Юлия Вознесенская - Нечаянная радость (сборник)

– Шапчонку-то скинь! – тихо скомандовал Виктор. – И садись вот сюда. Мужики, подвиньтесь!

Зыркнув глазом и убедившись, что «нормальные мужики» тоже сидят без головных уборов, Владлен послушно стащил с головы шапку, запихал ее в карман камуфляжной куртки и уселся рядом с ними, третьим на лавке.

По коридору между лесов быстрым шагом прошли монахи с кастрюлями, чайниками и плетеными хлебницами: тарелки и ложки были приготовлены на столах заранее. Владлен принюхался и сморщил нос.

– Овсянка… Я им что – мерин? – проворчал он себе под нос. Сидевший рядом длинный мужик на него покосился, причем, естественно, сверху. Владлен решил не обижаться, не разобравшись: а вдруг с этим мужиком еще придется налаживать отношения? Так, кстати, потом и оказалось, причем довольно скоро…

Негромкие разговоры вдруг разом смолкли, монахи и трудники поднялись со своих мест, подтянулись и устремили почтительные взоры к дверям. В трапезную входило местное начальство во главе с высоким, мощного вида монахом.

– Архимандрит Евлогий, настоятель обители, – шепнул Владлену стоявший рядом трудник, кивая на монаха-богатыря.

За архимандритом семенил старенький монашек, а третьим… третьим шел, прихрамывая, отец Агапит!

– Привет, отец Агапит! – негромко, но звучно приветствовал его Владлен. Иеромонах не ответил, но кивнул и улыбнулся приветливо.

И вот уже все сидят и степенно трапезничают. Все, да не совсем: молодой послушник за аналоем высоким бодрым голосом читал нараспев жития святых, а Владлен сидел перед почти нетронутой порцией каши и нервно крошил кусок хлеба.

– «Тогда правитель велел раздеть их и без пощады бить сухими воловьими жилами, – читал послушник, – после чего их повесили на дерево и строгали тела их до тех пор, пока не обнажились их внутренности…»

– Ты чего не ешь? – шепотом спросил Владлена сосед напротив, степенный бородатый дядечка из «нормальных мужиков».

– Да как-то… В таком вот сопровождении! – ответил, передернувшись, Владлен.

– Ешь! А то работать не сможешь!

Владлен взял ложку и нехотя принялся есть кашу.

Послушник за аналоем между тем продолжал все так же бодро и звонко:

– «Убедившись наконец, что святые не поколебимы в своей вере, правитель приказал палачам снять их с дерева и отпилить им ноги деревянными пилами…»

Владлен положил ложку и с ненавистью уставился на чтеца. Глаза его от злости стали пронзительно синими, а под скулами заходили желваки: вот-вот крикнет: «Да заткнись ты, дай поесть спокойно!» или кинет в бедного послушника алюминиевой миской… Но тут игумен позвонил в колокольчик и тем спас послушника от неминуемой расправы. Монахи и трудники поднялись с места и запели благодарственную молитву.

После завтрака монахи разошлись по своим кельям переодеваться в рабочую одежду: те же подрясники, только старые, залатанные, сверху ватники, на ноги, вместо популярного в среде монашествующих бренда «Прощай, молодость», обыкновенные валенки, причем даже не у всех нашлись черные. Бедный был монастырь…

Владлена Виктор повел обряжаться наособицу к отцу келарю. Степенный отец келарь, оглядев нового трудника, ушел куда-то за стеллажи и вынес старый ватник, байковый лыжный костюм вишневого цвета и выдал даже пару нижнего белья х/б, по виду солдатского. Но главное, подобрал ему валенки точно по размеру. С калошами! И еще дал в придачу пару шерстяных носков грубой домашней вязки. Владлен переоделся в уголке и остался очень доволен своим новым «прикидом»: теперь-то он по дороге из монастыря не замерзнет!

– А свою одежку потом в прачечную снесешь! – одобрительно оглядев его, сказал Виктор.

– Ага, обязательно! – кивнул Владлен, бережно сворачивая заскорузлую камуфляжку: так вот он и доверит кому-то свою «рабочую форму», разбежались!

Вышедшие на работу монахи выглядели бодро, хотя до завтрака успели уже отстоять полунощницу и Литургию.

И снова визжала истошно и жалобно циркулярная пила, но теперь к ее заунывному голосу прибавился стук топоров. Виктор и трудники относили отпиленные чурбаки к монахам, орудующим колунами. Среди них трудился и сам архимандрит Евлогий: дрова он колол умело, да и силищи архимандриту было не занимать. Работающий с ним в паре Виктор не поспевал подносить ему чурбаки.

– Загонял меня батяня! – пожаловался он Владлену. – А ну, давай, Влад, подсоби!

Владлен, поначалу сачковавший по неизбывной зэковской привычке, постепенно, бочком да смешком тоже заразился общим энтузиазмом, и вот он уже разгорячился и начал носиться бегом от пилы к архимандриту. Вскоре он даже ватник расстегнул, а потом и вовсе скинул за ненадобностью.

Архимандрит, чтобы поспеть за Виктором и Владленом, раздухарился и тоже снял подрясник и остался в одних трениках, по пояс голый! Мускулы у монастырского начальства оказались будь здоров, как у хорошего борца. А на могучем плече в такт движениям запрыгала татуировка – свирепый барс на скале.

– А ну веселей ходи, раб Божий Владлен! – густо покрикивал разгулявшийся архимандрит. И вот Владлен уже бегом бегает, проваливаясь в снег, но не огорчаясь – на нем же валенки! – и уже не подносит чурбаки архимандриту, а подкатывает их по дорожке – для скорости. И ничего, архимандрит не ругается: то увернется, то вовремя сапогом катящийся чурбак оттолкнет. Закидали Владлен с Виктором архимандрита чурбаками и бегом бросились относить колотые дрова к трапезному корпусу. Теперь архимандрит уже явно за ними не поспевал. Адреналин паром стоял над монастырским двором.

– А ты молодец! – похвалил на ходу Виктор Владлена. – Умеешь работать, когда хочешь!

– Ясен пень! Я ж в деревне жил.

Прозвонил колокол на обед.

– Шабаш! – объявил архимандрит и начал обтираться снегом, постанывая и покряхтывая от удовольствия.

Владлен поглядел на него, поежился, подхватил с бревна свой ватник и быстренько потопал за монахами в трапезную.

Обедал Владлен с аппетитом, и это несмотря на то, что уже другой послушник заунывным речитативом читал за аналоем о страданиях святых мучеников Акиндина, Пигасия и Анемподиста: «Царь повелел приготовить три котла и наполнить их оловом, серою и смолою, разрубить старые лодки на дрова и развести ими большой огонь под котлами. Когда это было сделано, и сильно раскалённые котлы кипели и клокотали, святых связали цепями и свесили их сверху в котлы, сначала до пояса, потом – до груди и наконец – до шеи. Они же взирали, среди этих мучений, на небо, и каждый из них пел свою песнь из псалмов Давидовых».

Владлен на этот раз слушал вполуха и только покачивал головой. Лишь один разок негромко, хотя и на всю трапезную, прокомментировал:

– Нет, это надо же – они еще и пели!.. Крепкие ребята.

Архимандрит на него покосился, но замечания делать не стал.

Привстав, Влад поднял крышку над общей кастрюлей и налил себе вторую миску дымящегося борща. Между прочим, постного. Но на грибном бульоне, из одних белых, а это уже что-то!

После обеда все монахи и трудники куда-то вдруг поразбрелись. Владлен вышел на пустой монастырский двор и отправился изучать монастырские стены.

– Ты чего там ищешь, отрок? – окликнул его старческий голос. – Не заблудился ли часом?

Влад резко обернулся. На дорожке стоял тот самый старенький монах, что сидел за столом вместе с архимандритом и отцом Агапитом. Владлен уже знал, что это казначей обители отец Дионисий.

– Или потерял чего? – монах близоруко приглядывался к Владлену.

– Нет, батюшка, ничего я пока не терял. Я вот ищу, где бы мне тут покурить! В обители ведь курить нельзя?

– Нельзя, отрок, не положено у нас.

– Вот я и подумал, что надо бы мне за этим делом за ворота выйти…

– Коли надо, так и шел бы.

– А ворота разве не заперты?

– Заперты? Да у нас и ворот-то еще нет, один голый проезд! Ты иди вон за корпус, там сам увидишь.

– Вот спасибо!

– В монастыре говорят: «Спаси Господи!», – добродушно поучил его отец Дионисий.

– Я запомню, спасибо! – не стал спорить Владлен и, окрыленный, порысил за корпус на разведку.

Как и следовало ожидать, казначей не обманул: ворот в монастыре действительно пока не было, один только проход в стене и шлагбаум на столбиках поперек него, да и то по бокам шлагбаума могла бы пройти даже лошадь. На всякий случай оглянувшись, Владлен прошмыгнул под него, выбежал за монастырскую стену – и обнаружил там трудников. Вот они, все пятеро! Сидят в ряд на бревнышке. Курят. Отдыхают после обеда. Владлен обрадовался и подкатился к ним.

– Мужики! А покурить найдется? – с подчеркнутым дружелюбием спросил он.