Жан-Мари Люстиже - Месса

Эти призывания могут быть приспособлены к временам литургического года или праздникам. Кроме того, первое может быть обращено к Отцу, второе — к Сыну, а третье — к Святому Духу, это соответствует древней практике (в отличие от литании «Агнец Божий», которая сопровождает преломление Хлеба перед Причащением и обращена исключительно к Христу). Но это всегда признание наших грехов и усердная молитва с упованием на милосердие Божие. Таков обряд покаяния в начале Мессы.

После обряда покаяния в дни больших праздников (за исключением покаянных периодов — Адвента и Великого поста) предстоятель возглашает: «Слава в вышних Богу». Этот гимн, очень древний, был первоначально утренней молитвой, которая сохранилась, в частности, в «Апостольских постановлениях» конца IV в. Мало-помалу гимн вошёл в евхаристическое богослужение. В древности его произносил только епископ, и то лишь в некоторые дни, начиная с Рождества, — из-за первых слов «Gloria in excelsis Deo» («Слава в вышних Богу»), прозвучавших ночью в Вифлееме и озаривших тайну рождения Спасителя. А позже этот гимн стал использоваться шире и вошёл в обиход. С XI в. «Глория» (или Великое славословие) поётся всеми сообща: и священником, и собранием, — как и в наши дни.

Это — гимн. Действительно, в литургической традиции католиков он имеет первостепенное значение и занимает достойное место наряду с псалмами, о которых я уже говорил и которые представляют собой подлинную поэзию. Именно в области литургической поэзии каждая эпоха проявляла недоверие по отношению к гимнам, составленным в предыдущий период, борясь более или менее упорно с тем, что не соответствовало современному мироощущению или не казалось верным с точки зрения веры. Поэтому поразительно и показательно то поэтическое достоинство, благодаря которому «Глория» глубоко укоренилась в евхаристическом богослужении и непрерывно продолжала жить в нём на протяжении веков.

Этот гимн — одно из самых прекрасных литургических творений, дошедших до нас. Это подлинное сокровище, питающее как личную, так и общинную молитву — молитву благодарственную, молитву «евхаристическую» — Богу, Творцу и Искупителю нашему; Богу, единому в трёх Лицах. Это подлинная песнь хвалы, пропетая Церковью первых веков,

Как следует петь гимн «Слава в вышних Богу»? Кажется, что это совсем просто. Тем не менее, во Франции так и не удаётся найти мелодий, которые легко прижились бы во всех общинах. Зачастую предстоятель не хочет, чтобы «Глорию» пели так называемым «ангельским распевом», поскольку опасается, что верующие не сумеют петь слаженно. Тогда, чтобы не прочитывать «Глорию» упрощённо — стих за стихом поочерёдно с собранием, в текст вставляется рефрен..

Как ошибочен такой подход! Почему? Потому что в таком случае не проявляется уважение ни к стилю, ни к характеру этого гимна: из него делают песенку с припевом. Вот вам сравнение, чтобы было понятнее: возьмите известную арию из какой-то оперы и представьте себе, что вместо того, чтобы петь, её прочитывают, да ещё перемежают чтение небольшой фразой, которая поётся как припев…

В наших общинах пением припевов подменяют и другие песнопения. Между тем, Входное песнопение — это псалом, поющийся с антифоном; «Кирие» — литания; «Слава в вышних Богу» — гимн; «Верую» — диалогический текст или догматическая проза; «Санктус» («Свят, свят, свят») — библейское возглашение. Если любую молитву, предназначенную для пения, превращают в песню с припевом, то не потому ли, что представляют общину неспособной к обучению?

Во-первых, необходимо признать, что верующие на самом деле уже знают великолепный текст «Слава в вышних Богу» наизусть. Лучше произнести его на одном дыхании, чем вставлять «припев», который произвольно ломает ритм чтения молитвы. Во-вторых, всякий раз, когда есть такая возможность, пусть священник и собрание поют его целиком, не прерываясь, потому что это целостный поэтический текст, а не куплеты с припевом.

Если имеющиеся мелодии не подходят для нашего языка (а это ещё надо бы доказать), пусть композиторы потрудятся и сочинят музыку, которая будет органична для французского языка и созвучна сердцам, чувствам и духу наших современников. И простите меня за мою въедливость!

О каждой фразе «Глории», этой величественной хвалы, следовало бы размышлять очень подолгу. Начинается она с тех самых слов, которые запечатлены в Евангелии св. Луки (2.14): «Слава в вышних Богу и на земле мир людям Его благоволения».

Вы знаете, что это ангельское славословие огласило Вифлеемскую ночь и прервало молчание, в котором пребывали пастухи. Оно воздаёт хвалу Богу, Который в лице родившегося Мессии приходит спасти людей и дарует им Свою любовь.

Следом за этим, от полноты сердца — ведь и в нём тоже молитва — слова накапливаются и теснятся, глаголы сталкиваются, влекут за собой другие — и все сливается в едином порыве: «Хвалим Тебя, благословляем Тебя, поклоняемся Тебе, славословим Тебя, благодарим Тебя, ибо велика Слава Твоя». Как из неиссякаемого источника, ликование и хвала изливаются из наших глубин и переполняют наши уста, когда мы созерцаем тайну Божию. С любовью, благодарностью и восхищением мы как бы рассматриваем её в подробностях и прочитываем по складам: «Господи Боже, Царь Небесный, Боже Отче Всемогущий».

И вполне естественно, что Он обращает пас к Своему Сыну, Мессии. Будучи Человеком, Он, наш Спаситель, обладает всеми именами Божества: «Господи, Сын Единородный, Иисусе Христе, Господи Боже, Агнец Божий, Сын Отца». А дальше на одном дыхании мы повторяем в сознании нашего убожества: «Берущий на Себя грехи мира — помилуй нас; берущий на Себя грехи мира — прими молитву нашу; сидящий одесную Отца — помилуй нас». И паше поклонение становится пронзительной мольбой — мольбой, где вновь и вновь звучит надежда на могущество Господа.

Наше христологическое исповедание веры повторяется во второй, в третий раз: «Ибо Ты один свят, Ты один Господь, Ты один Всевышний, Иисус Христос». Оно становится тринитарным (тройческим): «со Святым Духом» — и завершается тем, чем начиналось: «во славе Бога Отца».

Возглашая «Аминь», собрание как бы финальным аккордом увенчивает этот могучий поток радости и поэтического вдохновения, это великолепное крещендо песни нашей веры, пропетой во славу Божию.

И ещё одно, последнее замечание. Само внутреннее движение гимна «Слава в вышних Богу» подобно строю Евхаристической молитвы, благодарения, которое исходит от Христа: «Славлю Тебя Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил…» (МФ 11. 25; или у Иоанна (11. 41): «Отче! Благодарю Тебя, что Ты услышал Меня…» Такая молитвенная установка свойственна всей иудейской традиции — молитве Марии, Захарии, Симеона, Самого Иисуса, св. Павла и всех апостолов, а также Евхаристии Кафолической Церкви. Молитва определяет наше место по отношению к Богу, вводит нас в область действия Божия. Наша субъективная реальность, «маленькая история» каждого из нас оказывается, таким образом, охвачена порывом Любви, Которая есть Бог. Мы учимся любить Бога и тем самым — по-настоящему любить людей.

Это молитва, помогающая учиться истинной любви: в самозабвении и благодарении Богу, в Котором каждый обретает себя, а весь святой народ — своё призвание и миссию. Более того, эта молитва, способная понести все тяготы и грехи мира. Это молитва Христа, которая учит нас, что Его Евхаристия, благодарение, — вершина всякой молитвы.

Итак, всем членам Церкви важно постичь эту евхаристическую молитвенную направленность. Чтобы убедиться в этом, перечитайте, скажем, Третью Евхаристическую молитву, — вы обнаружите там и дух, и лексику гимна «Слава в вышних Богу».

Затем предстоятель обращается к народу: «Помолимся». По этому призыву всё собрание замирает и пребывает в молчании. Не должно быть в храме больше никакой суеты, всем надо сосредоточиться.

Из этого можно извлечь один общий урок. Богослужение разворачивается как действо, включающее в себя разные «акты» с разными «исполнителями»: я имею в виду участников и предстоятеля. Иногда каждый из нас действует согласно своей роли в Церкви: к примеру, во время Приношения даров священник или другой служитель подготавливает на алтаре дары, в то время как верующие собирают пожертвования, а органист играет (или всё собрание поёт). Каждый, как в оркестре, играет свою партию; каждый, как в семье перед обедом, выполняет свою задачу: дети накрывают на стол, мама готовит на кухне, папа спускается за чем-нибудь в погреб или спешно бежит в магазин, потому что забыли купить хлеб… Короче, каждый вносит свой вклад в общее дело.