А. Амман - А. Амман Путь отцов

Глава VII

Желаю умереть, ибо любовь моя распялась

Князь века сего хочет обольстить меня и разрушить мое желание, устремленное к Богу. Пусть же никто из вас, там находящихся, не помогает ему. Лучше будьте моими, то есть Божьими. Не будьте такими, которые призывают Иисуса Христа, а любят мир. Зависть да не обитает в вас. И если бы даже лично стал я просить вас о другом, не слушайте меня: верьте больше тому, о чем пишу вам теперь. Живой пишу вам, горя желанием умереть. Моя Любовь распялась, и нет во мне огня, любящего вещество, но вода живая, говорящая во мне, взывает мне извнутри: «иди к Отцу». Нет для меня сладости в пище тленной, ни в удовольствиях этой жизни. Хлеба Божия желаю, хлеба небесного, хлеба жизни, который есть плоть Иисуса Христа, Сына Божия, родившегося в последнее время от семени Давида и Авраама. И пития Божия желаю, — крови Его, которая есть любовь нетленная и жизнь вечная.

Глава VIII

Окажите мне помощь свою

Не хочу более жить жизнию человеков. А это исполнится, если вы захотите. Захотите же, прошу вас, чтобы и вы снискали себе благоволение. Кратким письмом прошу вас. Поверьте мне; а Иисус Христос — неложные уста, которыми истинно глаголал Отец, — откроет вам, что я говорю истину. Молитесь о мне, чтобы я достиг. Не по плоти я написал вам это, но по разуму Божию. Если пострадаю, значит, вы возлюбили; если же не удостоюсь, — вы возненавидели меня.

Глава IX

Молитесь за Церковь сирскую

Поминайте в молитве вашей Церковь сирскую: у ней, вместо меня, пастырь теперь Бог. Один Иисус Христос будет епископствовать в ней и любовь ваша. А я стыжусь называться одним из ее членов, ибо недостоин того, как последний из них и как изверг. Но если достигну Бога, то по милости Его буду чем‑нибудь. — Приветствует вас дух мой и любовь Церквей, принимавших меня во имя Иисуса Христа не как прохожего. Ибо даже и те Церкви, которые не находились на пути моего плотского странствования, выходили на встречу мне в город.

Глава Х

Заключение

Пишу вам это из Смирны чрез достоблаженных ефесян. При мне же вместе со многими другими Крок — вожделенное для меня имя. Тех же, которые во славу Божию отправились прежде меня из Сирии в Рим, думаю, вы уже знаете: скажите им, что я близко. Все они достойны Бога и вас: вам надобно во всем успокоить их. — Я написал вам это за девять дней до сентябрьских календ (т. е. 23 августа). Укрепляйтесь до конца в терпении Иисуса Христа. Аминь.

(† около 165)

Из всех христианских философов II века Иустин наиболее знаменит и значим. Такие, как он, способны всколыхнуть самые глубины нашего существа. Человек светский и образованный, он стремился к диалогу между евреями и язычниками. Вся его жизнь — долгий путь к истине. Века, прошедшие с тех пор, лишь увеличили ценность его произведений, написанных с суровой простотой и безыскусностью. Христианство для него не учение, но прежде всего Личность — Слово, воплощенное и распятое во Христе.

В судьбе этого человека, жившего восемнадцать веков назад, нам слышится отзвук наших исканий, наших противоречий, наших упований. Мы видим ею открытую душу, готовность к согласию, способность к диалогу — это обезоруживает и привлекает. Многие его произведения сейчас утеряны, но те, что дошли до нас, дают возможность проникнуть во внутренний мир христианина; они достаточное свидетельство его жизни, начиная с рождения, формирования личности и вплоть до мученической кончины.

ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ ВО II ВЕКЕ

Во времена Иустина философы обладали правом жительства в Риме. Победоносный в военном отношении Рим зависел от культурных и религиозных движений Востока. Властители умов из Азии преподают в Риме, римляне увлечены греческой философией и религиозными мистериями. Рим поглотил империи, теперь настало время принять чужих богов в свой пантеон.

Пресытившись религией бездушной и лишенной поэзии, римляне обращаются к философам. Философия становится духовной школой мира и покоя, а философ, направляющий сознание, — духовным наставником и руководителем. Сам император Марк Аврелий драпируется в тогу стоика–моралиста.

Когда Иустин обратился ко Христу, в Церкви был полный разброд. Человек, пришедший извне, язычник из Рима или Ефеса, с большим трудом мог распознать Церковь Христа среди многочисленных сект, расплодившихся вокруг нее. Лжепроповедники множили число общин, противостоящих Церкви. Как отличить зерна от плевел? Тогдашнего язычника, как и сегодняшнего неверующего, такое обилие сект, взывающих ко Христу, не могло не застать врасплох.

ХРИСТИАНСКАЯ СРЕДА

Внутренняя жизнь Церкви еще не сформирована. Традиция только зарождается. Иустин мог знать людей, видевших апостолов Петра и Павла. В Ефесе он, конечно, встречал и тех, кому довелось слышать Иоанна Тайновидца. Сто лет отделяет Иустина от жизни Иисуса — это примерно столько же. сколько от нас до эпохи, скажем, Виктора Гюго.

Иустин вступает в молодую христианскую Церковь с горячей и заразительной верой, которая рвется выразить себя. Мысль Иустина раскрывает его собственную историю; его обращение это и есть его главный довод, его труды отстаивают сделанный им выбор, обретенную им веру.

В эпоху Иустина к Церкви потянулся культурный слой населения: философы и знатные женщины хотят креститься и освобождают своих носильщиков и рабов. Распространение христианства вызывает насмешки языческих писателей и клеветнические толки. На это христиане отвечают всей молодой пылкостью своей веры. «Главное — жизнь, а не литература», — говорит Минуций Феликс. «Действия, а не слова», — вторит ему Иустин.

Настали благоприятные времена для распространения Евангелия. В помеху этому распускаются разные вздорные слухи, на которые так падок легковерный люд. Христиан обвиняют в поклонении ослиной голове, в оргиях и в участии в празднествах людоедов, философы и велеречивые ораторы стараются опорочить опасных соперников.

Не следует объяснять враждебность к проповеди Евангелия только чьими‑то злыми кознями. Во II веке, как и во все другие периоды история религии, противодействие питается предрассудками, стереотипами мышления, невежеством и недоразумениями, — их‑то христианские писатели и старались развеять, чтобы стал возможным контакт между верой и мыслью, между Церковью и миром. Человеком, стремившимся к такому диалогу, был Иустин. Одно из его главных произведений так и называется, «Диалог с Трифоном иудеем».

ЧЕЛОВЕК

Действительно, мало кто был лучше подготовлен к этому, чем Иустин. Он исследовал философскую мысль, находил ей применение в жизни, он ее любил, знал все ее перепутья, он всегда искал истину, чтобы жить ею. Упорный труд, путешествия, невзгоды — все торило дорогу познания. Путь его отмечен анализом и доказательствами, которым можно доверять. Вот почему этот философ, живший в середине второго века, ближе нам, чем многие современные мыслители. «Иустин, сын Приска, внук Вакхия, уроженцев Флавия Неаполя в Сирии Палестинской» — такими словами представляет Иустин себя самого на первой странице своей «Апологии». Он родился в сердце Галилеи, в Наблусе, римском и языческом городе, построенном на месте древнего Сихема, недалеко от колодца Иаковлева, где Иисус открыл самаритянке новую веру. Наблус был по тем представлениям городом современным. Там цвели гранатовые и лимонные деревья; он зажат между гребнем горы и двумя холмами на полдороге между плодородной Галилеей и Иерусалимом.

Родители Иустина — зажиточные колонисты скорее латинского, чем греческого происхождения; отсюда, должно быть, благородство его характера, вкус к исторической точности, но отсюда же и слабость логического мышления. Иустин не обладал гибкостью греков, способностью к изощрениям диалектики. Он общался с евреями и самаритянами.

ФИЛОСОФ

По природе благородный, преданный абсолютной истине, уже в молодости он увлекся философией в том смысле, какой придавали ей в ту эпоху: не дилетантские спекуляции, но поиски мудрости и истины, приближающие к Богу. Философия вела его шаг за шагом к порогу веры. В «Диалоге с Трифоном» Иустин обозначил длинный путь своих исканий (без этого было бы невозможно отделить «литературу» в его текстах от автобиографических описаний). В Наплузе он берет уроки сначала у стоика, затем у ученика Аристотеля, которого он в скором времени покидает, чтобы перейти к последователям Платона. Он простодушно надеется, что философия Платона позволит ему «сразу увидеть Бога».

Как‑то на пустынном берегу моря, мучительно размышляя о возможности лицезреть Бога, Иустин встречает таинственного старца и тот развеивает его иллюзии и открывает ему, что человеческая душа не может достичь Бога, уповая лишь на свои собственные силы; только христианство есть истинная философия, содержащая в себе все частные истины: «Платон предрасполагает к христианству», — скажет позднее Паскаль.