Кристина Рой - Работник

И я сам был бы очень рад, если бы из моего молодца что-нибудь вышло.

Петрач позвал жену, которая тоже собиралась в поле поглядеть на урожай. На сегодня они уже решили оставить это дело, а занялись обсуждением, как лучше устроить сына. Мать прямо помолодела от радости, что из её любимца тоже может что-то выйти.

В то время, как эти двое сидели у себя и беседовали, в соседнем дубовом леску большим кругом сидели дети. Мефодий занимал их рассказами.

В деревне все дети хорошо знали Ондрачикова работника, потому что дети тотчас чувствуют, кто к ним добр, и тянутся к тому. И Мефодий, действительно, любил детвору. Он позади пригорка у себя на ручье выкопал широкое углубление, чтобы дети могли там купаться. Тут же устроил для них насыпь, чтобы удобнее было ловить рыбу. На пастбище всегда помогал пастушкам в затруднительных случаях. Весной, если у него вечерами случалось свободное время, он делал свистульки из ивовых прутьев, брызгалки и хлопушки из бузины, грохотушки из орехов. Карманы его всегда были полны этими детскими радостями, и он щедро одаривал ими детишек.

Поэтому они стаей бегали за парнем и, где бы он ни был, в деревне или в поле, всюду кричали вслед: «Дядя Мефодий! Дядя Мефодий!"

Частенько бывало, что хлеб и сыр, который хозяйка давала Мефодию в поле на ужин, съедался армией маленьких друзей.

Но высшею радостью детей было, если они, как и сегодня, могли собраться все около Мефодия, усесться у его ног и слушать.

— Так, как дядя Мефодий, никто на свете не умеет рассказывать, — это было общее мнение детей.

Вот и сейчас: овцы и коровы паслись на соседней лужайке, а дети смирнёхонько сидели и ждали рассказа.

Один мальчик держал в руке найденную им мёртвую молодую ласточку.

— Ласточка?! — увидел Мефодий птичку, думая, что бы детям рассказать.

— Хотите, я вам расскажу про ласточек?

— Да, да, про ласточек! Про ласточек, дядя Мефодий!

— Так слушайте. Вот как ласточки прилетели к нам. Далеко-далеко, в стране, где на Рождество зеленеют деревья и созревают плоды, где растут чудные цветы, каких мы и не знаем, но где во множестве водятся также змеи, от которых охватывает ужас, там, в этой далёкой Африке, наши ласточки устроили собрание.

Это было удивительное собрание. Рано утром все ласточки выкупались в чистой воде, оправили свои пернатые наряды, и теперь каждая выглядела, словно нарядная барышня: чёрные волосы были гладко причёсаны, маленькие чёрные тельца казались бархатными, глазки были чёрненькие, на груди тёмный жилет, затем белые рукавчики и платье с длинным шлейфом, как у придворной дамы.

В Африку ласточки летели со всех сторон, летели сотнями, тысячами. И когда все собрались, начали собрание. Начали пением и молитвой. Вы удивляетесь? Не верите, что птички молились? А почему бы и нет? Они тоже, как и люди, чувствуют радость и горе и тоже нуждаются в помощи Творца. Я, по крайней мере, убеждён, что ласточки своим пением творили Богу молитву.

Итак, они начали с молитвы. Потом все смолкли, и им было объявлено, что пришло время покинуть Африку и возвращаться на свою старую родину. Нужно было только сообща назначить, в какой день и час начать полет, и точно определить правила, как вести себя во время путешествия.

Ласточки единогласно выбрали из своей среды самую старшую как главную советницу и затем внимательно стали слушать её.

— Завтра утром, с рассветом, вы обязаны все явиться на место ежегодных наших сборищ перед полётом. Кто опоздает — останется в Африке. Оттуда мы полетим сначала над чудными краями, пока не увидим большой воды — море.

Помните же, что мы все обязаны лететь вместе, потому что тому, кто останется позади, грозит опасность — хищные птицы. Хищники перед большими стаями испытывают страх, а отдельную пичужку они непременно растерзают.

И пока мы будем пролетать над сухой землёю, вы должны строго соблюдать правило: часто и подолгу отдыхать. И ещё: если около вас будет много мошек, вы не должны объедаться ими, иначе будет тяжело лететь.

У моря снова устроим собрание и затем всецело отдадимся в руки нашего Творца: путь, предстоящий далее, опасен. Вы не увидите ничего, кроме воды. Вода, вода и ничего Другого. Нет ни местечка, где можно было бы отдохнуть. Помощь и сила могут быть только от одного Бога. Поэтому через море смогут перелететь лишь те ласточки, которые будут строго следовать данным нам повелениям Божьим и молиться. Будем же молиться. С молитвой начнём наш путь и с молитвой же его продолжим.

Все соединились в молитвенном пении, и собрание было закончено.

На другой день берег большой и красивой реки был совсем чёрен. Сначала прилетела сюда сотня ласточек, потом тысяча, пять тысяч, десять тысяч, сто тысяч и, наконец, столько, что уже невозможно было их сосчитать.

По этому лагерю пернатых там и здесь носились старые с проседью ласточки и поддерживали порядок: они были избраны вожаками. Некоторые ласточки-вожаки были совершенно белы. Так белы и чисты, будто пыль земли никогда не касалась их. Они призывали всех к молитве и к послушанию перед Богом, общим и любящим Отцом.

В стаях было множество птенцов-ласточек, которые резвились, словно маленькие дети. Они мерили свои крылья и пробовали, могут ли они хорошо летать. Им думалось, что перелететь через море — сущий пустяк. Они знакомились друг с другом, задорно начинали между собою драки.

— Оставьте это! — унимала их старая ласточка-вожак. — Вы не должны ни с кем драться, вести борьбу клювом и когтями: вас будет охранять Сам Бог. Ваша забота — молиться, верить и лететь. Если вы станете вести войну с каждой хищной птицей, вы никогда не достигнете цели.

Другие молодые ласточки были заняты своим делом. Они, словно маленькие девочки или легкомысленные девушки, без умолку болтали о том, какое на ком платье, кто лучше причёсан, чей шлейф длиннее.

Мудрая ласточка прилетела и к ним:

— Думайте о Боге, о предстоящем далёком пути. Красота не спасёт вас от гибели. Коли случится с которой в море беда, погибнет вместе с красотою.

Старые ласточки собирали молодых и приводили их в порядок, особенно задорных драчунов, которые были совсем растрёпаны. Затем все пропели молитву, и из несметных тысяч маленьких грудок вырвалось:

— Прощай, Африка! Всего хорошего! Прощай!

Солнце скрылось за тучами пернатых, и люди, бросив работу, смотрели на птиц, говоря:

— Ласточки домой летят.

Да, это был приятный путь. Внизу простирались необычайной красоты леса, реки, поля, луга, деревни. Согласно указанию вожаков, путники часто и долго отдыхали, и благодаря этому почти ни одна ласточка не чувствовала усталости.

Наконец вдали показалось море.

— Остановиться! — послышался приказ. Многие хотели было, не останавливаясь, лететь дальше, но вожаки не допустили этого: крылья требовали отдыха и нуждались в подкреплении молитвой.

Вожаки осматривали и опрашивали свою стаю. У кого был хоть маленький ушиб, или слегка помятое крыло, или какая-нибудь болезнь, должны были заявить об этом. Остальные будут их ждать, пока они не поправятся.

Одни заявили о своих недугах; другие, не обратив внимания на пустяки, промолчали, хотя в дороге и пустяк мог кончиться плохо. Иные ласточки были в другом непослушны: когда они видели вокруг себя много мошкары, они не могли удержаться и хватали одну мошку за другой.

Предостережение мудрых ласточек, что только те будут в состоянии перелететь через море, кто может обуздать себя и свои желания, не помогало: оно влетало у них в одно ухо и в другое вылетало.

За те немногие дни, что они отдыхали на берегу моря, похотливые ласточки так растол, стели и обленились, что, где бы они ни садились, они тотчас засыпали, а если они ещё не дремали, то непременно косились на мошкару. На самых людных молитвенных собраниях они спали, и даже когда все пели, голосов их не было слышно, а если они и пели с другими, то все их мольбы касались только мошкары.

— Итак, во имя нашего Творца, летим дальше! — пронеслось по стае. И тысячи голосов снова закричали:

— Прощай, Африка! Храни тебя Бог! Прощай! Мы летим за море домой!

— До-о-мо-о-ой! — раскатилось эхо.

И вот, те глупыши, которые ещё недавно на собрании у реки думали, что море — пустяк, скоро убедились в том, что море большое. Они долго летели и нигде не видели ничего, кроме воды без конца и края.

Ноги и крылышки уставали, головки начинали опускаться, глаза искали, ах, как жадно они искали места для отдыха, но вожаки кричали только одно:

— Лететь, лететь!

Те, которые на берегу промолчали про свои ушибы и помятые крылья, падали теперь одна за другой в глубокую воду. Если, случалось, падала здоровая ласточка, вода короткое время несла её, а потом птица подымалась и летела с новою силою. Слабые же не могли вспорхнуть, они погружались в воду и тонули.

Те же, которые съели много мошек, стали отставать, сначала немного, а потом всё более и более. Силы изменяли им.