Анастасий Синаит - Вопросы и ответы

361 Здесь автор в своем подчеркивании бесконечности адских мук («τελευτής κόλασις) четко и ясно вписывается в непререкаемое и однозначное православное Предание, восходящее к Самому Господу («огонь неугасающий», «червь неусыпающий»). Ср. у свт. Иоанна Златоуста, который, говоря о блаженстве, ожидающем святых, пишет: «Если бы и геенны не было, и тогда несчастнее всех были бы те, которые, имея возможность царствовать и прославляться вместе с Сыном Божиим, сами себя лишают столь великих благ… А когда есть еще и геенна, и червь нескончаемый, и огонь неугасимый, и скрежет зубов, – то как, скажи мне, мы будем терпеть это?» (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. Беседа 80, 3 // Св. Иоанн Златоуст. Творения. Т. VIII. М., 2012. С. 539–540). Эта же мысль с сравнением блаженства праведников и мук грешников повторяется и в другом сочинении Златоустого отца, где он говорит: «Но когда и мрак, и скрежет зубов, и неразрешимые узы, и червь неумирающий, и огнь неугасающий, и скорбь, и теснота, и страждущий в пламени язык, как это случилось с богатым, будет делом человека; когда мы будем испускать вопли, и никто нас не будет слышать, будем стонать, терзаться от невыносимых болезней, и никто не будет внимать нам, будем всюду озираться, и ниоткуда не получим утешения, – то с чем сравнить жребий бедствующих таким образом? Что может быть несчастнее этих душ? Что может быть более достойно сожаления?» (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Второе Послание к Коринфянам. Беседа 10, 3 // Св. Иоанн Златоуст. Творения. Т. X. М., 2013. С. 567–568). Наконец, можно привести еще суждение преп. Исидора Пелусиота о «нескончаемом мучении», в которое ввергаются люди, отвергающие благодать Христову. См.: Преп. Исидор Пелусиот. Письмо 147 // Преподобный Исидор Пелусиот. Письма. Т. I. М., 2000. С. 73.

362 Здесь опять высказывается один из самых важнейших святоотеческих тезисов, который ясно запечатлел тот же самый Златоустый отец: «Доколе мы здесь, дотоле имеем добрые надежды; а когда отойдем туда, то уже не в нашей власти будет покаяться и смыть с себя грехи» (Сет. Иоанн Златоуст. О Лазаре. Слово 2, 3 // Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского. Т. 1. Сергиев Посад, 2012. С. 914).

363 Указание на обычную в древности теорию четырех элементов, являющихся основой тварного бытия.

364 Так, по нашему мнению, возможно перевести фразу αύτου ό Άδης έσκύλευται.

365 Ср. у преп. Иоанна Дамаскина: «Всякое деяние и чудотворение Христово есть величайшее, и божественное, и дивное; но удивительнее всего честный Его Крест. Ибо ничем иным ниспровергнута смерть, уничтожен прародительский грех, повержен ад, даровано воскресение, дана нам сила презирать настоящее и даже самую смерть, достигнуто возвращение к первоначальному блаженству, открыты врата рая, наша природа села одесную Бога, мы сделались чадами Божиими и наследниками – если не Крестом Господа нашего Иисуса Христа» (Преп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. IV, 11 // Творения преподобного Иоанна Дамаскина: Источник знания. С. 297).

366 Ср. опять у преп. Иоанна Дамаскина: «Он – щит, и оружие, и памятник победы над диаволом…

Самому Древу, драгоценному поистине и досточтимому, на котором Христос принес Себя в жертву за нас, как освященному прикосновением святого Тела и Крови, по справедливости нужно поклоняться… Поклоняемся же мы и знаку честного и животворящего Креста, даже если он из иного вещества; поклоняемся, почитая не вещество (да не будет!), но знак как символ Христа» (Преп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. IV, 11. С. 297–298).

367 Это место явно восходит к известному свидетельству Евсевия Кесарийского в его «Жизни царя Константина». См. русский перевод: Евсевий Кесарийский. Жизнь Константина. I, 19 // Сочинения Евсевия Памфила. Т. I. СПб., 1858. С. 79–80.

368 Ср. у Златоустого отца, который говорит о Кресте так: «Христос не оставил его на земле, поднял его (с Собою) и вознес на небо». Еще: «Господь не допустил ему оставаться на земле, но извлек его и вознес на небо. С ним Он имеет прийти при Втором Пришествии» (Свт. Иоанн Златоуст. О Кресте и разбойнике. Беседа 1, 4; 2, 4 // Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского. Т. 2. Сергиев Посад, 2013. С. 459, 471).

369 Подразумевается, вероятно, храм на вершине горы Синай. Этот храм построил около середины IV века выдающийся сирийский подвижник Иулиан Сава («Сава» на сирийском языке означает «старец»). См.: Читти Д. Град пустыня. Введение в изучение египетского и палестинского монашества в христианской империи. СПб., 2007. С. 271. Блж. Феодорит об этом повествует так: «Убегая от почестей… Иулиан с немногими близкими учениками отправился к горе Синайской, не проходя ни через города, ни через деревни, но совершая путь по непроходимой пустыне. На плечах братия несли необходимую пищу, а также деревянную чашу и привязанную к веревке губку – она нужна была для того, чтобы, если вода находилась глубоко в колодцах, опускать эту губку и, вынув, выжимать из нее воду в чашу и пить. Путешествуя таким образом много дней, они пришли к вожделенной горе и, поклонившись Господу, пребывали там долгое время, считая для себя величайшим наслаждением пустынное место и покой души. Построив на этой горе, на которой Моисей, глава пророков, удостоился видеть (насколько это было возможно ему) Господа, церковь с алтарем, сохранившуюся и до сего времени, Иулиан возвратился в свой монастырь» (Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. II, 13 // Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. М., 2011. С. 47–48).

370 Скорее всего, церковь св. Илии, находящаяся на горе Хорив. О ней паломница IV века Эгерия пишет: «Мы начали спускаться с вершины горы Господней на другую к ней прилегающую гору. Место это, на котором стоит церковь, называется “на Хориве”. Это тот Хорив, куда бежал святой пророк Илия от царя Ахава, и на этом месте было к нему слово Господне, как написано в Книге Царств: Что ты здесь, Илия? (3 Цар. 19:9). И до сих пор показывают перед дверями церкви пещеру, в которой скрывался Илия. Показывали нам и каменный жертвенник, который святой Илия воздвиг сам для жертвоприношения Богу» (Подвижники благочестия, процветающие на Синайской горе и в ее окрестностях. К источнику воды живой. Письма паломницы IV века. М., 1994. С. 165).

371 В церковном употреблении это слово означало «управителя» и «хранителя». Имеется в виду, скорее всего, такой управитель, которому было вверено служение в храме на вершине Синая. Можно предположить, что, поднимаясь туда, он нес с собою и благовония.

372 Так мы позволили себе перевести термин ο επιστάτης, обозначающий в древнем монашестве опытного монаха, которому поручалось руководство над новоначальными иноками.

373 В своем другом сочинении – «Вопросах и ответах» (Вопрос 4) – преп. Анастасий, толкуя 1 Пет. 1:12, говорит: «Наша бескровная жертва осуществляется, совершается и сопровождается святыми Ангелами. Поэтому, как мне кажется, Ангелы желают, чтобы и в их естестве, как и в нашей плоти, вселился по сущности Бог Слово, сотворивший их. Они также желают, чтобы естество их, восседающее на херувимском престоле в лоне Отца, было поклоняемо и прославляемо нами, как поклоняется наше естество во Христе от них и от всякой зримой и незримой твари» (Anastasii Sinaitae Quaestiones et responsiones / Ed. M. Richard et J.A. Munitiz // Corpus christianorum. Series Graeca. Vol. 59. Turnhout; Leuven, 2006. P. 10). Здесь преп. Анастасий подчеркивает превосходство естества человеческого над ангельским в аспекте преимущественно христологическом и эсхатологическом: Бог Слово воспринял именно человеческую природу, обожив и прославив ее. В несколько других аспектах подчеркивает это превосходство свт. Григорий Палама: естество Ангелов не обладает жизнью как особого рода деятельностью, ибо не имеет тела и не животворит его, как наша душа. Соответственно, душа более, чем нетелесные Ангелы, создана по образу Божию и имеет господство над всей землей. Или, как кратко формулирует святитель: «Ангелы превосходят нас во многом, но в некотором отношении они ниже нас» (см. наш перевод: Свт. Григорий Палама. Сто пятьдесят глав 30, 38, 43, 62 // Свт. Григорий Палама. Сто пятьдесят глав. Краснодар, 2006. С. 56–57, 75, 89–90, 119–120).

374 Этот термин (διακονητής) предполагает одну из низших ступеней монашеского послушания для новоначальных.

375 Монашеское облачение, представляющее собою хитон с короткими рукавами или без рукавов. По мнению церковного историка Созомена, такие хитоны означали, что “руки монахов не должны быть готовы на обиду”» (Ермий Созомен. Церковная история). А авва Дорофей поэтому рассуждает так: «Почему мы носим коловий, не имеющий рукавов? Ведь другие имеют их, а мы нет? Рукава суть символы рук, а руки понимаются как [символ духовного] делания. И когда приходит помысл совершить руками нашими что-либо относящееся к ветхому человеку, как, например, украсть, ударить или вообще совершить руками грех, то мы должны обратить внимание на облачение и вспомнить, что не имеем рук, чтобы творить деяния ветхого человека» (Преп. авва Дорофей Газский. Поучения. 1 // Преп. авва Дорофей Газский. Душеполезные поучения. М., 1999. С. 39). См. также наш комментарий в кн.: Творения аввы Евагрия. М., 1994. С. 205–206. По мнению архимандрита Иннокентия, коловий был по форме такой же, как и левитон. «По цвету левитон был белый и устроялся большею частию из полотна. В греческих монастырях египетский коловий и левитон сменены были почти одинаковыми с ними по форме и строению хитоном и туникою. Хитон грека, соответствующий египетскому коловию, был таким же коротким и безрукавным и представлял собою четырехугольный кусок ткани, сложенный вдвое, с прорезом на изгибе для продевания руки, скрепленный застежками на другой стороне, где тоже было отверстие для руки. Туника же своей формой походила на просторный кафтан. Отличие этих одежд от египетских было то, что первые греческие одежды были длиннее египетских. У многих подвижников эту одежду заменяла одинаковая с ней, но различная по материалу так называемая “власяница”, или “вретище”. Употреблением этой одежды они хотели выразить в более резких формах презрение к миру, отчуждение от него и потому показывались среди народа только в ней одной, забыв, что это нижняя одежда и как таковая она уже из приличия должна быть покрыта другой, более благообразной на вид» (Иннокентий (Беляев), архим. Пострижение в монашество. Опыт историко-литургического исследования обрядов и чинопоследований пострижения в монашество в Греческой и Русской Церквах до XVII века включительно. М., 2013. С. 94–95).