Пинхас Полонский - Две тысячи лет вместе. Еврейское отношение к христианству

Чтобы учение могло легко распространяться, во главу угла должна была быть поставлена именно вера, т. е. достаточно простой начальный акт, который приведет принявшего его нееврея к монотеизму (а это база и основа всего), обеспечит священный статус еврейскому Библейскому тексту («Ветхому Завету», поскольку никакого другого Священного Текста при Павле еще не существовало), который создаст, по словам самого Павла, «прививку дикой маслины к еврейскому корню» (Рим. 11:17). Павел был убежден, что с самим еврейством и иудаизмом ничего не случится, он не исчезнет и еще будет великим светочем народов[9], а его, Павла, работа — лишь обеспечить максимально широкое распространение среди человечества еврейской веры в Единого Личностного Бога.

24. Павел и «полупрозелиты»

Из‑за «узконаправленности» Павла на обращение язычников образ иудаизма предстает у него существенно искаженным, иногда до полной карикатуры. На основе отрицания этого «карикатурного иудаизма» Павел стремится показать, что только его версия «монотеизма для народов мира» является правильной. И здесь мы должны учесть, что даже в рамках этой ниши («распространение библейского света среди язычников») школа Павла не была в ту эпоху единственной. Не говоря уже о внутрихристианских спорах между Павлом и другими апостолами, часть из которых хотела обязать всех христиан делать обрезание (Деяния 15:1), было еще огромное движение «полупрозелитов» (в терминологии того времени — «богобоязненные из язычников»), группировавшихся вокруг еврейских общин («синагог»), имевшихся во всех значительных городах Римской Империи. Эти полупрозелиты принимали на себя монотеизм, отказывались от идолопоклонства и его ритуалов, чтили еврейское Священное Писание. Они в некоторой мере соблюдали заповеди, но не были готовы полностью брать на себя все обязанности иудаизма (т. е. становиться полностью прозелитами — евреями).

Их религиозный статус был не вполне определен, и единая четкая идеология отсутствовала. Павел решил, что именно эти люди, в первую очередь, должны стать сторонниками его движения, поэтому именно их он убеждает, что нет смысла соблюдать те или иные специфические заповеди Торы, т. к. это не поможет их «спасению» (Павел объяснял им, что, согласно иудаизму, «кто не соблюдает всего — не может спастись», а поскольку всего в точности вообще соблюсти невозможно, то «оправдания» следует искать не в заповедях Торы, а в вере в Иисуса). И даже когда Павел, казалось бы, «обращается к иудеям» и говорит о том, что нет необходимости в Законе, его потенциальная аудитория — это не сами евреи, а «иудействующие полупрозелиты». Именно их он хочет развернуть к своему новому учению, добиться того, чтобы те «евреи внутри христианства», которые говорили о важности еврейских заповедей[10], не мешали ему обращать в монотеизм язычников.

Установка, выбранная Павлом, оказалась чрезвычайно эффективной. В то время как среди евреев вера в Иисуса получила очень мало сторонников, среди полупрозелитов она распространялась с огромной скоростью, найдя за короткое время широкую поддержку среди самых разных слоев населения Империи.

Фактически, движение «полупрозелитов» было той готовой к движению армией, которая не имела своего генерала и общей идеи, и поэтому находилась в растерянности, не осознавая себя единым целым и не зная, куда податься. Павел возглавил эту армию, дал ей ясное четкое знамя (веру), установку на конечную победу (надежду) и охотно воспринимаемую всяким духовно развитым человеком идею (любовь), подравнял ее ряды (объявив, что невозможно спастись вне веры в Иисуса) и поставил ей ясную цель: захватить все человечество, чтобы его же и спасти.

Благодаря этой деятельности Павла полтора миллиарда (на сегодня) неевреев обрели контакт с Божественным светом Еврейской Библии, а построенная на ее основе Западная цивилизация явилась ведущей духовной и материальной силой человечества.

25. Создание искаженного образа иудаизма

Для обоснования своего лозунга о том, что спасение возможно только через веру, Павел создает карикатуру на иудаизм, и делает он это следующим образом: во — первых, он толкует историю Сотворения Мира в Торе так, что объявляет каждого родившегося человека уже греховным из‑за первородного греха. Из‑за этого греха душа направляется в Ад, а для ее спасения возможны два пути: первый — «путь Закона», но только при абсолютном его соблюдении, и второй — «путь Веры». А поскольку всем ясно, что абсолютное соблюдение Закона неосуществимо, то «путь Веры», как очевидно, становится единственно правильным.

С точки зрения иудаизма, эта схема построена на сплошных передергиваниях. Во — первых, первородный грех есть общая для всех и каждого из людей «беда», но он отнюдь не их «вина». Каждый человек рождается чистым, а вовсе не греховным. Во — вторых, с точки зрения иудаизма, «вечного Ада» вообще нет, и каждая душа — как еврейская, так и нееврейская (кроме, может быть, самых уж последних злодеев), — попадает, в конечном счете, в Рай. И, наконец, как мы уже говорили, иудаизм отвергает черно — белый подход к жизни, подобно декларируемому Павлом принципу, согласно которому «любое нарушение влечет за собой проклятие». Бог ценит любое совершенное нами доброе дело и каждую заповедь, выполняемую как по отношению к людям, так и по отношению к Богу, и дает каждой душе, за каждое ее позитивное действие, продвижение в достижении Божественного света. Бог помогает нам очиститься от грехов и вознаграждает за совершенное добро, причем, вне зависимости от нашей веры в Него, — хотя она, безусловно, и важна.

Изображая иудаизм примитивной «законнической» религией, Павел совершает подлог. Мы не можем узнать, делал ли он это сознательно, чтобы более четко притянуть к провозглашаемой им идее своих потенциальных сторонников, или же сама логика его деятельности как апостола язычников увлекла его и подтолкнула к искаженному изображению иудаизма. (Мы уже отмечали, что Павел как человек был по своему характеру «ревнителем», т. е. был склонен безоглядно увлекаться своей сегодняшней установкой, не замечая ничего вокруг, — в молодости он фанатично преследовал христианство, а позже столь же фанатично его распространял.)

Но как бы то ни было, деятельность Павла привела одновременно к двум противоположным результатам: с одной стороны, свет иудаизма распространился на человечество, с другой, образ самого иудаизма в представлении этого человечества оказался до неправдоподобия искаженным. Достижения здесь интегрально соединились с недостатками.

26. Проблема обожествления Иисуса

Важно отметить, что основной проблемой, разделяющей христианство и иудаизм, является не различие подходов к соблюдению заповедей или соотношению веры и дел, и даже не проблема того, является ли Иисус Мессией. Основной, принципиальной проблемой является то, что христианство считает Иисуса Богом — воззрение, неприемлемое для евреев.

Сам Иисус, разумеется, не считал, да и не мог считать себя Богом[11]. Все учение Иисуса было обращено к евреям и целиком находилось в рамках иудаизма и еврейского духовного пространства, в котором всякая концепция «обожествления человека», «воплощения Бога в человеке» и т. п. сразу рассматривалась бы как установка на идолопоклонство.

Иисус позиционирует себя как «посланца Бога» (что- то вроде пророка) и как «потенциально возможного Мессию». При этом он предпочитает самого себя так не называть, — соглашаясь, однако, когда так его называют другие.

Мы находим у Иисуса некоторые мистические высказывания о переживаемой им «особой близости к Богу», которые позже были перетолкованы в христианстве как намек Иисуса на свою Божественность, однако подобные высказывания мы находим и в другой еврейской мистической литературе. (Акцентирование намеков на Божественность Иисуса особенно проявляется в Евангелии от Иоанна, позднейшем и наиболее эллинизированном из всех, которое, как мы уже отмечали, даже христианская церковь отделяет от первых трех синоптических Евангелий и считает скорее мистической проповедью, чем описанием жизни Иисуса[12].) Апостолы также изначально определяют Иисуса как Мессию, но, разумеется, не как Бога. Обожествление же Иисуса, т. е. концепция «веры в Иисуса, как в Бога» возникает в русле создания Павлом «христианства для язычников».

(Среди исследователей есть разные мнения по вопросу о том, провозгласил ли Павел эту концепцию целиком, т. е. действительно ли он отождествил Иисуса с Богом, или же он только приблизился к этой идее, а завершена она была уже после него. Но, как бы то ни было, эта концепция базируется в христианстве на подходе Павла.)

В этой концепции Иисус декларируется одновременно и «Сыном Бога», и тождественным «Самому Богу» (а не отдельным божеством) — и, таким образом, в некоторой степени монотеизм сохраняется[13]. Иисус превращается в такой «образ Бога», который близок и понятен человеку, т. е. является как бы «человеческой ипостасью Троицы».