Лао-цзы - Канон Дао и Дэ (Дао Дэ Цзин)

  не ценит трудно добываемого богатства, учит неучение,

   возвращается к тому, что пройдено многими людьми,

 опирается на естественность мириад вещей и не смеет деять.

В древности те, кто были совершенным воплощением Дао,

  не просвещали народ и стремились держать его в темноте.

Народом трудно управлять, если у него много знаний.

Вот почему, если с помощью знаний управлять царством,

       то царство погибнет;

    если без помощи знаний управлять царством,

      то царство будет процветать.

Знание этих двух положений и есть уставный образец [правления].

Знание уставного образца с позиции постоянства (чан) —

     это и есть изначально-сокровенное Дэ.

Изначально-сокровенное Дэ глубоко, далеко!

В сопоставлении с вещами — противоположность.

Вот только в таком [соположении] и достигается

     великое послушание (следование).

Реки и моря потому могут быть царями ста долин,

    что они с легкостью ставят себя ниже их.

Вот почему [они] могут быть царями ста долин.

Поэтому, желая встать над народом, непременно говори, что ты

         ниже его.

Желая встать впереди народа, непременно ставь себя позади него.

Вот почему совершенномудрый человек, утверждаясь наверху,

 народу не в тягость, находясь впереди, народу не вредит.

Оттого-то Поднебесная с радостью выдвигает [его],

   не отворачивается [от него] и с ним не борется.

Поэтому в Поднебесной нет таких, кто мог бы с ним бороться.

В Поднебесной все называют мое Дао Великим, в подобии [ничему]

         не подобным.

А поскольку велико, поэтому в подобии [ничему] и не подобно.

Если уподобить [его] вечности, то и она будет крошечной.

Я имею три драгоценности, держусь их и дорожу ими.

Первая называется «милосердие», вторая — «простота»,

   третья — «не смею встать впереди Поднебесной».

Милосерден, поэтому могу быть мужественным.

Прост, поэтому могу быть широким.

Не смею встать впереди Поднебесной, поэтому могу

       быть духовным вождем.

Ныне тому, кто отбрасывает милосердие, а мужествен,

     кто отбрасывает простоту, а широк,

    кто отбрасывает то, чтобы встать сзади,

     а становится впереди, — смерть!

Если, питая милосердие, начнешь войну — победишь.

Если организуешь оборону — будет крепка.

Небо поможет такому, милосердие защитит его.

Лучший из воинов не прибегает к силе.

Искусный в ратном деле не гневен.

Способный побеждать врага с ним не соприкасается.

Умелый в использовании людей ставит себя ниже их.

Это и называется не ведущей борьбы Дэ.

Это и называется использованием силы других.

Это и называется сочетанием с Древним Пределом Неба.

У полководцев есть такое клятвенное изречение:

«Я не посмею стать хозяином, а буду гостем;

 я не посмею двинуться на цунь вперед, а отступлю на чи назад».

Это означает: двигаться без движения,

 отбиваться без рукопашной, метать в отсутствующего врага,

       сдерживать без солдат.

Нет большей беды, чем опрометчивый противник.

Опрометчивый противник сводит на нет

     мою драгоценность [милосердия][31].

Вот почему именно в обороне войска добиваются превосходства

        друг над другом.

Выигрывает милосердный.

Мои слова очень легко понять, очень легко [им] следовать.

Но в Поднебесной нет таких, кто мог бы понять,

       кто мог бы последовать.

В словах есть предок, в делах есть царь.

Поскольку [этого] не знают, постольку и меня не понимают.

Понимающие меня — редки, подражающие мне — ценны.

Вот почему у совершенномудрого человека сверху рубище,

         внутри яшма.

Знание незнания — высшее, незнание знания — изъян.

Однако отношение к изъяну как изъяну не является изъяном.

Совершенномудрый человек без изъяна,

    так как он относится к изъяну как изъяну.

Вот почему он без изъяна.

Когда народ не боится власти, тогда и приходит великая власть.

Не оскверняй его жилища, не вреди тому, чем он живет.

Если не будешь вредить, не будет и вреда.

Вот почему совершенномудрый человек,

    себя познав, себя не выставляет эрудитом;

     собою дорожа, себя не ценит высоко.

И потому отбрасывает одно, избирает другое.

Храбрый и безрассудно-дерзкий останется без головы.

Храбрый, но не безрассудно-дерзкий останется в живых.

Из этих двух одно означает пользу, другое вред.

Небу нечто ненавистно, а разве кто знает причину этого?

Поэтому и совершенномудрый человек тоже затрудняется

        в ответе на это.

Дао Неба не борется, но легко побеждает;

     не говорит, но дружески откликается;

     не призывается, но само приходит;

    чисто-спокойно, но искусно в замыслах.

Сеть Неба широка и редка, но ничего не упускает.

Если люди не боятся смерти, то зачем же пугать их смертью?

Если было бы так, что люди постоянно

     боялись бы смерти и творили зло,

 а я хватал бы и казнил, то кто посмел бы [нарушить закон]!

Всегда есть тот, кто отвечает за казнь и казнит.

Но если заменить собой того, кто отвечает за казнь и казнит,

  то это все равно, что заменить великого мастера рубить.

Тот, кто заменит великого мастера рубить,

     редко когда не поранит себе руку.

Народ голодает, потому что налоги на содержание верхов велики.

Вот почему [он] голодает.

Народом трудно управлять, если верхи деятельны.

Вот почему трудно управлять.

Народ презирает смерть, потому что требования

    стоящих над ним верхов к жизни чрезмерны.

Вот почему презирает смерть.

Только тот, кто не считается с жизнью, мудр в оценке жизни.

Человек при рождении мягок и слаб, при наступлении смерти

        он крепок и силен.

Среди вещей трава и деревья при рождении мягкие и хрупкие,

    при наступлении смерти пожухлые и сухие.

Поэтому крепкость и сила — спутники смерти,

    мягкость и слабость — спутники жизни.

Вот почему, если войско сильное, оно не победит,

     если дерево могучее, его срубят.

Сильное и большое уходит вниз,

     мягкое и слабое пробивается наверх.

Небесное Дао подобно натягиванию лука:

   верх в нем опускается, низ в нем поднимается,

 излишек в нем сокращается, недостаток в нем восполняется.

Дао Неба сокращает излишек и восполняет недостаток.

Если же взять человеческое Дао, то здесь не так:

 [оно] изымает, где недостаток, и отдает туда, где избыток.

Кто же может, имея избыток, отдать его Поднебесной?

Только тот, в ком [небесное] Дао.

Вот почему совершенномудрый человек возделывает

       и ни на что не опирается,

   успешно завершает и не ставит себе это в заслугу.

Он не желает выглядеть мудрым (достойным).

В Поднебесной нет ничего мягче и слабее воды.

Но ничто из устойчивого, крепкого и сильного

       не может победить ее.

Согласно этому нет ничего, что могло бы изменить следующее:

«Слабое побеждает сильное, мягкое побеждает твердое».

В Поднебесной нет таких, кто не знал бы этого, но нет и таких,

      кто мог бы последовать этому.

Вот почему совершенномудрые люди говорят:

«Тот, кто принял на себя позор царства,

  становится главой страны и трона (земли и злаков).

Тот, кто принял на себя беды царства,

      становится ваном Поднебесной».

Истинное высказывание подобно парадоксу.

После усмирения большого недовольства

     непременно остается недовольство.

Успокоить всех можно посредством добра.

Поэтому совершенномудрый человек, соблюдая договор,

       не взыскивает с людей.

Обладающий Дэ руководствуется договором.

Не обладающий Дэ руководствуется взиманием налогов.

Дао Неба не роднится с таким, [оно] постоянно с человеком добра.

Пусть царства станут маленькими, а население редким,

   чтобы никакое имеющееся в неисчислимом множестве