего не присмотрятся лучше в сей круг? Может быть, они сами увидели бы в нем крест — Другого рода враги креста те, для коих, по выражению апостола, Бог — их чрево! (Флп. 3; 19). При таком божестве нечего и говорить о ливане и смирне: ему нужны жертвы Веельфегора и Молоха.