Элиэзе Беркович - Вера после Катастрофы

В те времена среди многих христиан было распространено мнение, что евреи получают по заслугам. Лучше всех это выразил папский нунций в Словакии. Осенью 1944 года Вайсмандель вместе со своей семьей и сотнями других евреев оказался в пересыльном лагере перед отправкой в Освенцим. Вайсмандель сбежал, и ему удалось добраться до резиденции папского нунция. Он описал его преосвященству условия, в которых жили люди в лагере, и попросил представителя Ватикана немедленно вмешаться в планы Тиссо. Нунций ответил: "Сегодня воскресенье. Ни я, ни отец Тиссо не занимаемся в святой для нас день будничными делами". Когда потрясенный Вайсмандель сказал, что смерть детей отнюдь не будничное дело, священник заявил: "Не существует невинных еврейских детей. Все евреи виновны. Вы должны умереть. Это наказание за ваш грех"[19]. (убийство Иисуса. — Э.Б.).

Итак, Гитлер считал, что "евреи виновны" по расовым соображениям, архиепископ и папский нунций — по религиозным. На практике все сводилось к одному: убийствам. Да, не все христиане так думали. Но многие высокопоставленные сановники церкви разделяли эти убеждения и способствовали тому, что "божьи слуги" превратились в активных пособников злодеев.

Арнольд Дж. Тойнби так характеризует значение нацистской Германии в своей книге "История о истории": "С тех пор, как в эпоху постэллинистического междувластия сформировачась юная западная цивилизация, немецкая нация играла в ней центральную роль, вне зависимости от того, принесла она миру благо или зло. Эта нация не могла одна совершить все эти вопиющие преступления, если бы такие же наклонности не были заложены в других, негерманских народах, пусть и в потенции. Немецкая душа в двадцатом веке — одно из тех кривых зеркал, в котором другой находит карикатурно преувеличенные черты собственного характера. И если нацистская Германия была чудовищем, значит и западная цивилизация была Франкенштейном, повинным в создании этого немецкого чудовища"[20].

В какой степени нацистская Германия связана с западной цивилизацией хорошо видно из отношения Запада к геноциду еврейского народа. "Беспристрастность" и молчаливое одобрение оказались возможны только потому, что преступление зрело в душах других народов. Вина Германии — это вина Запада. Моральное падение Германии — это моральное падение Запада. В Катастрофе не только погибли шесть миллионов евреев. Христианская цивилизация потеряла всякое уважение в мире. Теперь, после газовых камер и крематориев, есть только одна возможность: из духовных руин западного мира должно подняться что-то совершенно новое, иначе в нашем ядерном веке у человека нет никакой надежды.

Ясно, что западная цивилизация — это в основном христианская цивилизация. С духовной точки зрения Катастрофа — скорее крах христианства чем еврейства. Не приходится сомневаться, что без вековечной ненависти, проклятий, унижений, преследований, которые обрушивались на еврейский народ в христианских странах, Катастрофа не была бы возможна. Такие громадные ресурсы ненависти просто не могли накопиться в первоначально небольшой группе нацистов. Гитлер был прав, когда на встрече с двумя представителями высшего духовенства в апреле 1933 года объявил, что "он всего лишь хочет более эффективно осуществить то, чего так долго добивалась церковь". Он утверждал, что, преследуя евреев, "служит общему делу"[21]. И трудно было ему возразить.

Нам, евреям, совершенно неинтересен волнующий христиан вопрос о том, кто казнил Иисуса. Очень многих хороших людей убивали на протяжении истории. Сотни тысяч благороднейших, невинных людей погибли в христианских странах. Но Иисус был для христиан Богом. Что ж, каждый может верить в своих богов. Но довольно нагло требовать, чтобы все народы верили в христианского бога. Навязывать другим свои догмы — варварство. Преследовать людей за то, что они осмеливаются иметь другую веру, — жестоко. Не существует убеждений, которыми оправдывают бесчеловечность. Обвинение в убийстве Христа — позор христианства. Он не смоется до тех пор, пока церковь полностью не снимет свои обвинения.

Был один святой христианин, который понимал это, — папа Иоанн XXIII. Перед смертью он составил молитву для чтения во всех католических церквах. Он назвал ее "Акт раскаяния": "Мы сознаем теперь, что многие века были слепы, что не видели красоты избранного Тобой народа, не узнавали в нем наших братьев. Мы понимаем, что клеймо Каина стоит на наших лбах. На протяжении веков наш брат Авель лежал в крови, которую мы проливали, источал слезы, которые мы вызывали, забывая о Твоей любви. Прости нас за то, что мы проклинали евреев. Прости нас за то, что мы второй раз распяли Тебя в их лице. Мы не ведали, что творили".

Папа Иоанн XXIII умер прежде чем успел ввести эту молитву в литургию. Она закопана теперь в архивах Ватикана. В тот день, когда ее станут читать с амвонов, появится надежда на духовное исцеление христианства.

Когда в конце второй мировой войны народы вынуждены были признать, что свершилось величайшее преступление в истории человечества, никто не мог представить, что через десять — двадцать лет сами жертвы будут обвинены в своей гибели. Это невероятно, но упреки еврейским мученикам звучат порой громче, чем осуждение нацистов. Многим гораздо приятнее считать, что жертвы виноваты сами; таким образом частично снимается вина со слишком легко поддавшейся фашистам Европы. "Они шли как овцы на заклание! Они даже не сопротивлялись, а ведь их были миллионы! Вместо этого по наущению своих вождей они даже помогали врагам уничтожать себя". Разве такая характеристика евреев справедлива, если вспомнить, что всего лишь через несколько лет после Освенцима маленькая, плохо вооруженная и обученная израильская армия победила армии нескольких арабских государств? Казалось, в свете этих событий басня о "трусости" евреев должна выглядеть смехотворной. Но психологическая потребность в "теории вины" столь велика, что была создана версия о двух типах евреев: трусливом еврее диаспоры и героическом еврее Израиля.

Израильский писатель К.Шабтай, прошедший концентрационные лагеря, убедительно доказывает в своем эссе[22], насколько необоснованна эта, с позволения сказать, гипотеза. Он пишет о храбрости еврейских партизан, о воинах-евреях, с большой отвагой сражавшихся в рядах Красной Армии. Там были евреи из Вильно и Ковно, Киева и Белостока, многие из которых бежали из гетто и концентрационных лагерей. Так называемая Литовекая дивизия, организованная русскими в 1941 году, на 85 процентов состояла из литовских евреев, бежавших от нацистов. Они дрались особенно доблестно, большинство пали в боях.

Те, кто выжил в лагерях, измученные физически, шли на все, чтобы добраться до Эрец-Исраэль. Они не страшились ни британского флота, ни арабских пуль. Эти люди стали героями "Алии бет", нелегальной иммиграции в Израиль. Они немедленно включились в борьбу за независимость Израиля и воевали не менее отважно, чем их братья-сабры[23].

Гипотеза о двух типах евреев не выдерживает критики. Те же евреи, которые в гетто и лагерях шли на смерть, "как овцы на заклание", оказались смелыми, находчивыми и мужественными как только очутились вне досягаемости железных лап фашистского чудовища. Сказка о двух типах евреев — это попытка уйти от ответа. Шабтай правильно отмечает, что настоящая проблема в том, почему в одной ситуации те же люди шли на смерть почти без сопротивления, тогда как в другой они проявляли чудеса храбрости и героизма. Чтобы понять, почему евреи Европы не могли бороться за свои жизни, нужно сравнить их поведение с поведением неевреев в аналогичной ситуации. Факты, приводимые Шабтаем, чрезвычайно убедительны. В немецких лагерях кроме евреев находились около пяти миллионов представителей других национальностей. Тем не менее, и в их среде практически не было восстаний и случаев самозащиты. Правда, условия в лагерях, где содержались неевреи, были не столь ужасны, как в лагерях смерти для евреев. Но и они были достаточно унизительны и бесчеловечны для того, чтобы люди с чувством собственного достоинства не могли их терпеть. Шабтай цитирует отчет Третьей американской армии, описывающий концентрационный лагерь Флоссенбург как "фабрику смерти". Голод, издевательства, отсутствие медицинского обслуживания, страшный холод доводили узников до самоубийства. "Заключенных убивали по прихоти убийцы. Все это происходило с неевреями", — пишет Шабтай. И все же они не восставали, они "шли на смерть как овцы".

Самое яркое подтверждение слов Шабтая — судьба советских военнопленных, погибших в немецких лагерях. Пятьдесят тысяч советских солдат похоронены в братской могиле в Берген-Бельзене. Все они кончили жизнь так же, как еврейские мученики. Шабтай цитирует письмо Альфреда Розенберга, датированное 28 февраля 1942 года, Вильгельму Кейтелю, начальнику немецкого генерального штаба: "Из трех миллионов трехсот тысяч русских военнопленных остались лишь несколько сот тысяч, пригодных к работе. Большинство из них погибли от голода или замерзли. Еще тысячи умерли от тифа. Часто пленных расстреливали на глазах у потрясенного гражданского населения, и их тела оставались на дорогах. Это делали тогда, когда у заключенных не было сил идти".