Сергий (Четвериков) - Молдавский старец Паисий Величковский. Его жизнь, учение и влияние на православное монашество

Особенною торжественностью отличались годичные диспуты. Председательствовал на них сам митрополит, присутствовали на них знатнейшие лица города. Приводим интересное описание одного из таких диспутов, происходившего в сороковых годах XVIII столетия, т. е. почти в то самое время, когда в академии учился П. Величковский.

"В день назначенный для диспута, все знатнейшие сановники Киева и все окрестные помещики, съехавшиеся в город для того торжества, отправились рано утром в Лавру, где еще с вечера находился митрополит. Часов в девять утра из Лавры тронулся торжественный поезд по направлению к Подолу. Митрополит ехал в карете, запряженной восьмеркой лошадей. Поезд был так длинен, что когда голова его показалась на спуске Александровской горы, то хвост еще находился около Лавры. В эту минуту на всех колокольнях Подола раздался колокольный звон, и карета митрополита медленно приблизилась к Братскому монастырю, окруженному цеховыми значками и бесчисленным множеством народа, занимавшему всю площадь и академический двор. На больших воротах Братского монастыря красовался большой, вычурно разукрашенный лист, извещавший Киевлян о времени и предмете ученого диспута. Как только карета митрополита остановилась у Святых ворот, звон на братской колокольне прекратился и тотчас же умолк звон и по всем остальным церквам. Но в тот же самый момент раздался громкий концерт двух академических хоров, расположившихся в Святых воротах монастыря, и один из студентов приветствовал митрополита речью. Митрополит следовал в залу, предшествуемый певчими, а на обширной галерее главного корпуса академический оркестр гремел встречный марш. Когда митрополит дошел до середины залы музыка смолкла, и певчие уже поместившиеся на хорах запели: "Царю небесный". Вслед за тем начались приветствия на разных языках в стихах и прозе, а между тем постепенно прибывали остальные участники торжества и наполняли залу. Когда митрополит и знатнейшие гости заняли свои места, префект поднес им разрисованные тезисы предстоящего диспута. Вот некоторые из этих тезисов: По философии: а) "Цель философии — доставление человеку возможного счастья на земле, познание истины и усовершенствование человека в добродетели". По логике: "Предмет логики — существенный: настроить деятельность рассудка; формальный: излагать к тому известные формы". По этике: а) "Этика — есть наука, которая имеет предметом своим деятельность воли, направленной к нравственному добру, б) дикие звери не действуют с определенной целью, в) кто выходит на дуэль, тот не доказывает этим никакой доблести, г) Нет никакой знакомой причины, по которой бы человек мог лишить себя жизни". По физике: "Разумная душа творится и входит в человека от самого Бога и по существу своему бессмертна". По метафизике: а) "метафизика есть наука, предметом которой служит естество чуждое всего материального, б) Бог есть существо, существующее само по себе: но бытие Его усматривается из явлений".

Эти тезисы, гласила программа, под руководством профессора Казачинского, в Киевской православной Могило-Заборовской Академии будет защищать А.А.З.З., а возражать будет один из отличнейших слушателей философии Василий Думницкий. В виду обширности программы она не могла быть выполнена целиком и по указанию митрополита было выбрано несколько тезисов. В промежутках между прениями певчие пели концерты и канты, оркестр играл разные пьесы, а ученики низших и средних классов произносили диалоги и стихи. По окончании диспута митрополит и почетнейшие гости удалились в покои ректора Академии, где им предложено было угощение".

Все воспитанники академии делились на две группы. Меньшая проживала в общежитии при академии, большая, к которой принадлежал и Величковский, жила по квартирам вне академии. Воспитанники этой категории большей частью ютились по школам, при приходских храмах. Находясь под наблюдением приходских священников, они помимо своих прямых учебных занятий, обязаны были приучаться к чтению и пению в церкви. Назначенный в каждое такое школьное общежитие сениор ежедневно наряжал в церковь двух учеников по очереди, а где их бывало много, там и трех и четырех, для чтения псалтири, канонов и для пения. В праздничные же дни все живущие в школе воспитанники обязаны были присутствовать в своей приходской церкви, а способные петь — на клиросе. За этот труд школьники получали от церкви отопление и денежную плату, впрочем очень скудную. Сохранилась следующая запись в одной из приходских церквей: "дано школярам "праздникового" на Покров две копейки, в первый день Пасхи дано в школу школярам ради праздника две копейки".

В виду крайней бедности многие школьники в дни великих праздников ходили по домам за сбором подаяния. Жили школяры очень тесно. Иногда им приходилось тесниться в одной комнате вместе с семьей причетника и его учениками из обывательских детей, и тогда только один стол был неприкосновенною собственностью школяров. Неудивительно, что при такой тесноте между школьниками и их хозяевами происходило немало неприятных, а иногда и смешных недоразумений. Но все переносили школяры, лишь бы только не утерять звания воспитанников академии. В каникулярное время, а иногда и в учебное, академисты расходились на кондиции, чуть не по всей Малороссии, продолжая числиться воспитанниками академии. Иные из школяров добывали себе средства пропитания распеванием духовных стихов. Каждый день в обеденное время они ходили по киевским улицам и пред каждым домом у окна или у ворот пели гимны, прося милостыни.

По вечерам они собирались на площади перед собранием торговцев, остававшихся на ночлег около своих лавок, и распевали портесные канты в честь святых угодников, или чудотворных икон, особенно в честь Божией Матери. Музыка и слова этих кантов всегда были сочинением самих студентов. С наступлением летних каникул, когда одни из питомцев академии отправлялись под кров своих родителей и родственников, а бездомные и бесприютные соединялись в странствующие труппы с целью как-нибудь пропитаться до начала учения, эти гимны и канты раздавались по селам и полям всей Украины.

Еще при митрополите Петре Могиле в первой половине 17 века воспитанники коллегии сочиняли и исполняли в лицах драматические представления, изображавшие библейские события. В составлении таких духовных пьес немало потрудился и св. Димитрий, будущий митрополит ростовский. Местом представления обычно служила академическая зала, а иногда открытая поляна в какой-нибудь роще, куда во время так называемых "рекреаций", бывавших раза три в году, отправлялись вместе и учащие и учащиеся.

С особенной торжественностью справлялись в академии некоторые праздники и знаменательные дни. Так в вербную субботу все воспитанники академии вместе с начальством собирались перед вечерней в ограду Софийского собора. Получив благословение митрополита, они с пением стихиры "Днесь благодать Святого Духа нас собра", с вербами в руках направлялись в Подол, где в великой церкви братского монастыря, отправляема была вечерня и говорилось поучение. В большие академические праздники воспитанники стояли за богослужением со свечами в руках, участвуя в большом херувимском выходе. В крестных ходах при погребальных процессиях воспитанники шли по классам, причем на фланге каждого класса шел знаменоносец, в руках которого был значок на древке с изображением Спасителя и Божией Матери в звездах.

В заключение этого краткого очерка академической жизни опишем внешний вид тогдашнего студента академии. Верхнюю одежду студента составляла "кирея", род шинели без капюшона, с откидными рукавами, простиравшаяся до пят. Летом она бывала у богатых из шелковой материи, а у бедных из китайки, а зимою из сукна и по краям обшивалась красным или желтым шнурком в узорах. В зимнюю пору под кирею надевали овчинный кожух, подпоясываемый шелковым или шерстяным кушаком, а в летнюю короткий кафтан из какой-нибудь материи до верха застегиваемый металлическими пуговицами. Штаны у щеголей были красные или голубые, чрезвычайной ширины. Шапка делалась из смушек с каким-нибудь цветным верхом. Сапоги бывали тоже разных цветов: щеголи носили красные или желтые с отворотами, на высоких каблуках, со звенящими подковами.

Таковы были те киевские братские училища, куда привезла Петра Величковского его мать к началу 1735-36 учебного года. Это была школа единственная не только во всей Украине, но и во всей России, не уступавшая по высоте образования лучшим заграничным школам и вместе с тем школа народная, строго православная, истинный народный и православный университет, предмет утешения и гордости украинского народа.

Понятно, что вступить в такую школу было, заветною мечтою и счастьем каждого даровитого и любознательного малороссийского юноши того времени.