Д. Бинхам - Клайв Льюис и его сказки

Школа была построена, чтобы ирландские мальчишки могли получать серьезное образование, не пересекая Ирландское море. Там постоянно кипела какая‑то работа, кто‑то приходил,. кто‑то уходил. Джек сравнивал свою школу с шумным многолюдным вокзалом. Он попал в Кэмпбелловский колледж в возрасте двенадцати лет. К сожалению, здесь много дрались. Мальчишки заключали пари об исходе поединков, которые сопровождались воплями и криками болельщиков. Над младшими учениками здесь нередко издевались.

«Держи его!» — Ватага ребят подхватила Джека под руки и потащила по коридорам в темную комнату. Там уже томились другие мальчишки, ставшие жертвой набега.

«Наклонись!» — звучал приказ, и пленники, получая пинок, словно растворялись в воздухе.

Дошла очередь и до Джека. «Теперь ты», — услышал он и тут же почувствовал, что падает в провал в стене. Он оказался в угольном погребе. Сверху доносилось радостное ликование захватчиков. Спустя некоторое время, грязного и усталого, Джека отпустили.

И все же это было лучше тюрьмы Старикана! Джек не так уж страдал от школьных забияк. У него появился пре красный учитель английской литературы по прозвищу Окти. Он открыл мальчику мир поэзии, любовь к которой тот сохранил на всю жизнь. Окти не мог предположить, что его двенадцатилетний ученик в один прекрасный день станет известным христианским писателем, чьи книги разойдутся по всему свету. Сколько людей после их прочтения обратится к Христу! Но все это было еще впереди. А пока Джек распахнул свое сердце навстречу красоте и силе поэзии. Шла осень 1910 года, листья, медленно кружась, падали на аллеи Кэмпбелловского колледжа.

Окти, чье имя в действительности было Д. А. Макнейлл, оказал огромное влияние на своего ученика.

В середине первой четверти Джек заболел, и отец забрал его домой на шесть недель. Это были замечательные дни в жизни Джека! Он очень сблизился с отцом. Мальчик много читал, писал, испытывая при этом истинное наслаждение. Отец почти не бывал дома. «Маленький Лужок» с его большими пустыми безмолвными комнатами казался Джеку «освежающей ванной после многоголосого шума Кэмпбелла».

В Белфасте готовились к Рождеству. Об этом свидетельствовали яркие огни и чудесные подарки под сотнями рождественских елок. Это время в «Маленьком лужке» всегда было радостным и веселым.

Никто в семье не знал о нависшей над Европой войне, которая каждый день будет уносить на Западном фронте 2 533 человек убитыми, 9121 ранеными и 1164 пропавшими без вести. Британской армии предстояло переместиться в темные землянки и траншеи, прорытые во фрикуртских известняках и ла- басской глине.

«Жизнь — череда занятий и каникул, пока не закончишь школу. А потом работа, работа, работа до самой смерти» К. С. Льюис в тринадцать лет

«Дай‑ка еще одну сигарету, Уорни», — попросил Джек. Ему было уже тринадцать. Братья чувствовали себя вполне уверенно, расположившись в уютных креслах ливерпульской гостиницы, где они просматривали журналы в ожидании поезда. Им предстоял путь на юг страны в новую школу. Утомительное морское путешествие из Белфаста осталось позади, и ребята наслаждались свежестью утра и обретенной свободой.

Но вот они сошли с поезда, и вскоре Джек увидел высокое белое здание. Новый директор был полной противоположностью Старикана. Здесь заботились о детях.

«Добро пожаловать в Шербург! — приветствовала прибывших пансионеров школьная воспитательница. — Не сомневаюсь, вам здесь понравится».

Джек действительно был счастлив, во многом благодаря ее заботе и чуткости. Добрая, ласковая женщина всегда подбадривала и утешала своих подопечных. Мальчики были оторваны от родителей, и она ухаживала за ними во время болезни и всячески опекала. Джек, рано потерявший мать, очень привязался к своей воспитательнице.

Но, как ни странно, именно она подорвала у мальчика веру в Бога. Воспитательница беседовала с детьми на разные темы, общаясь с ними как со взрослыми. Она не была христианкой, но стремилась обрести твердую веру. Сильное влияние оказал на нее оккультизм, сама идея возможного общения с духовным миром. Рассказы о спиритизме неожиданно увлекли Джека.

«Мало–помалу, — вспоминал он, — она подточила все основания моей веры… И вскоре я заменил «верую»на «чувствую»; верить было не во что».

В соответствии с новыми убеждениями, Джек решил, что следует верить только тому, что «успокаивает» или «впечатляет». Позднее он осознал, что в его неверии была виновата не только воспитательница. 3а всем этим стоял дьявол, который и увлек его на ложный путь. Именно сатана и собственная греховность Джека заставляли подростка слушать и принимать подобные

представления о жизни.

Под руководством директора шербургской школы, которого прозвали Коротышкой, Джек развивался интеллектуально. Но вместе с тем у него формировалось негативное отношение к миру в целом. Хотя Коротышка давал ему великолепные знания по латыни и английскому языку и Джек считался первым кандидатом на стипендию Мэлвернского колледжа, на душе у него было невесело.

«Жизнь, — говорил он товарищу, — череда занятий и каникул, пока не закончишь школу. А там — работа, работа, работа до самой смерти».

Поразительно, как случай может повлиять на человека и на его отношение к жизни. Джек возненавидел одного учителя, когда тот запретил подавать милостыню нищему, приходившему к воротам школы.

Чуткий, мягкосердечный Джек не мог понять, почему ему не разрешают помогать этому несчастному. Постепенно он стал разочаровываться в людях, замечая их черствость, и дошел до крайней степени пессимизма, усвоив горькую истину: «Все выйдет именно так, как тебе не хочется. То, что нужно выпрямить, непременно согнется, то, что пытаешься согнуть, обязательно выпрямится. Важные узлы окажутся непрочными, а те, что хочешь развязать, — крепкими». Свой зарождающийся атеизм он выразил словами Лукреция: «Если бы Бог создал наш мир, он не был бы столь порочным и несовершенным, каким мы его видим».

В период с 1911 по 1913 годы Джек попал под сильное влияние учителя по прозвищу Щеголь. Это был настоящий «светский лев», наделенный острым умом и чувством юмора. Он приучал ребят следить за своей одеждой и всегда выглядеть модными.

Джек отмечал, что постепенно начал превращаться в сноба. Он стал напомаживать голову маслом, заучил все последние анекдоты, суть которых Щеголь всегда разъяснял. У подростка появилось стремление к блеску, шику, желание вращаться в светских кругах. Впоследствии Джек с горечью вспоминал этот период. Щеголь сумел убить в нем «детские наивные, далекие от эгоизма черты», которыми обладал мальчик. Теперь же все шло в согласии с честолюбивыми замыслами Джека. Ему хотелось одного: стать «самоуверенным щеголем и снобом».

Джек всерьез увлекся своей учительницей танцев. Постепенно взрослея, он уже не мог с христианской верой противостоять «острым стрелам лукавого». Джек утратил веру в любящего Небесного Отца, Который всегда рядом, чтобы защитить и утешить. Огромный мир представлялся ему опасным и

недружелюбным.

«Давай сходим в «Империал»», — предложил Уоррен, когда в конце семестра братья снова оказались в Ливерпуле. До отплытия белфастского парома было еще достаточно времени.

Они, как обычно, поужинали в ресторане вареными яйцами и чаем. Уоррена всегда тянуло в театр «Империал», с его обилием развлекательных песен и комических номеров.

«Я что‑то не люблю эти шоу, — заметил Джек. — Терпеть не могу плохую игру, когда шутки комиков глупы и неостроумны».

В субботние вечера отец ребят нередко наведывался на белфастский ипподром, и во время каникул мальчики ездили вместе с ним. Джеку нравились скачки, но еще больше манили его домашние пирожки, приготовленные кухаркой Анни Стрехен. Всякий, кто знаком с ирландской кухней, поймет его нетерпеливое ожидание ужина!

Незадолго до окончания шербургской школы Джеку попался в руки литературный журнал. Его внимание привлек заголовок «Зигфрид и сумерки богов».

В тот миг, по словам Джека, «мир перевернулся». Ничего не зная о самой книге, он был потрясен иллюстрациями к древней скандинавской саге. Их автором был художник Артур Рекхем. Внезапно на Джека повеяло суровое дыхание «настоящего Севера», бескрайних просторов далеких неосвоенных земель. Воображение уносило его к пустынным холодным берегам, лежащим за Атлантикой, и к долгим сумеркам северного лета. Ведь даже на Шетландских островах в летнюю ночь можно читать газету прямо в саду! Словно кто‑то невидимый звал его издалека. Джек полюбил музыку Вагнера, в особенности ту, в которой композитор увековечил древние легенды о прославленном герое Зигфриде. Он купил записи четырех опер Вагнера и, вдохновленный, написал большую поэму о Зигфриде в четырех частях.

Как‑то летом Уоррен и Джек гостили у своего кузена в небольшом предместье Дублина. Местечко называлось Дандрам.