Андрей Кураев - Кино: перезагрузка богословием

2

«Представь, что люди находятся как бы в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у их прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная, представь, невысокой стеной, вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол. За этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов. Когда же с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх — в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. Тут нужна привычка, раз ему предстоит увидеть все то, что там, наверху. Вспомнив свое прежнее жилище, тамошнюю премудрость и сотоварищей по заключению, разве не сочтет он блаженством перемену своего положения и разве не пожалеет он своих друзей? Обдумай еще и вот что: если бы такой человек опять спустился туда и сел бы на то же самое место, разве не были бы его глаза охвачены мраком при таком внезапном уходе от Солнца? А если ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая значение тех теней? Пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут — а на это потребовалось бы немалое время, — разве не казался бы он смешон? О нем стали бы говорить, что из своего восхождения он вернулся с испорченным зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь. А кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы, попадись он им в руки?» (Государство. 7, 514–517).

Рильке Р. М. Что не было меня доныне… // Рильке Р. М. Часослов Спб., 1998, с. 79. Впрочем, были у Рильке и минуты мистико-пантеистических переживаний: «Когда сновидец Ты, так я — твой сон» (Не бойся, Боже! Это я — мой крик. // Там же, с. 30); «Я чувствую — любая жизнь живется. А кто живет ее?.. Так кто же жизнь живет? Не Ты ли, Боже?» (Пусть каждый из себя на волю рвется… // Там же, с. 106). Впрочем, само это «Ты», которое он постоянно обращает к Богу, показывает, что религиозность Рильке — живая и христианская, а не пантеистическая. Кстати, по признанию самого поэта, самое яркое его религиозное переживание — это православная Пасха в Москве…

Томскому журналисту или послышалось, или в редакции решили изящно пошутить… В итоге эта фраза из моей лекицит про «Матрицу» в местном политехе на полосе «Томской недели» выглядела так: «Есть еще фракция радикальных демократов, что она на ночь гладя предлагает — я вообще молчу» (Томская неделя. 26.02.2004). Ух, журналюги… «Поубывал бы!»

Поэтому, кстати, слово страсть в богословии не является синонимом слова грех. Бывают «неукорные старсти», безгреховные. Скажем, потребность человека в пищу, воздухе, общении…

Оригинальный текст из 2-й главы этой книги звучит так:

«Сколько лет лошадке, приятель? — полюбопытствовал мистер Пиквик, потирая нос приготовленным для расплаты шиллингом.

— Сорок два, — ответил возница, искоса поглядывая на него.

— Что? — вырвалось у мистера Пиквика, схватившего свою записную книжку.

Кэбмен повторил. Мистер Пиквик испытующе воззрился на него, но черты лица возницы были недвижны, и он немедленно занес сообщенный ему факт в записную книжку.

— А сколько времени она ходит без отдыха в упряжке? — спросил мистер Пиквик в поисках дальнейших сведений.

— Две-три недели, — был ответ.

— Недели?! — удивился мистер Пиквик и снова вытащил записную книжку.

— Она стоит в Пентонвиле, — заметил равнодушно возница, — но мы редко держим ее в конюшне, уж очень она слаба.

— Очень слаба! — повторил сбитый с толку мистер Пиквик.

— Как ее распряжешь, она и валится на землю, а в тесной упряжи да когда вожжи туго натянуты она и не может так просто свалиться; да пару отменных больших колес приладили; как тронется, они катятся на нее сзади; и она должна бежать, ничего не поделаешь!».

«Чего хочет мужчина, обладающий властью? — Большей власти» — точно описывает Пифия (во второй серии) предсказуемую программу поведения страстно-плененного человека.

Именно таков психологический сюжет пятого тома «Гарри Поттера».

Еще возможная связь библейского текста и «Матрицы» — упоминание числа 250 000. Столько в Сионе жителей и столько же боевых машин идет на штурм Сиона (и там, соотвественно, погибает). В тексте Библии такое число упомиантеся однажды: «И подана была им помощь против них, и преданы были в руки их Агаряне и все, что у них было, потому что они во время сражения воззвали к Богу, и Он услышал их, за то, что они уповали на Него. И взяли они стада их: верблюдов пятьдесят тысяч, из мелкого скота двести пятьдесят тысяч, ослов две тысячи, и сто тысяч душ людей, потому что много пало убитых, так как от Бога было сражение сие» (1 Паралип. 5, 20–22).

Во второй «Матрице» вопрос о власти ставиться как вопрос о контроле. Советник Сиона честно говорит, что даже те машины, что служат повстанцам, по большому счету неподконтрольны им: у нас есть власть отключить эти машины, но тогда погибнем и мы. И, значит власти над машинами у нас нет… Зато Архитектор Матрицы говорит Нео, что мир машин готов понести потери, но все же уничтожить человечество (кроме нескольких пар для шестой перезагрузки).

Такова позиция Меровинга во второй серии: есть только причины, которые порождают следствия, и больше ничего. Нет места для свободы, если есть закон кармы и всеобщей программируемости.

Клиффорд Саймак. Паломничество в волшебство // Клиффорд Саймак. Паломничество в волшебство. Братство талисмана. М., 2002, с. 89.

Об обмане диавола говорит и св. Григорий Богослов (см. Творения. т.1. Троице-Сергиева Лавра, 1992, с. 351).

преп. Максим Исповедник. Творения. ч.1. М., 1993. с.259.

Преп. Максим Исповедник. Творения. ч.1. М., 1993. с.188

Американец и атеист Юрий Панчул так отреагировал на мои слова: «Товарищ Кураев. Мне читать ваши рассуждения о фильме Матрица очень странно. Это фильм. Это всего лишь фильм. Для развлечения. И таким образом он воспринимается населением штатов (я гражданин США). Местные люди, т. е. американцы и всякие другие люди живущие в штатах, просто не воспринимают фильм так серьезно, как это делают почему то жители России. В России — какие-то горячие дискуссии, философия, видят в фильме то, чего и создателям фильма даже в голову не приходило» (http://www.kuraev.ru/forum/view.php?subj=28856&section=0&message=829347#829347). Что ж, я давно подозревал, что США — страна подростков.

Цит. по: Евдокимов П. Женщина и спасение мира. Минск, 1999, с. 163.

Не все предположения Моуди и его корреспондентов можно признать достаточно взвешенными с точки зрения православия. Сопоставление того круга опыта, на котором строит свои концепции Моуди с тем опытом умирания, который фиксирован в православной традиции, см. в книге иеромонаха Серафима (Роуза) «Душа после смерти».

См. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Спб., 1998.

См. Елизаренкова Т. Я. Ф. Б. Я. Кёйпер: основные направления научного творчества // Кёйпер Ф. Б. Я. Труды по ведийской мифологии. М., 1986, сс. 14–16, а также статью самого Кёйпера «Космогония и зачатие: к постановке вопроса» (сс. 112–146).

Такая же мертвенная технологичность характерна для проекта Николая Федорова, надеявшегося с помощью «научно-технического прогресса» воскресить предков. Сопоставление федоровской утопии и православия см. в статье свящ. Георгия Флоровского «Проект мнимого дела» («Современные записки», 1935. Париж, № 59; републикация: «Культура и свобода», 1993. № 1–2), также в статье Н. Гаврюшина «Воскрешение чаемое или восхищаемое?» (Богословские труды. № 24. М., 1983).

Рабинович Е. Г. Мифологема нектара — опыт реконструкции // Палеобалканистика и античность. Сборник научных трудов. М., 1989, сс. 114–115.