Стивен Роузен - Реинкарнация в мировых религиях

Платон описывал существование в этом мире как метазию, «переходное состояние», «положение между». Для него живые существа — это соединение материи и духа, это вспышка вечности, пойманная в сети времени, это частица знания, растворяющаяся в океане невежества, это блаженное существо, захваченное миром боли и безумия. Течения восточной мысли в большинстве своем согласны с этой точкой зрения. Так, согласно древнеиндийской ведической литературе, живые существа по сути своей духовны. Они рождаются в материальном мире вследствие множества своих еле уловимых желаний. Такие воплощенные души на санскрите называются татастха-шакти. Слово тата обозначает прибрежную зону, отделяющую сушу от моря. Иногда вода затопляет землю, а иногда — отступает. Живые существа в этом мире иногда предают забвению свою истинную природу, а иногда осознают ее.

Может ли кто-либо доказать, что мы — духовные сущности, что мы — вечные души, временно пребывающие в материальном теле? Некоторые люди интуитивно чувствуют, что ответ на вопрос, возможно, следует искать в аналогии с субатомными (элементарными) частицами: их существование подтверждается создаваемым вокруг них полем. Другими словами, хотя элементарные частицы и не видны, мы знаем об их существовании по производимым ими эффектам. Точно так же существование души можно установить путем детального анализа материальных элементов. В Индии такой анализ известен как философия санкхья; она представляет собой древнюю, но высокоточную науку. Другие люди полагают, что эмпирические способы непосредственного восприятия не подходят для наблюдения за едва уловимыми явлениями и требуют более чувствительных приспособлений. В своем неопубликованном эссе «Вера в будущую жизнь» Дж. Пол Вильяме из колледжа Холиоук задается вопросом:

«Тот факт, что у нас нет непосредственного знания о душе, которая не существует вне тела... не должен приводить нас к заключению, что [души] не существует вообще. Типичная реакция материалистов на такого рода заявления сводится к их призыву придерживаться достоверных фактов. Но сам ученый-материалист, безусловно, не ограничивается только результатами непосредственного опыта. Рамки нашего опыта настолько узки, что если бы мы не позволяли нашему мышлению выходить за их пределы, человеческая мысль оказалась бы ничтожной. Неужели кто-то когда-то смог почувствовать атом или электрон? Вся концепция строения атома является умозрительной; ее принимают, потому что она согласуется с представлением о соединении элементов, потому что она дает объяснение специфическим меткам, которые в определенных условиях появляются на фотопластинках. И тем не менее, мы не обвиняем физиков в иррациональности, когда они говорят, что твердое вещество, например, камень состоит на самом деле из мельчайших солнечных систем, в которых электроны с невероятной скоростью вращаются вокруг протонов. Пусть никто не думает, что достиг совершенной способности мыслить, если он признает основанную на умозаключениях логику в физике, но отрицает ее в теологии»[10].

Умозаключительные доводы не являются исключительными для науки; они служат основным инструментом точных наук и составляют часть нашей повседневной жизни. Мы никогда не видели сердец любящих нас людей, но у нас нет сомнения в том, что они существуют. Мы никогда не видели наших предков, но наше существование является достаточным доказательством того, что они когда-то жили. Возможно, специфические особенности невидимой души, вдохнувшей жизнь и в наше собственное тело, делают ее еще более труднодоступной для восприятия, чем протон. Какое же более ошеломляющее открытие можем мы совершить, чем узнать о собственном бессмертии?

В конечном счете, во что бы мы ни верили, что-то отделяет живые существа от неживой материи. В жизни что-то присутствует, чего нет в смерти. Во время смерти физические и химические компоненты тела остаются на месте: сердце, мозг, скелет и все химические вещества, присутствующие в живом теле; но что-то еще, другое, что-то «нефизическое» покидает его. Как бы вы ни предпочитали ее называть, именно эта нефизическая жизненная сила отличает живое тело от инертной химической оболочки.

Что мы знаем об этой уникальной составляющей, которая заполняет собой тело? Нам известно, что классическая наука отрицает ее вместе с религиозной догмой, по крайней мере, в случае, когда речь идет о «душе»; и тем не менее, мы знаем, что религии, за небольшим исключением, на протяжении веков признавали ее. Желая подобрать термин, приемлемый как для классической науки, так и для религии, мы будем говорить «сознание», так как наука изучает сознание, по крайней мере, как потенциальную нематериальную силу, находящуюся внутри тела, а религия понимает сознание как синоним, или, по меньшей мере, как признак души.

Сознание — наиболее фундаментальная часть человеческого существа, нет ничего более сокровенного или более непосредственного. Каждое чувственное впечатление — как, например, взгляд на эту страницу — что-то для нас означает, потому что мы обладаем сознанием. Стул не имеет никаких чувственных впечатлений, он не обладает сознанием, у него нет души. Но я чувствую, я есть, я обладаю душой. Или же я есть душа? У меня есть душа или у меня есть тело? Кто я: душа или тело?

Древние священные писания, особенно индийские, упрощают фундаментальные онтологические вопросы. Например, в некоторых классических школах, относящихся к традиции Веданты, существует элементарное упражнение, в котором ставятся приблизительно такие вопросы: Могу ли я сознавать свое тело? Могу ли я сознавать свою руку? Ноги? Лицо? Сердце? Ум? Да, я могу сознавать любую часть своего тела, испытывать ее наслаждение или боль.

А может ли тело само себя сознавать? Немедленно последует ответ: нет. Мое тело не может себя сознавать. Скорее, я сознаю мое тело. Это простое размышление о природе сознания проясняет различие между телом и «я», живым существом, сознающим тело.

Чтобы пояснить эту мысль, допустим, что мы не знаем, сознает ли себя тело. Мы этого не знаем, поскольку мы не являемся телом. Я не могу сказать точно, сознает ли себя палец, мозг или грудная клетка, например.

Сами они тоже не могут рассказать мне о своем (предположительном) восприятии, потому что никто из них не обладает собственным «я», личностью. Они, по крайней мере, эмпирически, бессознательны. Поэтому в текстах Веданты дается заключение, что сознание — это личность, а личность — это сознание.

Ведические пророки усматривают разнообразные подтексты в этом заключении, последнее же, в свою очередь, позволяет воспользоваться другими простыми упражнениями на развитие понимания. Мой палец — это не личность. Ни моя нога, ни нос, ни ухо, ни мозг, ни все мое тело целиком — не личность. Эти облачения «я» не могут сказать мне, кто я или кто они такие — будь они по отдельности или все вместе, потому что никто из них не есть «я», личность. Ни одна из этих частей тела не обладает личным опытом. Это я приобретаю опыт с их помощью. Следовательно, можно сделать вывод, что они отличаются от личности в теле, которая переживает опыт, то есть не являются мной — обладателем сознания. Современные учителя Веданты часто отмечают, что разница между телом и «я» нашла отражение даже в языке, поскольку сама форма притяжательного местоимения свидетельствует, что я отличаюсь от моего тела.

Мы можем понять эту разницу между телом и «я» на повседневном опыте. Например, если что-то касается моей руки, то с эмпирической точки зрения неверно будет считать, что моя рука осознает определенное раздражение. Если я задумаюсь над этим, то смогу заключить, что именно я являюсь тем, кто через руку и процесс идентификации осознает, что руки что-то коснулось. Основное «я», если угодно, использует мозг, чтобы обработать сигналы от нервной системы, и тем самым осуществляет контроль над работой тела.

Согласно тому же процессу идентификации человек может заявить, что, например, он голоден, хотя на самом деле именно желудок, а не человек требует пищи. Понятие «быть голодным» означает, что «я», личность, осознаю сокращения моего желудка. Однако если желудок находится под местным наркозом, тогда процесс самоидентификации с помощью желудка временно нарушается, и я перестаю осознавать его сокращения. Другими словами, «я» уже не будет испытывать голода, хотя телу, конечно, по-прежнему будет требоваться пища. В данном случае «личность» — это в действительности мозг и его условные ответы окружающему миру; высшее «я» совершенно равнодушно к восприятиям такого рода и, в конечном счете, не подвержено им.

Непосредственный опыт, умозаключения, логика, религиозное верование и эмпирические наблюдения — всё сходится на том, что внутри тела существует некая энергия сознания. Эта энергия сознания является тем, кто обдумывает мысли и испытывает чувства. Тело — это инструмент; а сознательная энергия — игрок на этом инструменте. Я являюсь мозгом или нервной системой не больше, чем гитарист является гитарой, на которой он играет. Как музыка у музыканта возникает с помощью музыкального инструмента, так я, мыслитель, произвожу мысли с помощью мыслительного инструмента — мозга.