Иларион Алфеев - Православие. Тома I и II

   Русская церковная музыка XIX века оказала существенное влияние на литургическое творчество болгарских композиторов, включая А. Бадева (1860—1908), Е. Манолова (1860—1902), Д. Христова и П. Динева (1889—1980). Для их произведений характерно сочетание европейской музыкальной стилистики с использованием традиционных болгарских мелодий. Некоторые произведения этих композиторов получили известность за пределами Болгарии и вошли в певческий обиход Русской Церкви (в частности, «Достойно есть» и другие песнопения П. Динева).

Наш обзор православной церковной музыки был бы неполным, если бы мы ограничились хоровым пением и не сказали ничего о колокольном звоне — единственном роде инструментальной музыки, который не только дозволяется Православной Церковью, но и является важной составляющей православного богослужения.

   Типикон неоднократно упоминает о созыве на богослужение при помощи колоколов. 9–я глава Типикона называется «О еже како подобает знаменати на всяк день». Здесь говорится: «Пред вечером мало, кандиловжигатель взем благословение от настоятеля, знаменует в кампан»[288]. Изложение чина малой вечерни в 1–й главе Типикона начинается словами: «Прежде солнечнаго захождения дне субботнаго, приходит параекклисиарх, сиречь кандиловжигатель, к предстоятелю, и творит поклонение ему, знаменуя пришествием своим время клепания. И взем благословение, изшед клеплет в малый кампан»[289]. Описание рождественской службы сопровождается следующими указаниями: «При часе 7–м дне ударяет в великий кампан, и во вся тяжкая»; «о часе 10–м нощи бывает благовест, и потом трезвон во вся кампаны»[290]. На Богоявление параекклисиарх, согласно Типикону, «ударяет в великое и во вся тяжкая»[291]; а на Пасху «исходит и ударяет в великое и клеплет довольно»[292], после чего «ударяют во вся кампаны и тяжкая и клеплют довольно»[293].

   Термин «кампан» латинского происхождения и означает собственно «колокол». Термины же «великое» и «тяжкая» относятся к другому музыкальному инструменту, по–славянски называемому «клепалом» (глагол «клепати» означает «стучать», «указывать», «созывать»), или «билом» (от глагола «бити» — ударять). Этим термином обозначался ударный сигнальный инструмент из металла, камня или дерева, использовавшийся для созыва на богослужение.

   Практика созыва на богослужение при помощи била (греч. ση᾿ μαντρον, от σημαι᾿ νω — давать знак) существовала на христианском Востоке уже в IV веке: о ней упоминается в Уставе Пахомия Великого, у Иоанна Кассиана Римлянина, в ««Лавсаике» Палладия Еленопольского и в ряде других источников. Деревянное било до настоящего времени используется в греческих монастырях (в частности, на Афоне) для созыва монахов на богослужение. Различают великое ударение в деревянное било (брус длиной 2—4 метра, шириной от 10 до 90 см и толщиной 4—7 см), малое ударение в деревянное било (брус меньших размеров) и медное или железное ударение (при котором используется металлический брус — «железо»)[294].

   Деревянное било на Востоке нередко обозначалось словом ξυ᾿ λον («дерево»), а на Западе — термином lignum sacrum (букв, «священное дерево»). Не позднее VII века, наряду с билом, на Западе появляются колокола, которые постепенно вытесняют било из употребления. В Византии колокола появляются несколько позднее, однако в течение долгого времени их воспринимают либо как языческий атрибут, либо как чисто латинский обычай. В XII веке патриарх Феодор Вальсамон пишет: «У латинян, злостно отделившихся от нас и под действием сатаны огрубевших сердцами… существует другой обычай созывать народ в храмы. Ибо они употребляют один знак, разумею — кампан, который так называется от слова «кампос»«[295]. В последующие столетия к колоколам в Византии перестали относиться как к латинскому обычаю, однако во всеобщее употребление они так и не вошли; удары в деревянные и железные била оставались более распространенным способом созыва на богослужение.

   В славянских странах, напротив, колокола появляются довольно рано. Уже в середине X века арабский писатель Аль–Масуди указывает на различие между греками, находившимися под арабским владычеством, и славянами в использовании музыкальных инструментов для созыва на богослужение: «Славяне разделяются на многие народы; некоторые из них суть христиане… Они имеют многие города, а также церкви, где навешивают колокола, в которые ударяют молотком, подобно тому как у нас христиане ударяют деревянной колотушкой по доске»[296].

   Первые упоминания о колоколах на Руси встречаются в летописях начиная с XI века. По словам современного исследователя, «обычай звонить в колокола пришел на Русь с Запада, где существовал культ колоколов, где искусство колокольного литья считалось священной профессией, где колокола крестили, давали им личные имена»[297]. В XIV–XV веках небольшие колокола поступают на Русь с Запада через Новгород и Псков, а для выполнения заказов на изготовление более крупных колоколов на Русь прибывают мастера–литейщики — итальянцы и немцы. Со временем создаются свои производства, и уже к XVI веку Русь обходит все другие государства по числу и весу колоколов[298].

   На Руси, как и на Западе, колокола очеловечивались, им давали собственные имена (например, знаменитый колокол Сысой в Угличе). За провинность колокол могли наказать — высечь розгами, сослать в ссылку, вырвать у него язык (именно это произошло с углицким колоколом после того, как в 1593 году он возвестил о смерти царевича Димитрия)[299].

   В то же время церковный колокол воспринимался как священный предмет, к которому относились с почтительным благоговением. Колоколу приписывалась чудотворная сила, считалось, что он способен своим звоном предотвращать стихийные бедствия и отгонять от людей вражью силу. «Чин благословления кампана, сиесть колокола или звона», содержащийся в Большом Требнике, включает диаконские прошения «о еже подати ему благодать, яко да вси слышащие звенение его, или во дни, или во нощи, возбудятся ко славословию святаго имени Божия»; «о еже гласом звенения его утолится и утишится и престати всем ветром зельным, бурям же, громом и молниям, и всем вредным безведриям, и злотворенным воздухом», «о еже отгнати всю силу, коварства же и наветы невидимых врагов, от всех верных своих глас звука его слышащих, и к деланию заповедей своих возбудити я». А в молитвах, следующих за ектенией, священник произносит:

   И ныне, Владыко Пресвятый… и кампан сей… благодатию всеосвяшаюшаго Твоего Духа благослови и освяти, и влей в онь силу благодати Твоея, да услышавши вернии раби Твои глас звука его, в благочестии и вере укрепятся, и мужественно всем диавольским наветом сопротивостанут… Аа утолятся же и утишатся и престанут нападающие бури ветренныя, грады же и вихри, и громы страшнии, и молния, и злорастворенныя и вредныя воздухи гласом его…

   И ныне, Пресвятой Владыка… колокол сей… благодатью всеосвяшаюшего Духа Твоего благослови и освяти и влей в него силу благодати Твоей, чтобы верные рабы Твои, услышав звук голоса его, укреплялись в благочестии и вере и мужественно противостояли всем дьявольским наветам… Пусть же от голоса его успокоятся и прекратятся все бури ветров, грады и вихри, страшные громы и молнии, ненастная и вредная погода…

   Владыко Боже Отче Вседержителю, Иже трубным гласом седмию жрец идущих пред кивотом свидения, Иерихонским твердым стенам пасти и разрушится сотворил еси… Ты и ныне кампан сей небесным Твоим благословением исполни, яко да глас звенения его услышавше противныя воздушныя силы далече от град верных Твоих отступят… трескания же молний, нападение града и вся вредная воздухов злорастворения… да утолятся, утихнут и отступят.[300]

   Владыко Боже, Отец Вседержитель, Который сделал так, что благодаря звуку труб семи жрецов, идущих перед ковчегом завета, пали и разрушились твердые стены Иерихона… Ты и теперь наполни этот колокол Твоим небесным благословением, чтобы, услышав голос звона его, сопротивные воздушные силы далеко отступили от городов верных Твоих… громыхания же молний, выпадение града и все стихийные бедствия… да прекратятся, утихнут и отступят…

   Помимо упоминания об Иерихонских трубах (см.: Нав 6:1–19), «Чин благословения кампана» включает также чтение из книги Чисел, где содержится следующее повеление Божие: Сыны Аароновы, священники, должны трубить трубами: это будет вам постановлением вечным в роды ваши… И в день веселия вашего, и в праздники ваши, и в новомесячия ваши трубите трубами при всесожжениях ваших, и при мирных жертвах ваших; и это будет напоминанием о вас перед Богом вашим (Чис 10:8; 10). Таким образом, колокол воспринимается как преемник ветхозаветных труб, выполнявших сигнальные и иные функции, связанные как с военными действиями, так и с богослужебным культом.